Офицерский клинок

В этот момент у него на столе зазуммерил телефон внутренней связи. Он схватил трубку, машинально нажав кнопку «громкой» связи, и коротко бросил:

– Гисич.

– Егорыч, это Буров.

– Докладывай, Петро, что там на этих чертовых хуторах.

– Да хрен его знает, я еще сам толком не разобрался… – признался Буров. – С одной стороны, промплощадка работает, а с другой…

– Да не тяни ты кота за причинное место, чего там с другой стороны?! – не выдержав затянувшейся паузы, прикрикнул Гисич.

– Сильно смахивает на какую-то перевалочную военную базу, – помедлив еще немного, ответил Буров. – Оружие, боеприпасы, снаряжение… Да и живут они как-то обособленно, места безлюдные, глухие, там целую дивизию при желании спрятать можно.

– А что по этим?.. – Николай Егорович умышленно замолчал.

– Ни хрена. Мы тут двоих допросили с пристрастием, говорят, видели только пару каких-то незнакомых, погнались за ними, а потом шарахнуло так, что два бетонных звена забора снесло.

– Они хоть ту парочку разглядели?

– Говорят, какие-то гражданские.

– Ладно, работай на месте, – распорядился Гисич. – До связи!

У двери скромно кашлянул Полипчук, привлекая внимание полковника.

– Ну что еще, Феоктистыч? – несколько раздраженно спросил Николай Егорович.

– Я могу идти работать? – осторожно поинтересовался Полипчук.

– Да давно уже пора, – устало потер покрасневшие от недосыпа глаза полковник. – И найди, найди их, Феоктистыч!

Полипчук кивнул головой и молча вышел из кабинета.

Оставшись один, Николай Егорович обхватил голову руками и, уставившись в столешницу, задумался. Организовывая свой антитеррористический отряд, он постарался сделать его максимально эффективным в работе. До сего времени это удавалось, а теперь он переставал что-либо понимать. Какая-то перевалочная база с оружием на хуторах, какие-то люди вторые сутки «шухарят» по республике, больших бед они еще не натворили, но кто его знает, что будет дальше. Во всяком случае, один взрыв уже прогремел. Самое же паршивое в этой истории было то, что Гисич переставал контролировать ситуацию и чувствовал это совершенно отчетливо. Наказания в случае форс-мажора он не боялся, а вот сам форс-мажор никому не был нужен, тем более накануне депутатских выборов. Только что утихли скандалы с президентскими, а тут готовится что-то новое. Гисич опустил руки на столешницу и тихо проговорил:

– Все равно я вас найду.

Опять зазуммерил телефон. Он снял трубку, подсознательно ожидая новых неприятностей.

– Товарищ полковник, – раздался в трубке голос дежурного, – тут информация по трупам в квартире Юргина поступила.

– Говори!

– В ту ночь возле дома журналиста видели ярко-красный фургон «Шевроле», с изображением пламени на бортах…

– Машинка приметная, но что нам это дает? – сухо поинтересовался Гисич.

– Дело в том, – продолжал дежурный, – что этот же фургон видели в Жажелках, а час назад его обнаружили на гостевой стоянке отеля «Фольварк Маэстро».

Гисич почувствовал, как по затылку и шее быстро побежал холодок.

– Ну, не тяни! Установили, кому он принадлежит?

– Это проще некуда: Светлане Дробич, тележурналистке…

Глава 28

Демидов, сердито сопя, выковыривал из банки тушенку, которую ел с лезвия ножа. После происшествия на Прокофьевых хуторах разведчикам пришлось быстро уходить, путая следы. Делать это с неподготовленными гражданскими людьми было нелегко, тем более обувь Дробич оказалась мало пригодной для лесных прогулок. Через несколько километров, убедившись, что их не преследуют, Купец скомандовал привал.

Первым делом он вызверился на Чижикова и Локиса:

– Я не понял, какого хрена! Вам приказано было только разведать, а вы что устроили? Напоминаю, Белоруссия не такая большая республика, чтобы в ней на каждом километре устраивать фейерверки, на этих чертовых хуторах сейчас ментов и гэбистов соберется больше, чем дерьма в забившейся канализации, а мы так и не знаем, где этот чертов журналист. Как вы собираетесь на эти хутора возвращаться?!

– Да получилось так, – виновато пробурчал Чижиков, – нечаянно…

– Это ты родился нечаянно и так же нечаянно попал ко мне в группу, а все остальное ты делаешь намеренно!

– Погоди, Купа, – попытался вставить слово Локис, – хотя бы выслушай, как все произошло…

– А ты вообще помолчи, шпана снайперская, – рыкнул Демидов, не дав ему договорить. – Почему не доложил, что у тебя ствол есть? Где ты вообще его взял?

– Где взял, там уже нет, – довольно дерзко ответил Володя.

– А по сопатке? – повышая голос, поинтересовался Демидов. – Ты знаешь, у меня такие вещи не застревают.

– Ой, хлопцы, не пойму, шо вы лаетесь, – встрял в разговор Игнатич. – Набузили трохи, так то не беда, я по этим местам, еще когда особистом служил в дивизии, столько километров намотал, что мама не горюй. Подойдем мы к этим хуторам без шума и пыли, тут «мертвые» озера есть, вот через них и пройдем.

Демидов несколько минут ошарашенно смотрел на отставного особиста.

– А зараз, – между тем деловито продолжал тот, – давайте похаваем, то ж не дело совсем: завтраку нема, обеду крах, теперь и ужину швах. Не знаю как у вас, а у меня хоть брюхо и луженое, но харчей требует систематически…

Все так же недовольно сопя, Демидов доел тушенку, вытер лезвие о мох, затем, подрезав и приподняв его, убрал под него пустую банку, примяв кочку и придав ей первоначальный вид. Уничтожив все следы пребывания на полянке, он кивнул на автомат, лежавший рядом с Кругловым:

– От Вовкиной «пукалки» избавляемся, и давай, старик, веди к своим «мертвым» озерам. Что у вас за страна такая – то «чертово», то «мертвое»?..

– А вот какая есть, – обиженно бросила Светлана, поднимаясь с земли и машинально отряхивая одежду, – тебя сюда никто не звал.

– А я сюда и не рвался, – мгновенно окрысился Демидов. – У меня работа такая – куда Родина пошлет, туда и еду! Или думаешь, мне этот журнашлюх лично интересен?

– Не смей так называть Гарика! – завелась Светлана. – Он журналист с большой буквы! И хороший человек.

– Да мне без разницы, – ответил Демидов, – я с ним не спал и детей с ним крестить не собираюсь.

Лицо Светланы стало пунцовым.

– Будя собачиться, – опять встрял Игнатич, останавливая начинающуюся склоку. – Найдете своего Гарика – тогда и лайтесь, хучь до поносу.

Демидов сердито зыркнул в сторону отставного особиста, но ничего не сказал.