Тринадцать

Казанцева подошла к кровати Веры, на которой поверх одеяла безжизненно, с мертвенно бледным лицом, лежала ее хозяйка. Прикроватный торшер был включен. Олеся пощупала ей пульс. Андриевская была жива, но находилась без сознания.

– Что здесь произошло? – спросила она стоявших рядом Изместьева и Стеклова.

– Когда мы выбили ее дверь, мне показалось, что в тот угол, под шкафом, что-то юркнуло, – вдруг сказал Стеклов.

– Юркнуло? – удивленно вытаращились на него остальные.

– Да-да, именно. Туда что-то заползло, – волнуясь, сказал судья.

– Пакет какой-то лежит полиэтиленовый, – осторожно подойдя к тому месту, куда показывал рукой Стеклов, произнес Викторов. Он наклонился и взял пакет в руки, но в ужасе отшатнулся. Под пакетом перед расщелиной, имевшейся между полом и стеной, свернувшись в клубок, притаилась сероватого цвета змея.

Она была длиной около метра с рисунком из охристой полосы вдоль хребта, по бокам которой шли крупные ярко-охристые пятна с черной окантовкой.

Викторов в страхе попятился назад и чуть не упал. Из его уст непроизвольно вырвалось грязное ругательство.

Остальные окаменели от ужаса. Увидев людей, змея стала грозно шипеть, и, быстро распрямившись, стремительно поползла в сторону выхода из номера, вызвав среди стоявших на ее пути настоящую панику.

Едва грозная рептилия покинула пределы номера Андриевской, как Милютина, молниеносно, заскочившая после нее из коридора в комнату и захлопнувшая за собой дверь, спросила:

– Она ее ужалила, да?! – Женщина была близка к истерике. Не на шутку напуганы и встревожены были и остальные. – А вдруг тут есть еще змеи? Или ядовитые пауки?

Каждый из них опасливо осмотрелся, но в номере было пусто.

– Я думаю, что больше тут змей нет, – спокойно сказал Стеклов. – Мне кажется, что если бы они тут были, то уползли бы вместе с той. А вот поймать ее и убить или изолировать нужно обязательно, чтобы она больше никого не потревожила. А укусить Веру змея не могла. Андриевская, скорее всего, просто жутко перепугалась, когда та, шумя пакетом, ее разбудила

Другие с ним были согласны. Изместьев, Стеклов и Бобков двинулись на поиски пресмыкающегося гада. Остальные, кроме Коробченко, добровольно взявшегося починить выбитый замок, опасливо озираясь, отправились к себе.

Олеся, дав пришедшей в себя Андриевской какие-то таблетки, попросила ее не волноваться и ложиться спать. Впрочем, какое-то время ей понадобилось, чтобы окончательно успокоить и уложить спать испытавшую второй раз за вечер большой стресс хозяйку. К этому времени Макс закончил свою работу, и они вдвоем с чувством выполненного долга покинули номер Андриевской.

Глава 4

***

8 сентября 2016 года, четверг.

Боевому офицеру, подполковнику Изместьеву, снился сон… Вот он в окружении своих старых друзей, которых уже на этом свете нет, сидит за столом у себя дома, в двухкомнатной квартире на первом этаже панельной многоэтажки. Они выпивают, смеются, что-то друг другу говорят. Одеты все в обычную гражданскую форму одежды, оружия ни у кого нет.

Он бросает взгляд через большую застекленную лоджию на улицу и видит, что от леса к его дому бегут «духи». Бородачей человек двести, не меньше. Все в военной форме цвета хаки, у кого в руках пулемет, у кого «калаш», а у кого – граната. Все, кто находится между ними и домом Изместьева, подростки, женщины, дети в панике разбегаются и кричат от ужаса.

Их всего пятеро: Олег и его четыре друга и однополчанина. Один хватает кухонный нож, остальные тоже вооружаются, кто чем может.

Изместьев вспоминает, что в соседней комнате, на ковре, висящем на стене, хранится его боевой офицерский кортик. Это шанс, хотя и призрачный. Тут любому ясно, что он и его друзья – покойники. Помощь подойти просто не успеет. Но они давали воинскую присягу, и будут стоять до последнего!

Олег срывает кортик и несется к друзьям. В коридоре лежит труп… Нет, этого не может быть, откуда он здесь… Но нет, все верно, это труп Бобкова. У него прострелена грудь. Внезапно Игорь открывает глаза и, нагло скалясь, произносит: – Ну что, начальник, включай музыку! – Его мертвые губы изгибаются… Что он делает? Хохочет? – Включай траурный марш Шопена!..

Сердце сейчас выпрыгнет из груди. Что? Он так и думал – та комната, где он оставил друзей, сплошь завалена трупами. Стеклов, Афиногенов, Казанцева…

«Боже, Боже мой! Они здесь все, все, кто был с ним на острове, их ровно двенадцать! А он что, тринадцатый?»

Вдруг его взгляд падает на лоджию. Окно выбито и через него в квартиру лезет боевик. Длинная борода, хищный взгляд. У него пулемет «РПК». Все, он уже в комнате, но Олега, спрятавшегося за хлипкой стенкой в коридоре, пока не видит.

Медлить нельзя. План таков: Олег ждет, пока враг замешкается или отвернется и подойдет ближе. Тогда он выскочит из своего укрытия и ударит противника кортиком в живот. А после, завладев трофейным пулеметом, дает бой…

Моджахед, идет в его сторону. Он отворачивается назад. Все, пора!

Крепко сжав кортик, Олег бросается вперед. Три шага, всего три…

Раз, два… «Дух» оборачивается. Три. Он и враг оказываются лицом к лицу. Изместьев бьет его кортиком в живот, тот сгибается и… смеется?

Он хохочет ему в лицо. У него бронежилет. Последнее, что Олег слышит и видит – это то, как из пулемета моджахеда вылетает сноп пламени, и раздаются выстрелы: бах-бах-бах…

Изместьев проснулся от того, что кто-то долбил кулаками в его дверь. Комната была залита солнечным светом.

– Командир, открывай, беда! – донесся до него знакомый мужской голос. Но разобрать спросонья, кто это мог быть, Изместьев так и не сумел.

Когда он открыл, перед ним стоял Коробченко.

– Что случилось? – как можно спокойнее спросил Олег Викторович, хотя сердце его колотилось с дикой силой. Уж слишком экстремальным было его пробуждение после такого же беспокойного сна.

– Медсестра. Она не дышит. Ее задушили у себя в номере.

– Олеся?! – Олег посерел. Мгновенно одевшись, словно по боевой тревоге, он и сопровождавший его Короб поспешили вниз.

Изместьев склонился над кроватью, на которой лицом вверх с широко раскрытыми, буквально выпученными от предсмертного ужаса глазами, неподвижно лежала Казанцева.

Большинство из гостей острова ко времени их с Максом прихода, уже находились здесь. Следом за ними в комнату вошли Стеклов, Андриевская и Молодавченко.

– Выведите ее отсюда, – показав на Веру, попросил он. Женщину молча взяли под руки Коробченко и Молодавченко, и вывели ее в коридор.

– Что это у нее зажато в руке? – Изместьев поднял левую руку жертвы, кисть которой была сжата в кулак. Разжать его было не так просто, рука окоченела и никак не поддавалась. Наконец, Олегу это удалось. В его руках оказалась… карта. Это была дама червей.

***

– Кто и когда ее обнаружил? – спросил судья Стеклов у присутствующих.

– Я, – испуганно ответила заплаканная Милютина, стоявшая рядом с ним. – Я завела будильник на семь часов, хотела встать пораньше, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Андриевскую беспокоить я не хотела. – Она всхлипнула, – а к Олесе решила зайти. Ну, чтобы она мне помогла. Дверь была закрыта. Я постучала, но мне никто не ответил. Я думала, что она спит, хотела уже идти начинать сама, но решила дернуть за ручку. Дверь была не заперта и открылась. Я зашла и… и остолбенела…

Видя, что она сейчас снова расплачется, Стеклов быстро спросил:

– Обстановка здесь, когда вы обнаружили Казанцеву мертвой, была такой же, как сейчас? Вы ничего не трогали, не передвигали? Все осталось, как было?

– Да. То есть, нет. – Она вытерла слезы. – Я не пойму, что вы у меня спросили?.. Ах да… Нет, все осталось так, как было.

– Что было потом? – пристально глядя на нее, осведомился судья.

– Я очень сильно испугалась! Я… я выбежала отсюда в коридор и стала звать на помощь. Потом побежала к Максу… э-э, в смысле Коробченко. Потом все стали выходить… В общем, вот так.

– А чем ее задушили? Веревку или что-нибудь еще вы не видели? – уточнил Стеклов, осматривая труп.