Скользкая тень

И с этим словами мужчина – почему-то от него совсем не пахло спиртным – выбрался из машины.

– Заканчиваем концерт!

Тотчас же трое остальных почти одновременно совершили одинаковые движения. Они размахнулись и нанесли своим поверженным противникам по одному короткому удару. Сыщики замерли на асфальте и перестали шевелиться.

– Все, концерт окончен! – сказал один из гуляк трезвым голосом. – Через полчаса они очнутся. Но не раньше.

Все четверо таинственных мужчин тотчас же скрылись за углом одного из домов. Женщина осталась сидеть в машине. Она опасалась выходить, потому что не понимала, что же случилось на самом деле. Кем были эти четверо незнакомцев? Почему они прикидывались пьяными? Для чего перегородили дорогу? Как они так легко справились с ее коллегами-мужчинами?

Постепенно картина становилась понятнее. Она вышла из машины, по очереди подошла и осмотрела поверженных коллег. Они дышали, значит были живы. Она стала пытаться привести их в чувство. Это нужно было сделать как можно быстрее: на проезжей части успело скопиться немало машин, из них раздавались сердитые голоса, некоторые водители и пассажиры выходили из машин и подходили к женщине и трем неподвижным мужчинам. Конечно, тут же возникали вопросы, предположения, комментарии, кто-то предлагал вызвать скорую и полицию. Хотя женщина отказалась, помощь все равно вызвали.

Когда службы прибыли на место, все трое сыщиков уже пришли в себя. На вопросы полицейских они отвечать не стали. Была причина: никому, даже полиции, не полагалось знать, какое задание они выполняли. Точнее сказать, пытались выполнить, но не смогли.

Глава 3

Полковник Тувенель – мужчина небольшого роста, полненький, лысый – был вне себя от ярости. Это была молчаливая ярость, она распирала полковника изнутри, и ему казалось, что еще минута-другая – и он взорвется со страшным грохотом от переполнявшей его злости. И даже, может быть, не только с грохотом, но и с ужасной разрушительной силой. Настолько разрушительной, что взрыв разнесет вдребезги и сам офис, в котором сейчас полковник находился, и все здание целиком. А оно, между прочим, было старой постройки и выдержало на своем веку немало катаклизмов, включая неоднократные попытки фашистов его разбомбить. Гитлеровским войскам это не удалось, а вот полковнику Тувенелю удастся. Он разнесет по кирпичикам все здание – так много в нем накопилось молчаливой ярости.

Впрочем, ярость полковника могла быть и не безмолвной, она могла быть и громогласной – тем более что было в кого метать громы и молнии. Трое подчиненных стояли перед полковником навытяжку. Всех их полковник знал и по именам, и по должностям, но сейчас он от злости позабыл и то и другое. Да и потом – какой был толк в громогласных яростных словоизвержениях? Никакого толку. Это был как раз тот случай, когда словами дело не поправишь.

Но тем не менее делать что-то надо. Причем немедленно. А как можно работать без слов? Особенно когда перед тобой такие непроходимые тупицы, как эти трое подчиненных? Поневоле полковнику пришлось усмирять свою ярость, загонять ее в более-менее спокойное русло и начинать изъясняться словами.

– Значит, упустили? – в голосе полковника слышалась безнадежная, ядовитая интонация. – Упустили… И кого упустили? Девчонку! Юная особа, которой только вертеть своими прелестями в ночных клубах, провела вас, как… – Полковник махнул рукой, пытаясь подобрать точное определение, но не смог и потому продолжил без всяких лирических эпитетов. – Вы же профессионалы, черт бы вас побрал! В званиях и при должностях! И при солидной зарплате! Что пользы от ваших званий и должностей, когда вас обвела вокруг пальца обычная девчонка! Вас, профессионалов! Что? Вы намерены мне возражать?

– Не возражать, – переступил с ноги на ногу один из подчиненных, – а кое-что объяснить.

– То есть оправдаться? – страдальчески скривился полковник Тувенель. – Вы думаете, мне так нужны ваши оправдания? Они что же, помогут разыскать эту девчонку?

Полковник умолк, раздраженно походил взад-вперед по кабинету, три раза без всяких мыслей посмотрел в окно, столько же раз оглядел по очереди каждого из подчиненных и отчаянно затряс руками.

– Упустили! Девчонку! Мы обратили на нее внимание, мы ее вычислили, мы ее долго вели, мы ее, можно сказать, разоблачили, и вот в самый последний момент она исчезла! Да притом как исчезла! Не сомневаюсь, об этом случае в нашем ведомстве будут рассказывать анекдоты! Это будут очень смешные анекдоты! И печальные… Да!

– Кто же мог предвидеть? – осторожно возразил самый смелый из трех подчиненных.

– Что? – от ярости полковник Тувенель перешел на сдавленный визг. – Что вы сказали?

– Я хотел сказать, что эта девчонка – не совсем девчонка, – туманно произнес подчиненный. – Она опытный агент. Мы вели ее, а она в это самое время вела нас. Играла с нами в свою игру. Как и полагается опытному агенту. И она нас переиграла. Такое в нашем деле бывает.

– Она, значит, опытный агент! – саркастически произнес полковник. – Ну-ну… Допустим… Ну а вы сами тогда – кто?

– Мы тоже опытные разведчики.

– Неужели? – Тувенелю вновь показалось, что он сейчас взорвется. Он даже ощутил, как где-то у него внутри затикали часы, которые, несомненно, отсчитывали последние мгновения его жизни. А заодно и последние секунды жизни этих трех тупиц, его подчиненных, которые смеют уверять, что они – опытные разведчики.

– Наша работа – это своего рода игра… – попытался было продолжить подчиненный.

– Ну да! – перебил его полковник. – Игра! С песнями и танцами! И что же у вас было там, на улице Жулльен? Песни? Танцы? Какая такая игра? По каким правилам? С каким счетом вы ее продули?

– Да, контрразведка сыграла скверно, – согласился подчиненный. – Все агенты понесут строгое наказание.

– Меня это очень утешает! – едко сказал полковник. – А что-нибудь более значимое и умное вы бы не хотели мне сообщить?

– Мы предприняли ряд неотложных мер, – сказал один из подчиненных. – Благодаря им эта девчонка не сможет покинуть страну. Во всех аэропортах, на всех вокзалах и пограничных контрольно-пропускных пунктах уже имеются наши ориентировки с подробным описанием примет этой девицы. Кроме того, сейчас на всех крупных телеканалах регулярно передаются ориентировки. С приложением фотографий, разумеется. Дескать, французская полиция разыскивает опасную уголовную преступницу. Просьба всем, кто ее видел, сообщить по указанным координатам. Предположим, она попытается изменить внешность. Даже наверняка попытается. Это ей не поможет.

– Да, даже если она загримируется и в таком виде захочет покинуть страну, все равно у нее ничего не получится, – добавил второй подчиненный. – На вокзалах, в аэропортах и на всех пограничных переходах имеется специальная техника, которая может распознать человека, даже если он загримирован.

– Следовательно, – сказал третий подчиненный, – ей не остается ничего другого, кроме как скрываться на территории нашей страны. И потому ее поимка – это лишь вопрос времени.

– Ну а конкретно – сколько времени понадобится, чтобы эту мадемуазель обнаружить и арестовать? – полковник Тувенель задавал этот вопрос для проформы, потому что он уже знал, каким будет ответ.

– Трудно сказать, – развел руками один из подчиненных. – В конце концов, прятаться всегда проще, чем искать. Но, конечно, мы постараемся найти ее как можно скорее.

– Ага, – змеиным голосом произнес полковник. – Как можно скорее… Что ж, похвальное намерение. Но вот какое дело: а вдруг у этой мадемуазель имеются какие-нибудь лазейки, которые вы не предвидели? В которые она может проскользнуть и, таким образом, выбраться из страны? В любую сторону, хоть даже в Африку! Хоть на небеса! Хоть под землю! Вот заготовила она заранее такую лазейку – и пожалуйте вам! Только ее и видели в доброй старой Франции!

– Ну, все лазейки предвидеть невозможно, – сказал один из подчиненных. – Однако мы предвидим и это обстоятельство.

– Значит, предвидите? – уставился на него полковник. – Ах как замечательно! Вы просто гений своего дела! Я в восхищении! А потому я лично, за свой собственный счет, воздвигну вам памятник в самом центре Парижа! Еще при вашей жизни! То есть еще до того момента, как эта мадемуазель укокошит вас вместе с вашей неподражаемой гениальностью! Что вы на это скажете?

На это подчиненный не сказал ничего, потому что отвечать на такую полковничью отповедь было бессмысленно да к тому же опасно. Кто знает, какую бы форму принял гнев начальника после возражения?

– Молчите? – прошипел Тувенель. – Что ж, правильно делаете. Когда держите язык за зубами, вас вполне можно принять за умного человека!

Видимо, полковник решил излить всю свою злобу на отдельно взятого подчиненного, однако тут же передумал и лишь махнул рукой.

– Ладно, ступайте, – устало произнес он, обращаясь сразу ко всем трем подчиненным. – Что толку с вами говорить, когда вы даже мышь в своей кладовой и то не сможете поймать! А тут – целый агент! Я отстраняю вас от этого дела. Найдутся у меня и другие люди… Все, идите.

Оставшись в одиночестве, полковник Тувенель долго еще не мог успокоиться, всяческими словами проклиная нерадивых подчиненных, но потом угомонился и велел пригласить еще одного сотрудника. Именно на него он возлагал все свои надежды, именно этот агент и должен был, по замыслу полковника, напасть на след сбежавшей мадемуазель-агентессы, выследить ее и задержать. Иначе было несдобровать и самому полковнику. Над ним также грозно высилось начальство. Отвечать перед ним за растяп-подчиненных полковнику Тувенелю совсем не хотелось.

В кабинет быстро вошел Ренард.

* * *

На Ренарда полковник Тувенель возлагал особые надежды, и на то были причины. По своей должности Ренард был сыщиком, ищейкой. Точнее сказать, он возглавлял целое подразделение сыщиков-ищеек, и подразделение это специализировалось как раз на поимке беглецов всякого рода. Ренард прекрасно знал свое дело. За все время совместной работы полковник Тувенель не помнил случая, когда бы Ренард не выполнил данное ему поручение, не напал бы на след беглеца, не выследил бы его и не поймал. Ренард был умен, неутомим и хитер, как лис. Собственно, его прозвище Ренард – а это было именно прозвище – и означало «лис». Честно сказать, полковник Тувенель даже не помнил, как на самом деле зовут этого человека, да и зачем ему было это помнить? Ренард – и все тут. Тем более что Ренарду нравилось, когда его так называют. Да он и был чем-то похож на матерого лиса, и повадки у него были лисьи, и жестокость лисья, и лицо лисье, и глаза, и походка, и даже речь.

Вот такого-то специалиста и пригласил к себе полковник Тувенель. Ренард вошел в кабинет полковника, быстро, но легко прошел к креслу, уселся и молча взглянул на полковника лисьими глазами. Это был особенный взгляд: казалось, Ренард и вовсе не смотрел на полковника, его взгляд был устремлен куда-то мимо, и вместе с тем казалось, что он разглядывает своего шефа чрезвычайно внимательно, в упор и даже видит его насквозь.

– Есть дело, – коротко сообщил полковник. – Для тебя и твоих ребят. Срочное и важное дело. Неотложное.

– Других дел у меня и не бывает, – ответил Ренард с усмешкой и потянулся в кресле. – Я весь внимание.

Полковник Тувенель кратко и в то же время подробно поведал Ренарду о предстоящей задаче. Ренард слушал не перебивая и не задавая никаких вопросов. Это было его особенностью – слушать собеседника с молчаливым вниманием и уже потом задавать вопросы.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал Ренард, когда полковник умолк. – Значит, молодая мадемуазель… И что же – красивая?

Полковник лишь передернул плечами – он ничего не смыслил в женской красоте, да и не до нее сейчас было.

– Какая разница? – буркнул он. – Красивая, некрасивая… Разве это главное? Она шпионка. Наш враг. В этом суть.

– Ну не скажите, – усмехнулся Ренард. – Красивого врага, знаете ли, ловить приятнее. Особенно если он женщина. Разумеется, у вас имеются ее фото…