Аурикулярная медицина. Том 1. Картограммы ушной раковины. Опорно-двигательный аппарат

В 1966 году Полем Ножье был создан научный исследовательский центр Лионская группа медицинских исследований (GLEM), который начал складываться в середине пятидесятых годов, когда группа врачей, большинству из которых не было и сорока лет, объединились вместе с Ножье для проведения периодических неформальных встреч в его доме. Не соблюдая какой-либо иерархии, со всей Франции, а также Бельгии, Голландии, Германии, Италии съезжались врачи для обмена опытом, дискуссий по различным волновавшим их вопросам, особенно по проблемам современного состояния медицины. Помимо акупунктуры и аурикулотерапии на этих встречах рассматривались вопросы гомеопатии и мануальной терапии, иридологии и биомеханики, не забывались и достижения современной классической медицины. Встречи с целью интеллектуального обогащения, расширения своих знаний и поиска новых путей для более эффективного лечения пациентов, проходившие под руководством и несомненным влиянием Поля Ножье, к шестидесятым годам стали регулярными. Основными задачами центра стали популяризация аурикулярной акупунктуры, а также научно-исследовательская и педагогическая деятельность. Начиная с 1967 года, GLEM активно включилась в разработку приборов для регистрации VAS: различных световых, тепловых и электрических тестеров, усилителей, цветных фильтров, генераторов частот Ножье и других. С 1968-го года проводились региональные учебные курсы, в основном для медиков Франции и Германии, где наиболее активно распространялась методика Поля Ножье. Параллельно были организованы ежемесячные семинары для всех, кто желал повысить свой профессиональный уровень. За эти годы в центре прошли обучение и приобрели практические навыки более 20 тысяч медиков. Наиболее талантливые ученики Ножье, среди которых особо нужно отметить немецкого профессора Р. Бара, французских профессоров Ж. Леклерка, И. Рукксевиля, М. Мариньяна, американских профессоров Д. Аккермана, Т. Олесона, своими исследованиями в области нейрофизиологии, биофизики, информационной и биорезонансной медицины определили пути развития аурикулярной медицины в последующие годы. В 1974 году GLEM стала пионером в области лазерной аурикулотерапии, начав совместно с фирмой «Седателек», возглавляемой старшим сыном Поля Ножье Жаном, выпуск первого в Европе прибора лазерной аурикулопунктуры «Girlas». Параллельно с этим фирма производит приборы для поиска аурикулярных точек нескольких модификаций – с монодатчиком «Agiscop» и с коаксиальным датчиком «Diascop», а также иглы для акупунктуры.

В честь 25-летия открытия Полем Ножье аурикулярной соматотопии была организована франко-германская научно-практическая конференция (1975). В 1994 году в Лионе, родине Поля Ножье, состоялся 1-й Всемирный симпозиум по аурикулярной медицине, ставший этапом полного и безоговорочного ее признания официальной медициной Европы, первую премию которого получил автор данной монографии. Участниками форума были ученые, работы которых в этой области стали своего рода «классикой жанра» и являются настольными учебниками для всех врачей, посвятивших себя изучению аурикулоакупунктуры: П. Ножье, Ж. Босси, Т. Олесон, М. Лебель, Г. Гейне, Д. Аккерман, А. де Соуза, Ф. Бар, П. Рабишон, М. Мариньян и другие. В это же время были открыты кафедры аурикулярной медицины в медицинском факультете Парижского университета, а также в других городах Франции, Германии и Италии.

Параллельно с всемирными конгрессами, организуемыми Лионской группой медицинских исследований, раз в два-три года проходят международные конференции, устраиваемые IAAM – Международной ассоциацией акупунктуры и аурикулярной медицины, созданной врачами разных стран Европы. В 2000 году, через два года после смерти Ножье, была организована Международная школа Поля Ножье (EIPN) под руководством его среднего сына Рафаэля, основной задачей которой являлась систематизация, обработка и обнародование всего богатого научного наследия французского исследователя, развитие и совершенствование его идей и гипотез.

Наряду с Полем Ножье у истоков европейской аурикуломедицины находилась еще целая плеяда европейских исследователей, энтузиастов своего дела. Среди них особое место принадлежит Рене Бурдиолю, соавтору ряда работ Ножье и некоторых его картографических проекций. Он один из первых связал механизмы лечебного действия аурикулярной рефлексотерапии с анатомическими и нейрофизиологическими особенностями ушной раковины. Страсть его к нейроанатомии, умение строить логичные рассуждения и делать точные выводы, а также удивительная способность сохранять постоянное эпистимиологическое равновесие, остерегаясь пристрастий и умозрительности, ставят Бурдиоля в один ряд с учеными этого периода, определившими в значительной мере пути развития аурикулоакупунктуры в Европе. Совместная работа в течение практически 10 лет с Полем Ножье позволила ему принимать непосредственное участие в создании новой ветви медицины. Бурдиоль иллюстрировал первый трактат Ножье по аурикулотерапии, вышедший в свет в 1969 году. Именно ему принадлежат фундаментальные труды по эмбриологическому обоснованию аурикулоакупунктуры. В своей книге «Элементы аурикулотерапии» Бурдиоль подверг глубокому научному анализу работы Ножье, синтезировал и развил многие его нейроанатомические гипотезы. Он первым из исследователей осуществил углубленное изучение рефлекторных проекций на ушную раковину вегетативной нервной системы – ее периферических: парасимпатического и симпатического отделов. По сути, именно Бурдиоль впервые подробно описал проекции на ушной раковине висцеральных вегетативных сплетений, таких как pl. broncho-pulmonalis, cardiacus, splanchnicus и других. Одна из антитабачных программ, завоевавших сердца многих врачей, занимающихся лечением различных патологических привыканий, также разработана Бурдиолем. Им же описана точка психиатрии, являющаяся одной из важнейших терапевтических точек при лечении различных психо-эмоциональных и психических заболеваний.

Велика и, на наш взгляд, в полной мере не оценена в аурикулоакупунктуре роль другого французского исследователя Анри Жаррико (J.Jarricot), в клинике и под руководством которого начинал свою деятельность Жан Поль Нибойе, основавший акупунктурную электродиагностику. Именно Жаррико высказал впервые идею о соответствии дуги верхней полуконхи «желудочно-кишечной дуге» в инвертированном виде (по аналогии с идеей о соответствии дуги противозавитка позвоночному столбу), достаточно точно описав аурикулярные проекции всех органов желудочно-кишечного тракта, идею, которая впоследствии легла в основу картограммы висцеральных органов Ножье. Жаррико, первоначально расположивший проекцию поджелудочной железы симметрично на обеих ушных раковинах (как и китайская школа аурикулотерапии, описывавшая эту точку двусторонне), позже доказал в эксперименте, что этот орган имеет строго левостороннее расположение. Одновременно с Ножье ему пришла мысль искать новую локализацию проекции почки, так как в эксперименте рефлексы при возбуждении китайской точки почки, находящейся в верхней полуконхе, не вызывались!

Громадное значение в обосновании нейрофизиологических механизмов аурикулопунктуры принадлежит французскому гистологу и нейрофизиологу Жану Босси (J.Bossy). Уже в 1957 году, через несколько месяцев после опубликования Полем Ножье результатов первых своих работ в области аурикулярной соматотопии, Босси предпринял ряд исследований с целью подтвердить или опровергнуть те гипотезы, которые были высказаны Полем Ножье относительно четкого разделения переходной складкой территории конхи, иннервируемой ветвями блуждающего нерва, от конховой поверхности противозавитка, иннервируемой в основном ветвями шейного нервного сплетения, а также тройничным и лицевым нервами. Исследования, проводимые им в течение нескольких лет, полностью подтвердили это гениальное предположение Ножье.

Франк Бар, узнавший об аурикулоакупунктуре из печатных работ Ножье, стал одним из проповедников этого метода задолго до того, как впервые познакомился с Полем Ножье лично, и уже в конце шестидесятых годов организовал семинары по аурикулярной медицине в Германии, чем в немалой степени способствовал распространению методики в Германии и Скандинавии. Именно ему мы обязаны понятием «Аурикуломедицина», получившим единогласное одобрение, в отличие от других более «персонифицированных» названий метода. В 90-х годах школой Бара были описаны проекции ряда корпоральных меридианов на ушные раковины.

История отечественной аурикулоакупунктуры

Пионерами изучения и практического применения аурикулотерапии в нашей стране были В. Г. Вогралик (1959, 1961), Я. М. Балабан и Л. Г. Розенфельд (1962), Н. А. Гавриков (1960), М. Д. Гальперин (1961), Э. Д. Тыкочинская (1962), В. И. Квирчишвили (1966, 1969). Их работы подтвердили выявленные Ножье закономерности образования на ушных раковинах точек и микрозон гипералгезии при различных заболеваниях внутренних органов, эндокринной, нервной систем и опорно-двигательного аппарата. Электрофизиологическими исследованиями, проведенными в клинических условиях Н. А. Гавриковым (1960), Я. М. Балабан (1962), В. И. Квирчишвили (1972), было установлено, что аурикулярные точки, корреспондирующие патологический процесс, характеризуются более низким сопротивлением постоянному току, а изменение электропроводности в проекционных зонах Ножье у большинства больных топически совпадает с данными клинического диагноза.

Велика роль лидера казанской школы акупунктуры Д. М. Табеевой, которая в своих работах «Иглотерапия» (1976) в соавторстве с Л. М. Клименко и монографии «Руководство по иглотерапии» (1980) осуществила систематизацию 130 точек ушной раковины, причем шесть из них впервые были описаны на ретроаурикулярной поверхности и изложены рекомендации к их применению. Эти книги стали настольными учебниками для начинающих аурикулотерапевтов.

В 1986 году была опубликована монография Гаваа Лувсана «Традиционные и современные аспекты восточной рефлексотерапии», в которой большой раздел также был посвящен аурикулярной акупунктуре. В ней автор описал 110 основных точек, входящих в китайскую картограмму, а также 20 новых точек, подробно изложив терапевтические показания к их применению. Впервые в отечественной литературе в своей работе Лувсан представил карту задней поверхности ушной раковины, состоящую из 40 неизвестных ранее отечественным медикам аурикулярных точек.

Особого внимания заслуживают исследования представителя рижской школы акупунктуры Ф. Г. Портнова (1966, 1988), первого советского медика, разработавшего серьезную клиническую экспериментальную базу для проверки данных Ножье. Предложенная им рабочая схема соматотопии ушной раковины для электропунктурной аурикулодиагностики установила достоверную связь между соматическим состоянием обследованных пациентов и показателями электрометрии ушных точек, что позволило говорить о достаточно высокой степени надежности этого диагностического метода. Впервые автором для подтверждения достоверности аурикулярных точек были проведены специальные экспериментальные исследования, цель которых состояла в моделировании некоторых патологических состояний у животных с последующим измерением параметров точек ушных раковин.

Немалый вклад в изучение механизмов действия аурикулоакупунктуры внес Е. С. Вельховер (1972,1973), высказавший оригинальное предположение, что информационными «пунктами» афферентной импульсации от внутренних органов могут быть не только зоны Захарьина-Геда, но и «экстерорецепторы» органов чувств, в частности ушных раковин, рефлекторные дуги которых замыкаются в высших отделах центральной нервной системы.

Н. Н. Богданов и А. Т. Качан (1984) установили, что в динамике прогрессирования и хронизации болезней на кожной поверхности ушных раковин в области аурикулярных точек, корреспондирующих патологический процесс, происходят изменения, укладывающиеся в две стадии их формирования – функциональных и морфологических изменений. Измерение порогов температурной чувствительности аурикулярных точек по Н. Н. Богданову убедительно продемонстрировали диагностические возможности данного метода в неврологической практике (1998, 2000).

Исследования нейрофизиологии и нейроанатомии ушной раковины, осуществленные проф. Р. А. Дуриняном (1982), позволили сформулировать ряд оригинальных взглядов на проблему физиологических особенностей иннервации уха. Основные работы этого выдающегося ученого, среди которых «Введение в физиологию аурикулярной рефлексотерапии» (1980), «Атлас аурикулярной рефлексотерапии»(1982), «Физиологические основы аурикулярной рефлексотерапии» (1983) стали громадной вехой на пути научного обоснования аурикулоакупунктуры и внесли неоценимый вклад в развитие аурикулотерапии в нашей стране. С точки зрения автора, причины высокой лечебной эффективности аурикулярной рефлексотерапии обусловлены онто-филогенетическими и анатомо-физиологическими особенностями ушной раковины и ее иннервации. В своих работах Дуринян подробно проанализировал роль ретикулярной формации, таламических и корковых структур мозга в механизмах аурикулярной рефлексотерапии. В «Атласе аурикулярной рефлексотерапии» (1982) им впервые предложена схема угловых (тангенциальных) координат ушной раковины, которая позволила достаточно точно определять локализации чувствительных проекций важнейших органов и частей тела или соответствующих им функций на ушной раковине. Однако, с точки зрения Р. А. Дуриняна, топография соматовисцеральных сенсорных проекций на ушной раковине отражает лишь общий принцип распределения, последовательность представительства чувствительных проекций, их взаимное расположение и отношение к отдельным анатомическим образованиям ушной раковины. В связи с этим он призывает «не доверять публикуемым разными авторами картам ушной раковины с изображением большого числа точек или частей тела и органов». Такая детализация, как считает Дуринян (на наш взгляд, это в особенности касается функциональных точек), плод глубокого заблуждения или большой фантазии, что в одинаковой степени может наносить ущерб практике аурикулярной медицины и серьезно дискредитировать ее.

В большом числе работ – В. Е. Арсеньева, А. П. Бердашкевич, А. С. Глазунова (1981), P. M. Баевского, В. П. Казначеева (1977), И. В. Михайловской (1997), М. В. Вогралика, О. Н. Гуткиной, Е. П. Развозовой (1997) – показана возможность проведения на основании анализа электрометрической информации аурикулярной экспресс-преддиагностики. Этот метод может быстро и эффективно дать врачу необходимые сведения о том, на что следует обратить внимание, какие виды диагностики назначить пациенту дополнительно, а также позволит осуществить системный анализ функциональных и патологических отклонений в организме.

Возможность использования аурикулодиагностики в качестве профилактического скрининг-контроля у детей показана в научных исследованиях Г. Н. Барашкова, В. П. Расторгуева, А. Т. Староверова (1984). В работах Н. Н. Богданова, А. Т. Качана (1984) и других обоснована высокая эффективность аурикулодиагностики не только для выявления соматической патологии, но и для оценки и прогнозирования качества и эффективности деятельности человека в экстремальных ситуациях.

Изданный в 1990 году Я. С. Песиковым и С. Я. Рыбалко «Атлас клинической аурикулотерапии» стал первым хорошо иллюстрированным учебником, выпущенным в России и явившимся своего рода подробной инструкцией при лечении большого числа заболеваний и функциональных нарушений, с которыми приходится сталкиваться в своей практике врачу-акупунктуранту.

В 1992 году в работе «Клиническая аурикулопунктура» А. А. Михайлова на основании предложенной Р. А. Дуриняном системы угловых (тангенциальных) координат ушной раковины подробно описала локализацию, иннервацию и показания к применению 35 точек ретроаурикулярной поверхности ушной раковины, недостаточно освещенных в большинстве руководств по аурикулоакупунктуре.

Итак, анализируя историю аурикулярной терапии, большая часть европейских и восточных исследователей (Joyeux, 1974; Jarricot, Ming Wong, 1973; Kropey, 1979) совершенно справедливо отмечают, что родиной современной аурикулярной медицины является Франция. Р. А. Дуринян в одной из своих работ по этому поводу высказался однозначно: «Хотя история аурикулярной рефлексотерапии насчитывает тысячелетия, мир узнал о ней благодаря таланту и энергии Ножье и его последователей» (1980). Китай же открыл для себя значимость аурикулотерапии как метода лечения лишь в 1957 году после перевода Г. Бахманом статьи П. Ножье по аурикулярной соматотопии, вскоре была опубликована китайская аурикулярная картограмма, состоящая из 110 точек. В эти годы под руководством профессора Чанга, директора Института нейропсихологии Шанхая, большинство медицинских факультетов Китая начали исследования механизма действия аурикулотерапии. Однако, как отметил в одном из своих выступлений доктор Жаррико, «делали они это с небольшим успехом, поскольку сложно дополнить, или улучшить открытие Поля Ножье». Первая же серьезная заслуживающая внимания работа по аурикулярной терапии, в которой были описаны уже 184 точки, появилась в Китае только в 1972 году (Р. А. Дуринян).

За последние четыре десятилетия благодаря работам Ножье, его школы, учеников и последователей, убедительной демонстрации в условиях клиники возможностей метода аурикуломедицина получила широкое распространение и выделилась в самостоятельное диагностическое и терапевтическое направление в акупунктуре. Активному признанию метода способствовали возможность выявлять заболевания на доклинической стадии, с высокой степенью достоверности определять основные патогенетические звенья в развитии патологических состояний, а также надежность и эффективность аурикулотерапии при лечении многих функциональных заболеваний, болевых и стрессовых симптомокомплексов.

Глава 2

Научное обоснование аурикулярной медицины

Эффективность аурикулярной диагностики и терапии в настоящее время у большинства исследователей не вызывает никаких сомнений, однако механизмы, лежащие в их основе, во многом еще не ясны, что вызывает справедливую критику со стороны классической европейской медицины и научного медицинского корпуса. Можно сказать, что в данном случае, как и в случае с корпоральной акупунктурой, а также многими другими методами альтернативной медицины, накопленный огромный эмпирический опыт опережает теорию. Попытки объяснить диагностическую информативность точек ушной раковины и лечебные эффекты аурикулотерапии предпринимались еще в Древнем Китае. Традиционное восточное представление о механизмах аурикулярной акупунктуры основано на теории китайских меридианов. Во многих китайских и тибетских классических медицинских трудах отмечено, что наружное ухо является местом, где встречаются жизненные каналы, тесно связанные со всеми полыми (Чжан) и плотными (Фу) органами, а также с остальными частями тела. «Древневосточные медики на основании практического опыта и своей интерпретации классических трудов полагали, что болезненные процессы во внутренних органах отражаются на наружном ухе через соединения каналов (меридианов), а укалывание соответствующих чувствительных точек ушной раковины нормализует энергию соответствующих каналов и уменьшает болезненные проявления в связанных с ними областях тела» (Д. М. Табеева). В большинстве древнекитайских трактатов, посвященных аурикулярной терапии, говорится, что «все янские линии проходят, проникая в ушную раковину, а все иньские – не касаются уха, но через бяо-ли – наружный покров они имеют связь с янскими каналами». Некоторые китайские школы придерживались иной точки зрения, в частности Сун-Сы-Мяо по этому же поводу писал: «Точки на ушной раковине не связаны ни с органными, ни с чудесными каналами, они также не носят и случайный характер, а являются отражением на ушной раковине внутренней среды организма с его многочисленными органами. На ухе имеется строго локальное деление на отдельные участки». Однако ни приверженцы первой точки зрения, указывающей на возможные связи ушной раковины с меридиональной системой, ни более поздние авторы в своих работах ничего не конкретизировали. При ближайшем же рассмотрении становится очевидным, и это важно отметить, что в отличие от теории классических корпоральных каналов, которая логически понятна, в деталях структурирована и буквально математически точна, теория аурикулярных каналов (а точнее, теория объединения корпоральных каналов с ушной раковиной) сформулирована в китайских трактатах лишь в общем декларативном виде. Каким образом осуществляются энергетические взаимоотношения между корпоральными меридианами и ухом? Где происходит переток энергии из одной системы в другую? Неясно, наконец, только ли янские, или одновременно янские и иньские каналы находят свое отражение в элементах ушной раковины. Ответов на эти вопросы нет ни в одном из китайских и тибетских трактатов. Таким образом, концепция каналов, по мнению Д. М. Табеевой и других ученых, не в состоянии достоверно объяснить конкретные механизмы аурикулотерапии ни с точки зрения традиционной, ни с точки зрения современной медицины. Исследования, предпринятые немецким профессором Ф. Баром, а также французскими учеными A. Маллар и Б. Жульен показали, что корпоральные меридианы имеют отношение к ушной раковине, не только давая к ней более или менее крупные ответвления, но и корреспондируя на ее поверхность античные или, как их называют авторы, «кардиальные» точки корпоральных меридианов. В результате этих исследований были описаны аурикулярные точки соответствия тонизирующим, седативным точкам, источникам-пособникам, Ло-пунктам, Шу-и Мо-точкам. Подробнее об этом будет сказано в книге, посвященной новым теориям и гипотезам в аурикуломедицине.

Нейрофизиологическое обоснование аурикулярной медицины

Одним из первых, кто понял связь аурикулярных и иннервационных механизмов, был Поль Ножье. Пожалуй, нельзя в этой связи не упомянуть имени другого, менее известного французского исследователя – A.Каглия-Сента (1961), который параллельно опубликовал данные своих исследований по распределению соматических нервов в толще ушной раковины. Уже в первых экспериментах по выявлению точек соответствия, анализируя болевую реакцию при давлении на исследуемую точку, Ножье понял, что характер боли, ее продолжительность и очерченность при зондировании различных областей ушной раковины бывают разными. Так, точки завитка и ладьевидной ямки реагировали на давление болью типа жжения, точки треугольной ямки – чаще точечной болью, точки же собственно конхи – преимущественно тупой разлитой болью. Это навело его на мысль о том, что разные области уха иннервируются различными нервами. На тот момент достоверно было известно, что только два крупных нерва (ветви шейного нервного сплетения и тройничный) участвуют в иннервации ушной раковины. При детальном изучении распределения краниальных нервов на ушной раковине путем сопоставления локализации патологических очагов и соответствующих проекционных акупунктурных точек П. Ножье удалось:

• уточнить ход аурикулярной ветви тройничного нерва – n. auriculo-temporalis (основной ход которой описал в 1942 году советский нейрофизиолог В. П. Воробьев);

• впервые отметить участие в иннервации переднего отдела ушной раковины чувствительных веточек n. glossopharyngeus (ход которых впоследствии подробнее описал Р. Бурдиоль);

• подтвердить существование ушной ветви блуждающего нерва, а несколько позже уточнить четкие границы территории конхи, затронутой вагусными ветвями (описанными впервые, как считают большинство анатомоморфологов, Ж. Босси в 1958 году, хотя есть неоспоримые данные о том, что еще в 1942 году аурикулярные ветви вагуса открыл и описал В. П. Воробьев);

• внести коррективы и уточнения в распределение терминалей шейного сплетения в толще ушной раковины (описано в 1914 году Дежерин).

Работы французского ученого инициировали исследования в области нейрофизиологии (1957–1975 гг.), которые подтвердили данные Ножье о том, что аурикула иннервируется пятью крупными нервными источниками – двумя соматическими и тремя висцеральными.

В ранних теоретических обоснованиях проекционной деятельности ушных раковин французский исследователь представил ухо в виде «пульта управления», откуда через стволовые структуры мозга можно строго избирательно влиять на функции различных органов и систем (на основе взаимоотношений между внутренней средой организма с точками ушной раковины по принципу обратной связи). По Ножье кожа ушных раковин разделена на отдельные проекционные зоны, имеющие вид маленьких участков и точек, в которых сконцентрированы «экстерорецепторы» (по Вельховеру), являющиеся посредниками между внутренними органами и внешней средой. Предложенная концепция вызвала в научной среде мощный резонанс, волну резких выступлений и заявлений, как в поддержку идей, высказанных лионским автором, так и с непримиримой критикой. В частности оппоненты критиковали идею Ножье о множественности иннервации ушной раковины и гипотезу об ее управляющей функции. Известный советский нейрофизиолог А. Р. Киричинский писал (1963), что представления о локализации центров управления в ушной раковине весьма примитивны, а для функционирования таких центров обязательно должны быть изолированные связи со всеми органами и тканями человека. Поскольку такого рода эффекторных путей в ушной раковине не существует, то не может быть и речи о локальной диагностике и терапии. Несмотря на то, что идея локальной диагностики так и не получила теоретического обоснования, практические результаты и исследования многих авторов убедительно подтвердили гипотезу Ножье о наличии постоянных аурикуло-висцеральных и висцеро-аурикулярных рефлекторных связей (на сегодняшний день неизвестной природы). Как образно заметил Вельховер (1972), нейрофизиологическая мысль «застряла» на нижнем спинальном этаже человеческого тела, доказав наличие простых проекционных зон на коже туловища, но не разглядев их выше – в чувствительных аппаратах краниального отдела.

Поистине революционный вклад в изучение механизмов аурикуломедицины внес французский нейрофизиолог Рене Бурдиоль, который теоретически и логически обосновал взаимосвязь действия аурикулярных проекционных точек и зон с иннервацией ушной раковины с одной стороны, а с другой, впервые связал множественность иннервации ушной раковины с данными эмбриогенеза. Его исследования в этой области и по сей день являют собой уникальную научную работу, заложившую основы научного обоснования аурикулярной медицины. В работе «Эмбриогенез и аурикуломедицина» (1975) впервые сформулирован закон, согласно которому сложная иннервация уха объясняется тем, что отдельные части ушной раковины формируются в процессе эмбриогенеза из анатомически различных образований и только потом сливаются в единое целое в виде наружного уха. В результате на поверхности ушной раковины возникают области со смешанной иннервацией ветвями различных нервов. Такие «гибридные» области уха потенциально должны обладать наиболее выраженными рефлексогенными возможностями. Ушная раковина в связи с особенностями ее иннервации является, по мнению французского ученого, уникальной в своем роде областью тела человека. Это единственный участок в соматической сфере организма, не выполняющий никакой активной функции и лишенный каких-либо признаков специализированной сенсомоторной чувствительности или висцерального предназначения, где наряду с соматическими афферентными нервами представлены также афференты висцерального происхождения – ветви блуждающего, языкоглоточного и лицевого нервов. Соматические афференты ушной раковины в отличие от других участков тела представлены ветвями сразу двух крупных нервов: тройничного (краниального) и шейного сплетения (спинального).

Из отечественных авторов, первыми в 1962 году высказавшими предположение о том, что появление точек и зон гипералгезии на ушной раковине обусловлено особенностями чувствительной иннервации кожи, были Я. М. Балабан и Л. Г. Розенфельд. Кожа ушной раковины, с их точки зрения, снабжена ветвями тройничного, лицевого нервов, а глубокие отделы уха и мочка уха – шейными спинномозговыми корешками и блуждающим нервом. В этом распределении зон иннервации ученые видели разгадку появления висцеральных зон гиперальгезии в отделах ушной раковины, где наблюдается парасимпатическая и симпатическая иннервация.

Согласно Е. С. Вельховеру (1991), при возникновении болезненного процесса в каком-либо органе болевое раздражение может быть воспринято в зависимости от онтофилогенетической дифференцировки другим аппаратом, обладающим более высокой чувствительностью. Соответственно, информационными пунктами афферентной импульсации от внутренних органов могут быть не только кожные участки тела (зоны Захарьина-Геда), но и органы чувств – сенсорные территории, обладающие высокой чувствительностью.

По мнению Д. М. Табеевой (1980), ушная раковина с ее богатой иннервацией и васкуляризацией (при этом нервная система представлена практически исключительно не моторными, а чувствительными афферентными нервами) является важной сенсорной зоной, при раздражении которой возникает мощный поток афферентной импульсации, направляющейся к мозгу.

Обсуждая механизмы аурикулодиагностики, некоторые авторы отмечают сходство зон и точек повышенной кожно-болевой чувствительности ушной раковины с зонами Захарьина-Геда, а также с точками-глашатаями или точками тревоги, которые располагаются преимущественно в области зон кожной гиперальгезии и в связи с этим характеризуются теми же особенностями. Действительно, аурикулярные проекции, также как и зоны Захарьина-Геда – сложнейшие сенсорные территории, обладающие высокой чувствительной способностью (Е. С. Вельховер, 1972), могут быть информационными пунктами для афферентной импульсации от внутренних органов. Однако надо отметить, в отличие от зон Захарьина-Геда, имеющих довольно расплывчатые проекционные связи и представляющих собой сегментарные рефлексы, дуги которых проходят через спинной мозг, ауровисцеральные связи аурикулярных проекционных зон замыкаются в высших (краниальных) отделах ЦНС.

Громадную роль в исследовании механизмов действия аурикулоакупунктуры на организм, поиске научного обоснования аурикулярной медицины и официальном признании аурикулярной терапии в нашей стране сыграл Р. А. Дуринян, бывший директор Центрального научно-исследовательского института рефлексотерапии, ученый с разносторонними научными взглядами, большим творческим и организаторским талантом. Тщательный анализ литературных источников по нейрофизиологии и нейроанатомии ушной раковины и исследования, осуществленные его школой, позволили сформулировать ряд оригинальных взглядов на роль эмбриогенеза в формировании ушной раковины и на физиологические особенности иннервации уха, изложенные в двух фундаментальных работах – «Введение в физиологию аурикулярной рефлексотерапии» (1980) и «Физиологические основы аурикулярной рефлексотерапии» (1983). Глубокий анализ, скрупулезность научного эксперимента, а также лапидарные, но при этом очень точные и емкие формулировки, являются отличительными чертами вышеназванных трудов. По мнению Дуриняна, достоверное знание иннервации ушной раковины позволяет обоснованно предсказывать рефлекторные реакции, вызываемые при воздействии на точки ушной раковины, и таким образом прогнозировать возможные терапевтические результаты. Как совершенно справедливо отмечено Р. А. Дуриняном, если вопрос аурикулярной иннервации еще как-то изучался, хотя и остались спорные моменты, то морфологически, а точнее нейро-гистологически, он совершенно не разработан. Не исследован спектр иннервирующих волокон, их гистологические особенности; неизвестен характер рецепторов кожи ушной раковины, их распределение и концентрация в различных структурах уха; не уточнено, какие рецепторные образования связаны с терминалями различных нервов ушной раковины, в частности соматическими и висцеральными афферентами.

Физиология ушной раковины

Для осознания механизмов аурикулярной медицины нужно сначала понять заложенные природой функции ушной раковины. Физиологически ушная раковина является периферическим звукопроводящим отделом слухового анализатора. Слуховая рецепция представляет собой мощную сигнальную систему, а слуховые ощущения играют чрезвычайно важную роль в оптимальном функционировании нашего организма. Тончайшие флюктуации плотности воздуха вызывают в нашем организме реакции чрезвычайной силы и значимости. До сих пор остается загадкой ошеломляющий динамический диапазон слуха, который почти сразу после громовых раскатов может различить шорох листвы, производящей колебания, при которых частички воздуха смещаются на величину порядка межатомных расстояний. Привычный для всех частотный диапазон слуховосприятия от 10 Гц до 20 кГц (по мнению некоторых сурдологов до 30 кГц), совершенно нетривиален для сенсорных систем организма. Например, некоторые способности зрительной системы просто меркнут в сравнении со слухом (частота ультрафиолетового излучения лишь в два раза выше инфракрасного). Человек осознает звук через 50-100 м/с после контакта звуковой волны с барабанной перепонкой, а уже через 200–300 м/с чувствительность органа слуха достигает максимума. Чтобы уменьшить объем материала и глубокомысленных рассуждений, неизбежных при разговоре о таком многосложном предмете, как слуховое восприятие, мы не будем описывать элементы конструкции слуховой системы, над которой природа столь основательно поработала. Просто и со вкусом выполненная внешняя часть акустического оформления позволяет человеку, например, оказавшемуся в темной комнате, решить: спереди или сзади него расположен звучащий объект. Каким образом это осуществляется, правда, не ясно, ведь ухо человека даже лишено способности двигаться и направляться в сторону звуковой волны, как это происходит у многих высших животных. В обеспечении слуховой функции наружное ухо выполняет, казалось бы, роль пассивного рупора, установка которого в пространстве осуществляется за счет поворота головы. Однако изучение конфигурации ушной раковины в акустическом отношении показало, что ее сложная форма на самом деле противоречит физико-техническим параметрам рупоров, из чего можно сделать вывод о том, что рупорная функция ушной раковины развита у человека в самой незначительной степени. Геометрическое строение наружного слухового прохода играет не последнюю роль в локальных изменениях чувствительности человеческого слуха на высоких частотах и, в частности, во многом определяет область максимальной чувствительности – около 3 кГц (приблизительно на этой частоте канал становится волновым резонатором). Однако, как показывает дальнейшее изучение анатомических структур уха, определяющих физиологию слуха, роль ушной раковины, безусловно, значимая в смысле звукопроведения, в механизмах слуховосприятия играет далеко не главную, если не сказать второстепенную роль. По мнению Б. С. Преображенского, Я. С. Темкина и А. Г. Лихачева (1973), объяснить вышесказанное только отсутствием способности наружного уха человека к активному движению нельзя, так как даже у многих животных рефлекс Прейера, то есть сокращение мышц ушной раковины при звуковом раздражении, не имеет ничего общего со слуховым восприятием. Исключительное богатство и многообразие афферентной иннервации уха, как правильно отметил Р. А. Дуринян (1980), полностью противоречит крайней ограниченности и примитивизму функционального назначения наружного уха человека, принятым классической медициной, и является, казалось бы, непонятным «парадоксом природы». Однако один из фундаментальных нейрофизиологических принципов гласит, что чем более сложную и многообразную функцию выполняет какой-либо участок тела или орган, тем более мощной и богатой должна быть его афферентная иннервация и тем большее количество нервных элементов должно участвовать в обеспечении этой функции. Именно это обстоятельство лежит в основе неравномерного представительства сенсорных и моторных систем на разных уровнях мозга, в том числе и в коре больших полушарий.

Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что причины высокой эффективности аурикулярной рефлексотерапии обусловлены эмбрио– и онтофилогенетическими, анатомо-физиологическими особенностями ушной раковины и уникальностью ее иннервации. Не менее плодотворным, с точки зрения Дуриняна, является филогенетический подход к проблемам формирования структурно-функциональных систем, позволяющий при помощи глубокого ретроспективного взгляда на эволюцию позвоночных и сопоставления данных по их анатомии и физиологии понять причины формирования сложной, множественной и разнообразной иннервации ушной раковины.

Эмбриофилогенетическая концепция иннервации ушной раковины

Согласно представлениям эмбриологов ушная раковина человека, как и всех высших млекопитающих, начинает формироваться в начале второго месяца (в середине пятой – начале шестой недели) внутриутробной жизни из наружной трети первой жаберной щели, которая у эмбриона иннервируется VII (лицевым), IX (языкоглоточным) и X (блуждающим) нервами. В эти сроки человеческий зародыш имеет типичную форму, характерную для всех высших млекопитающих на аналогичных стадиях развития. На границе между головой и телом хорошо контурирован шейный изгиб, где отчетливо видны закладки жаберных дуг и щелей, располагающиеся позади зачатков глаз. Чуть позже, в середине шестой недели по краю первой жаберной щели начинают формироваться небольшие бугорки – три подчелюстных и три подъязычных, которые в дальнейшем дают начало наружному уху. Они образуются вокруг первой глоточной щели в верхней (подчелюстной) и нижней (подъязычной) дугах. Несколько позади последней дуги появляется небольшая ушная складка, представляющая собой зародышевую ушную раковину. Из первого подчелюстного бугорка развивается козелок, из второго – ножка завитка, из третьего – восходящая часть завитка. Из первого подъязычного бугорка формируется противокозелок, из второго – раковина (concha), из третьего – передняя ножка противозавитка. Задняя его ножка, как и он сам, а также завиток с дарвиновским бугорком и мочка развиваются из зародышевой ушной складки. Между нижними бугорками (подчелюстным и подъязычным) образуется наружный слуховой проход.

Расположение жаберных элементов и зачатков будущего наружного уха на шее приводит к тому, что чувствительная соматическая иннервация кожных покровов уха в значительной мере формируется за счет ветвей шейных нервов, то есть будущего шейного сплетения. Однако часть элементов уха развивается в эмбриогенезе не только из кожных образований. Известно, что наружное ухо закладывается из первой жаберной дуги, являющейся одним из ранних формирований переднего отдела кишечной трубки, на основании чего можно судить, что ушная раковина – образование древнее, состоящее в генетической близости с нервно-вегетативными структурами и внутренними органами. У человеческого зародыша жаберный аппарат самым тесным образом связан с глоткой и передним оральным отделом кишечной трубки. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что в будущем ушной раковины принимают участие нервы, иннервирующие глотку и кишечную трубку, в частности блуждающий и языкоглоточный. Однако участие n.vagus в аурикулярной иннервации объясняется не только этим обстоятельством, а и другими, более важными, которые становятся понятными при рассмотрении филогенеза.

В процессе эмбриогенеза первая жаберная щель превращается в наружный слуховой проход, а из кожной складки, окружающей его, то есть из элементов первой и второй жаберных дуг, прилежащих непосредственно к щели, развивается ушная раковина. Ввиду того, что первая жаберная дуга (мандибулярная) дает начало верхней и нижней челюсти, в ее иннервации участвуют мощные ветви тройничного нерва. Становится понятным, почему в иннервации ушной раковины, в частности ее переднего отдела (особенно в области козелка, начала завитка, межкозелковой, надкозелковой и других областей), образованного частью первой жаберной дуги, участвуют ветви тройничного нерва, самого крупного из черепно-мозговых нервов.

В образовании ушной раковины, по мнению большинства эмбриологов, частично участвует и вторая жаберная дуга. Поскольку из ee элементов образуется ряд важных органов области лица и шеи (верхняя и нижняя челюсти, язык, миндалины, евстахиева труба, среднее и наружное ухо), то нервы тройничный, блуждающий и языкоглоточный, в дальнейшем принимают участие и в иннервации ушной раковины.

Итак, в связи с вышесказанным, абсолютно логичным является то, что в иннервации ушной раковины принимают участие не только нервные корешки шейного сплетения, но и тройничного (V), блуждающего (Х), лицевого (VII) и промежуточного языкоглоточного (IX) нервов. Однако, как справедливо замечает Р. А. Дуринян, относительно распределения нервов на ушной раковине до сих пор еще нет единого мнения.

Рассматривая причины исключительно богатой иннервации, закладывающейся при формировании жаберного аппарата эмбриона и доставшейся по наследству ушной раковине, Дуринян выдвигает оригинальную концепцию. Согласно ей то, что не удается проследить в процессе онтогенеза, учитывая калейдоскопическую быстроту трансформации отдельных органов и тканей у эмбриона, проще проследить у тех животных, стадии которых проходит зародыш человека. Такой подход совершенно оправдан, ибо он опирается на биологический закон рекапитуляции, который гласит, что в процессе развития человеческий зародыш повторяет многие черты организации отдаленных предков (Шмальгаузен И. И., 1947). При рассмотрении эмбрионального развития высших наземных животных, включая человека, повторяющего стадии развития дышавшего жабрами рыбообразного предка, можно говорить о том, что жаберный аппарат связан с глоткой, дыхательным горлом и началом кишечной трубки, поэтому в иннервации отдельных структур его принимают участие нервы, иннервирующие глотку и кишечную трубку, в частности блуждающий и языкоглоточный. Кроме того, жаберная аорта у рыб, сокращаясь в такт дыхательным движениям, в значительной степени выполняет функцию сердца, поэтому не только питание, дыхание, но и кровообращение связано с жаберным аппаратом. Для управления функцией этого сложного аппарата требуется достаточно мощная афферентная иннервация, которая обеспечивается у рыб и водных амфибий следующими краниальными нервами: VII, IX и X, объединенными в единый центральный регулятор – ядро солитарного тракта.

В процессе эволюции нервные волокна жаберного аппарата перемещаются за пределы своих сегментов (метамеров), подменяя друг друга в функциональном отношении, в результате чего наблюдается значительное взаимопроникновение волокон одного нерва на территорию другого, то есть перекрытие зон чувствительности. Аналогичное перекрытие происходит в сенсорных структурах мозга, куда в конечном итоге поступает информация.

Таким образом, при формировании элементов ушной раковины человека, «в наследство» из жаберного аппарата передаются все нервы: ветви шейного сплетения, тройничного, лицевого, промежуточного, языкоглоточного и блуждающего нервов.