На меньшее не согласен

– Я не только Библию, но и Википедию почитывал в свободное время.

– Ну вы как хакер словами умными ругаетесь.

Хакером Коваленко обычно Вадима называл за то, что тот мог починить любой компьютер и очень любил возиться с подобной техникой.

– Похоже, япошки серьезно настроены. Саша, сможешь, если что прикрыть Иваныча с бригадой? – спросил Коваленко.

– Подожди. У меня свои соображения на этот счет. Мне кажется, они хотят прикрыть отход своего десанта и не в их интересах на ночь устраивать бои на чужой территории. Давайте попробуем дать им уйти. Если получится, то выиграем время.

– Палка о двух концах, но, похоже, в твоих словах есть смысл. Может действительно пока рано привлекать внимание к нашим силам, чтобы нас рано не задавили. Иваныч, ты уйди потихоньку из здания и затаись. Пусть десант уйдет.

Раздался выстрел пушки. То с корабля палили прямой наводкой по управлению. Первый выстрел пришелся по козырьку. Как раз под рабочий кабинет Кузнецова.

Крюков матюкнулся в рацию и начал эвакуировать бригаду. С обратной стороны управления они стали выпрыгивать из окон первого этажа на траву и, пригнувшись, перебегать в канаву, которая находилась за поляной недалеко от управления. С корабля сделали еще несколько выстрелов, повредив фасад. В другое время Александр был бы в гневе из-за порчи имущества завода. Но теперь ему было все равно. Все в прошлом. Возврата нет. Рубикон давно перейден.

Тем временем десант, как и предполагал Кузнецов, выпустив несколько очередей по зданию, и прихватив раненых, начал отходить обратно туда, откуда пришел. Вадим с Александром, затаив дыхание, следили за кораблем. Всем было интересно, что предпримут японцы. Ожидание стало затягиваться. Солнце заходило за Тятю. Смеркалось. Корабль стоял, Иваныч с ребятами сидел в канаве, пожираемый комарами.

Александр вспомнил, как он познакомился с Иванычем. Тогда зимним вечером, когда отсутствие нормального культурного досуга на острове заставило в очередной раз искать развлечений, Александр прихватил с собой зама по кадрам Юлию Константиновну и Петровича своего зама по хоз. части, присланными с Москвы, и отправился в местный бар со звучным названием "Голубая лагуна".

– Перед нами стоит трудная задача из многообразия баров выбрать один, в который мы поедем, – сказал Кузнецов, когда они уселись в пикап.

– А что их много? – спросила Юлия Константиновна своим тонким голоском.

– Целых два: "Голубая лагуна" и "Звезда".

– "Голубая лагуна"? Ой, как интересно! – защебетала кадровичка, – Мне сразу представляется такой тропический рай на необитаемом острове. Поехали туда!

– Вот именно на необитаемом. Ну поехали, – согласился Александр и на развилке дорог крутанул руль в стороны "Лагуны".

– А вы пить не будете? – спросила кадровик.

– Почему же? – ухмыльнулся Кузнецов.

– Ну, вы же за рулем!

Он улыбнулся и подмигнул Петровичу. Уж тот помнит, в каком состоянии на днях ездил по острову Александр. Местный ГИБДДШник хоть и отличался суровым нравом и неподкупностью (Крюков номер два), но эффективность его действий по поимке нарушителей была невысока, так как через полчаса после выставления поста ГИБДД все водители острова, да и не только водители, знали об этом и старались не высовываться на дорогу со своими просроченными техосмотрами, правами или просто пьяными.

"Голубая лагуна" совсем не была тропическим раем. Снаружи она была похожа на большой покрашенный деревянный сарай, а внутри мерцающая цветомузыка немного скрадывала некоторую убогость обстановки. Однако все посетители были готовы не замечать недостатки в обмен на возможность пообщаться и оторваться наилучшим по своим способностям образом.

В тот день Саша с Петровичем сидели молча, выпивали и наблюдали за народом, а незамужняя Юлия Константиновна после третьей рюмки стала соглашаться на предложения потанцевать. Потом подъехал Коваленко и сразу повеселело. Смех кадровички, поддерживаемый шутками Михалыча, не утихал.

– О, смотрите Крюков здесь! – изумился Михалыч и кивнул на седоватого крепкого мужчину лет сорока.

– А кто это?

– Крюков это честь и совесть пограничных войск! Взяток не берет. Гроза местных браконьеров. Огонь из своего любимого открывает строго по инструкции, но открывает всегда, если преследуемое судно не подчиняется.

– Простите, любимого чего?

– А, я не сказал? Из своего любимого пулемета. Среляет из него лучше всех и постоянно тренируется.

Любопытство Юлии росло на потеху мужчинам.

– А что остальные берут взятки?

Коваленко сделал круглые глаза.

– Да не, что вы? Конечно, нет. Только спонсорскую помощь.

Александр улыбнулся.

– Ну, давайте выпьем за честных пограничников!

Они выпили и Михалыч пошел покурить.

Когда он вернулся, то наклонился к Кузнецову, чтобы не кричать сквозь грохот музыки.

– Михалыч!

– Да, Михалыч?

– Крюков, оказывается, награду отмечает. Ребята по этому поводу баню организуют. Поехали?

Вот от чего, так от бани Александр никогда не отказывался. Он обязал своих ехать с собой, не принимая отговорок, и они по ночи поехали в соседний поселок Крабозаводск. Все девять километров грунтовой дороги Юлия Константиновна взвизгивала на поворотах от страха и поглядывала на нетрезвого Кузнецова, который и сам переживал за свой контроль над дорогой, но виду не подавал и с небрежным видом, улыбаясь, крутил баранку. Петровичу видать тоже не нравилась идея ездить с пьяным водителем, но он виду не подавал и лишь крепко держался за ручку над пассажирским креслом.

Дорога между Малокурильском и Крабозаводском длиной всего в девять километров отличалась повышенной смертностью. Много молодых ребят погибло на ней, гоняя на джипах в нетрезвом состоянии. Хорошо, что кадровичка еще не знала об этом, а то вышла бы на ходу.

Саша включил музыку на полную катушку, и на драйве они доехали до Крабозаводска, проехали по нему и свернули на дорогу, ведущую в гарнизон, мимо электростанции, построенной недавно японцами по программе поддержки курильчанам, пострадавшим от землетрясения. После вида скромных серых русских построек современная, да еще и японская электростанция бросалась в глаза. Создавалось впечатление, будто это инопланетный объект сел ночью на остров и светился разноцветными огнями, выполняя свою загадочную миссию. Кузнецов всегда облизывался, проезжая мимо крабозаводской электростанции. Ведь ее изначально, еще до его приезда, хотели строить в Малокурильске вместо тех замученных дизельгенераторов, которые перешли в хозяйство его завода, но, после решения о строительстве неожиданно сгорела такая же изношенная электростанция в Крабозаводске и естественно строительство перенесли туда. Случайно сгорела электростанция или по чьему-то злому умыслу история умалчивала.

Они доехали до гарнизонных ворот, которые открыл солдат срочной службы, и он же показал дорогу к бане. Банька у военных была что надо: большая парная, бассейн, моечная и кабинет с большим деревянным лакированным столом для посиделок. Гарнизон любовно содержал баню в порядке и в постоянной боевой готовности к натоплению.

В этот раз к пиву и водке были два тазика креветок, и все говорило о том, что ночь удастся. Для новичков из Москвы это было новое интересное событие и кадровичка, радостно визжа, прыгала после парной в бассейн с ледяной водой. Михалычи прыгали голышом в сугроб рядом с баней, и довольно кряхтя, обтирались колючим снежком, который на острове в условиях отсутствия сильных загрязняющих факторов был удивительно белый.

Потом они сидели и по сборнику песен Наздратенко под баян пели песни. Начальник местного отдела культуры Петр Михайлович самозабвенно выводил на баяне мелодию и пел своим хорошо поставленным голосом: "Есть только миг между прошлым и будущим! И-мен-но он называется жизнь!" Все остальные также самозабвенно подпевали, и получалось довольно неплохое мужское хоровое пение. В такие минуты банного единения, подкрепленные спиртным градусом и песнями, мужчины искренне проникались смыслом каждого слова песни, и любой из них считал свою судьбу на острове особенной и неповторимой, данной свыше для великого подвига. Впрочем, так оно и было.