Оружейник

Шли недолго, заметив блестящий доспех и неподвижное тело, Куммих рванулся к нему. Здесь солдату явно не повезло – он отцепил доспех, положил его рядом с собой, снял кольчужную юбку.

– Он шел по нужде! – Констатировал факт сир Клик, пока дядя Мерика переворачивал тело.

– Да, я вижу, – задумался Куммих, – у него горло не перерезано! Его кольнули мечом в спину, и рубанули в шею. И, как видишь, добили уколом в сердце.

– Разбойники выкрали у него кинжал и перебили остальную охрану, – добавил сотник, – но почему они его меч оставили?

– Нет, слушай, Клик. Это сделали свои, нас предали! У разбойников были только топоры и ножи. От меча они бы не отказались. Притом, наш предатель уже был вооружен мечом. Он не стал использовать кинжал на беззащитную жертву, решил зарубить. Но остальные стражники были в доспехах. Я… не знаю, как так вышло незаметно, но он перерезал им горло. И постарался спрятать. Кроме одного, с которым видно торопился.

– Не может быть, мать твою. Не может быть. – Сотник выглядел обескураженным. Он схватился за голову и замахал ею.

– Клик, на трупах разбойников и в той округе – вы нашли что-нибудь?

– Нет, голодранцы это, обычные, мать их голодранцы, сошедшие с ума от голода.

Куммих задумчиво произнес:

– Хм, давай вернемся к лагерю. Там обо всем подумаем.

***

Сотник молчал. Куммих раздумывал. Его хладнокровие удивительным образом сочеталось с чрезмерной эмоциональностью. Одновременно боролись лишь два желания: наказать или казнить. Всюду сновали солдаты, неразборчиво ругали какого-то стражника. К сотнику и Куммиху подошел рыцарь, облаченный в толстую бригантину, с развевающимся от ветра красным плащом на спине, в закрытой доспехом шеей и в потертом, расцарапанном шлеме.

– Как идет ваше расследование, сиры? – сказал он, и повернулся к дяде Мерика, – я десятник гарнизона Верхнего Замка – Брэнж Мариндер. Возможно мы встречались.

– Относительно знакомое у вас лицо, но по имени не припомню. Однако, приветствую вас, – слегка наклонил голову Куммих, – мы определили, что в нашем стане был предатель.

Десятник удивленно посмотрел на солдата, но внезапно прорычал сир Клик:

– Мать твою – это Фремерон. Больше, из живых, оружия никто не имел. Просто некому больше было, Куммих, некому. Он остался один. Разбудил нас и умчался за помощью, которой не было долгое время. Но будил он зачем тогда, ай, – махнул сотник и продолжил в бессильной злобе, – ублюдок поганый, ничего я не понимаю. Ценой тех убитых нам жизни спасти решил, или как? Его то я не строил перед отправкой, он лошадьми занимался, как всегда.

Десятник насупился, потряс головой и, стараясь выделять каждое слово, сказал:

– Мы прибыли потому, что увидели огонь, сир. Гарнизон на воротах подал тревогу. Мы собрались и выступили. Никто не предупреждал нас.

– Ублюдок, я убью его! – пробасил сотник.

– Спокойно, сир Клик, нам его еще нужно найти. – Холодным тоном произнес Куммих. Однако внутри все горело и разрывалось. За ребят, Мерика, за тяжелое предательство и смерть верных людей. Осталось найти его, осталось расколоть. Наказать, убить, повесить, казнить!

К бригаде прибежал запыхавшийся солдат, он держал в руке сверток и протянул его десятнику:

– Сир, взгляните. В лесу, с тайника. Прочтите!

– Эээ, сир Куммих, сир Клик? – смущенно смотрел десятник, – прочтете? Я… не умею.

– Твою мать, кого берут командовать? Кого, я спрашиваю берут командовать, да еще и в Верхний Гарнизон? – разъяренно ругался сотник.

– Сир, меня это оскорбляет. Понимая ваши эмоции, я проигнорирую ваши слова. Но прошу быть корректнее. Да, я повторю просьбу – прочтете?

Сир Клик отмахнулся и сплюнул. Куммих кивнул и взял бумагу в руки.

«Двинейцы, братья и сестры! Нас загнали в леса, наши семьи голодали, нас убивали. Наших матерей заставляли видеть смерть своих детей, наших дочерей насиловали, нас – вешали вдоль дорог. Но мы не сдаемся и не сдадимся. Убивайте каждого гвардейца, каждого солдата верного короне. Убивайте всех и каждого. Тем, кто умрет, Единый даст свободу в том мире. Тем, кто убьёт – дарует всех красивых женщин и столы полные еды. Во имя Единого, во имя свободы, во имя правды! Говорите каждому брату и каждой сестре, умные мужи и умные женщины. Читайте это вслух, читайте это громко. И убивайте наших врагов! Мы выйдем из леса, чтобы взять их города. Мы выйдем из плена, чтобы жить в свободе навсегда! Мы, объединились в стане врага, чтобы изнутри уничтожать их похабные взгляды на жизнь. Двинейцы, братья и сестры, мы обитаем в подвале «Нокторна», приходите! Мы дадим вам еды, кров и оружие. Приходите, мы начнем бороться за нашу свободу».

– Двинейцы? Поганые южане, их перебили тысячами, после отказа признавать нынешних королей своими сеньорами. – Удивленным тоном промолвил десятник.

– Они уже нападали недалеко от столицы. На личную Гвардию Короля, – сказал Куммих, – также, в рванье, и до смерти. И вчера выходит, тоже напали они.

Сотник злобно проревел:

– Значит мы вырежем этих свиней до конца! Их убивали, их изгнали. Но они будут в рванье лезть на вооружённых солдат. Ведут себя как последние фанатики.

– Раньше такого не было, кто-то их надоумил, разыскал и собрал. Правда, их война явно бессмысленная. – задумчиво произнес дядя Мерика.

– За всю историю, они были верными вассалами магов. Их фанатиками, боготворили и все такое. Не признать нынешнюю власть для них – честь. – вставил сир Брэнж.

– Подожди, Куммих, зачем же Фремерон к ним полез? Он вообще не близко, он с Севера. – недоуменно произнес сотник.

– Найдем и узнаем. Поехали в город, нам нужно навестить «Нокторн».

***

Куммих и Клик пересекали Ароматную Аллею. Они не обращали внимания на косые взгляды, бегающих детей, кричащих женщин и множество бедняков, сидевших у стен домов. Выйдя на Красную улицу, солдаты двинулись в сторону корчмы «Нокторн». В ней часто собирались нищие. Эту корчму не любили моряки, за отсутствие качественной еды и постоянные проблемы с наличием алкоголя. На самом деле «Нокторн» было простым убежищем, а не корчмой. Здесь пользовались уважением только потерявшие все граждане и не очень граждане. Это место созданы для них.

Внутри было пусто и тихо. Ни одной живой души. Солдаты озирались по сторонам, старались отыскать признаки жизни. Никакого погрома не было, все столы и стулья спокойно дожидались посетителей. Куммих видя лестницу в подвал, прошептал:

– Пойдем, Клик. Держи меч наготове.

Обнажив клинки, пара спускалась по лестнице. Дверь в подвал была приоткрыта, оттуда тускло светила лампа. Солдаты дернулись туда, резко и быстро и встали в шахматном порядке, прикрывая и не мешая друг другу в случае боя. На них повалил смрад алкоголя и рвоты. На полу лежало три трупа. Подвал был обставлен множеством разбитых ящиков и цельных бочонков. Упершись в стену, напротив двери, лежал Фремерон. Он поднял испуганные глаза и пробубнил:

– Меня обманули. Меня просто обманули.

Куммих отреагировал моментально, заметив движение сотника.

– Я тебя убью, ублюдок, предатель! Я тебя взял на службу, гаденыш. Зачем? Скажи мне зачем? – Не получаясь отбиться от хватки Куммиха, тяжело дышащий Клик отступил, – иначе я клянусь, я тебе отрублю твою тухлую голову!

Фремерон держался за живот. Его руки были в крови, и дядя Мерика заметил меч, отброшенный в сторону. Предатель, набрав воздух, сказал:

– Я полу-маг, не зарегистрированный в коллегии. Родители боялись за мою судьбу, они скрывали меня. И старались сделать обычным человеком. Но это тяжело, сиры, – Фремерон попытался привстать, но скорчив гримасу боли, остался в позе, – мне так жаль, что я поверил. Это Двинейцы. Они готовили массу нападений на весь Столичный Регион. Я не знаю, как нашли меня. Однажды на охоте они словили меня и мне пришлось признаться. Тогда они сохранили мне жизнь и, – полу-магу трудно давались слова, он снова отдышался, и продолжил, – дали задание. Но я слишком долго не мог его выполнить. Только вчера. Они обещали мне Лирикум!

– Магический порошок? Откуда он может быть у них, да и спустя столько лет? – удивился Куммих. Сотник разъярено сопел и сжигал предателя взглядом, крепко сжимая оружие.

– У них есть лидер, кто-то хорошо управляет ими. Они дали мне щепотку белого Лирикума, когда отпустили.

– Не могу поверить, – сказал хмурый сотник, – Школа Магии была уничтожена, как раз из-за того, что наши повстанцы подожгли хранилище, с этим их порошком. Да и магов больше нет, откуда вам, полу-ублюдкам черпать способности и где учиться фокусам?

– Сир Клик, способности врожденные, кто-то просто умеет что-то одно, кто-то умеет многое, для чего и учились. Я, – трудно дышал Фремерон, – всегда умел становиться невидимым. С возрастом, к сожалению, при свете дня моя невидимость не слишком помогала. Мой силуэт достаточно ярко проглядывался, а несколько лет назад, я не смог использовать Силу. Как и любой взрослый полу-маг, я стал зависим от Лирикума, – у Фремерона выступили слезы, – и я поверил им, черт. Поверил. Вчера они дали мне черный порошок, с ним я мог стать невидимым. Я убил всю стражу ночью, но ради будущего. Своего будущего, – Фремерон заплакал, – а они пришли и сказали, что я плохо сработал, их люди погибли, и теперь погибнуть должен я, – Фремерон сплюнул кровь и держась за живот, продолжил с гримасой боли и плача на лице, – кто выжил, сиры, кому помогла Судьба?

Куммиху было трудно, боль и резкое воспоминание о Мерике кольнуло сердце, затуманило разум. Сотник крикнул: