Клинок Смерти. Осколки

– Выпьем товарищи за молодую, Революционную семью. Как говориться плодитесь и размножайтесь, чтобы враги Советской власти от зависти своей померли. Ура товарищи.

Гости звонко чокнулись переполненными стаканами, махнули самогонки и хором закричали молодожёнам горько.

Аким скромно поцеловал Марфу и, улыбнувшись присутствующим, предложил:

– Прошу вас отпотчевать хлеб да соль гости дорогие.

Гости не заставили себя просить дважды и приступили уничтожать с голодухи всё, что послала им экспроприация.

Степанида махнула стакан самогонки, закусила пирожком и бросила жгучий взгляд на Силантия, но он не обращал никакого внимания на её кипучие после самогонки знаки внимания. Степанида, между тем впала в хмель и начала приставать разговором к Силантию:

– Тебе Силантий Максимович женится надобно, а, то так в казённой одёжке до старости проходишь. Революция закончилась, пора бы хозяйством обзаводиться. Дом построить, жену молодую привести, чтобы хозяйством руководила. Али девок мало у нас, красивых?

– Так время придёт, женюсь, – ответил, смутившись Силантий, – подожду, пока молодёжь подрастёт. Они грамотнее нас будут, и хозяйство по-умному вести начнут.

Силантий посмотрел через плечо на Прасковью и сказал:

– Выжду, пока Прасковья вырастет, и сватов к ней зашлю.

Девочка Прасковья засмущалась по-детски, прыснула смехом.

Степанида не унималась:

– Пока она вырастет, ты Медведев весь мхом порастёшь. Нужен ты ей будешь.

Силантий улыбнулся белозубой улыбкой, посмотрел на Прасковью, залившуюся краской от смущения и тепло, спросил девочку, как бы шутя:

– Как я тебе Прасковья, в женихи подойду, когда вырастешь?

Прасковья задорно рассмеялась, подначиваемая подружками и ответила, как взрослая:

– Вырасту, там посмотрим.

Андрон толкнул Тимошу локтем и проговорил, дыша ему в лицо самогоном:

– Нажми на клавиши, покажи себя.

И полилась самогонка рекою под весёлую музыку гармошки.

Эпизод 2

1920 год. Лето.

Лето жаркое продолжало парить. Хоть и лес прохладу нёс, но деревья валить не сладко было. Ладно, свалишь, а ещё надо сучья обрубить, хлысты сложить, навести порядок, всё это артели Силантия давалось нелегко. Леспромхоз ещё не утвердили в районе зачинать и на должность бригадира ещё Силантия не поставили, надо было ждать. Силантий так, шабашил с бригадой своей, для пользы государства и себя не забыть. Копейку, конечно, имели они, но размаха не было. В бригаде у него помощником был Лёнька по прозвищу Борода, из-за длинной косматой бороды, что носил для солидности, да ещё двое лесорубов.

Степанида тоже к ним пристроилась, кухарила и ей заработок хоть какой, но перепадал.

Солнышко уже к полудню катилось и Силантий, повалив очередную сосну, вздохнул глубоко.

Степанида готовила обед на костре и зычно окликнула мужиков:

– Эй, работники, пора обедать!

Всё шабаш на сегодня, – сказал устало Силантий и сев на срубленную сосну, вытирая рукой, пот со лба, добавил: – Идём все обедать.

Мужики не заставили себя упрашивать, и пошли к костру, а Борода присел рядом с Силантием, почесал бороду и задал вопрос Силантию:

– Ты чего уселся бригадир? Пойдём обедать.

– Сейчас, передохну, – ответил устало Силантий.

– Знатная у нас артель собралась, верно, бригадир? – лизался Борода.

– Да, бригада крепкая, – согласился Силантий.

– Нам бы в бригаду ещё человек пять, и работа шустрее пошла бы. Как думаешь, бригадир? – не унимался Борода.

– Я пока никак не думаю. Леспромхоз организуют, утвердят, что бригада нужна тогда, и думать, будем, народ набирать, а пока мы артель. Сам понимаешь, за нами никого нет. Не тот масштаб Борода, – с сожалением в голосе ответил Силантий.

Степанида разливала в миски похлёбку, посмотрев в сторону Силантия, позвала его:

– Силантий Максимович, пожалуйте отобедать!

Борода скосил взгляд на Степаниду и с усмешкой продолжил:

– Степанида на тебя глаз положила. Так и нарывается за сучок юбкой зацепиться.

Силантий смутился и добро, но настоятельно спросил:

– Не пойму, тебе-то какая забота? Иди, поешь, что сиднем, сидишь?

– Да я чего, – ответил весело Борода, – я так для разговора. Смотри, женит она тебя на себе. Баба огонь. Грудь, два бидона молока. Нырнешь, не выплывешь. Пойдём обедать Силантий Максимович.

– Ты иди, я подойду сейчас, – ответил Силантий.

Борода пошёл к костру, а Силантий вдохнул запах сосен и, хотел было уже идти обедать, как вдруг из кустов вышла шустрой походкой девочка Прасковья. В руках держала она лукошко полное всяких разных ягод. Она присела на сосну рядом с Силантием.

Силантию нравилась смуглая девчонка, с бойким характером и весёлым нравом. Только вот он понять не мог, как при черных, как смоль волосах её глаза были голубыми, как небо. Силантий относился к ней добро, как к ребёнку десятилетнему, который совал свой нос с детским любопытством, куда ни попади.

Силантий улыбнулся ей, потом сделал строгое лицо и суровым тоном спросил:

– Ты, что тут делаешь Прасковья?

Прасковья бутоном алой розы собрала свои губы, насупилась, но потом лицо её изменилось резко и она деловито, по-хозяйски ответила:

– По ягоды пришла в лес. Вот сколько, много набрала.

Силантий сменил тон и говорил уже добро и шутливо:– Не боязно одной ходить по лесу? – Он, сделав пальцы козюлькой и, бодая ими Прасковью в бок, продолжил: – Смотри, волк заест.