Клинок Смерти. Осколки

– А за границей бывали дедушка?

Дед Сергей уже почувствовал радость от беседы и дозировано давал ответы, растягивал удовольствие от общения и, предвкушая долгий разговор, ответил по-стариковски многозначительно:

– Приходилось, два раза бывал за кордоном. Один раз в Африке был в 1979 году, в Аддис-Абебе, другим разом справлял новый год в Афганистане, в 1985 году.

Никита переглянулся с рабочими и спросил с удивлением:

– Что-то даты отдыха у вас дедушка значимые, видно скучать вам не приходилось?

Дед Сергей делано отмахнулся и, как бы заботясь о них, ответил:

– Вы и так устали, а я вам байки травить начну, вы и заснёте прямо здесь на досках.

– Ну, почему заснём? Я люблю истории послушать. Бывают, такие рассказы душещипательные, что диву даёшься, – продолжал неугомонно Никита, пыхтя сигаретой.

– Дедушка Сергей, расскажите чего-нибудь, мы с удовольствием послушаем. Я вот сейчас ещё чаю поставлю вскипятить и мы, послушаем вас, – заплетающимся языком произнёс узбек, на что рабочие рассмеялись.

Виктор продолжил подначивать деда:

– Торопиться нам некуда.

Дед оживился, пошёл в старый дом, принёс оттуда на подносе бутылку коньяка с рюмками и плитку шоколада. Поставив на чурбачок перед мужиками угощение, он, хитро улыбаясь, уселся в своё кресло. Строители тоже, улыбались, и Виктор поблагодарил деда Сергея:

– Ну, спасибо дедушка, а то чая много не выпьешь.

Рабочие ещё раз поздравили деда Сергея и, смакуя коньяк, потягивали сигареты в ожидании чего-нибудь такого интересного, что им может быть расскажет старый дед вместо телевизионных новостей.

Дед Сергей выбрал, как в театре паузу, посмотрел на небо и проговорил загадочно:

– В жизни много чего интересного было и если желаете послушать, то расскажу я вам лучше одну историю, о которой уже память быльём поросла и помню её, наверное, только я, больше некому.

Солнце село за крышами домов и только отсветом заявляло о себе над дачными угодьями. Дед Сергей вздохнул и начал свой рассказ, выразительно, эмоционально, с расстановкой слов. Слова его лились ручейком совсем не по книжному и были просты и понятливы, как рассказывают друг другу истории старые друзья.

Каждое слово седого старика было пропитано горькой откровенностью и захмелевшим рабочим казалось, всё, что дед Сергей рассказывал, было чистой правдой.

– Хотите, верьте, хотите, нет. За что, как говорится, купил, за то и продаю. Расскажу я вам о том, как причудливо тасуется колода людских судеб, – начал дед Сергей. – Ленин, дал простому народу возможность жить по новому, в равенстве и братстве, установить правление класса рабочих и крестьян. После выбора большинством людей принять решение, как жить дальше, было выброшено желание того самого народа в октябре 1917 года на Дворцовой площади лозунгом «… кто был ничем, тот станет всем». Ветер трепал ленты бескозырок матросов на палубе крейсера «Аврора», Красные банты на груди кителей горели алой кляксой крови. Жерло палубного орудия крейсера изрыгнуло пламя ненависти народа и стальным желанием порвало на куски двуглавого орла Самодержавия. И пошла по стране на вороном коне с шашкой наголо Гражданская война, безжалостно рвала на части судьбы человеческие, разбрасывала их осколками памяти кровавого прошлого, косила за грехи людские своим безжалостным Клинком смерти.

Глава 1

И колокол на куполе, что в Храме,

Отмерил медью звона время на Земле

С молитвой на губах нести свой Крест.

Творенья грешников бездумных

Осколками разбросаны в миру

Кровоточащей раной сердца людские жгут Лозой железа.

Проститься с жизнью для своей земли на благо

Удел не слабых

Ушедших души парили в поднебесье.

Узлом былин плелась оборванная нить

И память шёпотом живым напоминала:

–Любить, значит прощать

Прощать, значит уметь Любить

Эпизод 1

1920 год. Лето.

В городе Чите, в новом, красивом здании находилась Женская Гимназия. Открыта она была хорошими людьми на благо и просуществовала всего восемь лет, соответствуя своему прямому назначению до 1920 года.

Пока гимназия существовала по своему, прямому назначению училась в ней девушка по имени Ульяна, по национальности бурятка, по возрасту восемнадцати лет. Отец ее Мэргэн из сословия Хасагутов, Сартульских Урянхайцев служил в чине штабс-капитана в одном из подразделений у адмирала Колчака. Штаб-с-капитан был середняком, имел наделы земли. За дочь свою беспокоился красавицу, любил очень.

На Ульяну уже заглядывались офицеры и, чтобы она не мозолила глаза Мерген ее, и пристроил в гимназию в четырнадцать лет.

Принимали туда девиц, не старше тринадцати лет и ему пришлось, душой кривить, сказать нарочно, что ей тринадцати ещё нет, чтобы приняли её на обучение. Ульяна была умна, упорна в учёбе, да вдобавок, красавица. Деньги за содержание и обучение Мерген пересылал регулярно своей дочери.

На ту пору клинком рубила налево и направо Гражданская война и Мерген, отец Ульяны погиб в бою перед тем, как Красные пустили в распыл адмирала Колчака под Иркутском и девочка, осталась сиротой.

В городе Чите собрались сторонники Белой гвардии и всем своим оплотом движения «Голубой крови » пытались сопротивляться неизбежности завоеваний Советской власти.

По пыльным улицам сновали солдаты, разъезжали грузовики с орудиями, конные разъезды контролировали дороги и подъезды к городу. У них даже два бронепоезда было. Готовились Золотые Погоны к схватке с Красными, рабоче-крестьянскими отрядами. Женскую гимназию очистили от учениц и штабные офицеры пчелиным роем сновали взад и вперёд по лестницам и коридорам строения с утра до вечера. Офицеров было полно, как листьев на деревьях и кровушки они попили народной вдосталь, расстреливали всех подозрительных и сочувствующих Красным, пока город не вымели подчистую от комиссаров.

Весь состав учащихся и преподавателей гимназии попросили освободить помещение во время военных действий в городе. На крыше гимназии ощерили стволы тупорылые пулеметы, и всё подворье было занято казаками Григория Петровича Шатрова, одного из генералов соединений Белой Гвардии. Там и монголы были и буряты, ну, в общем, все кто вообще проживал там по географической карте.

Ульяну пригрела к себе, как сироту и взяла на проживание мать её подруги по гимназии Евгении. Денег у Ульяны было предостаточно, но она об этом никому не говорила. Хранила деньги тайно, зная, что больше ей никто в этой жизни не поможет.

Воодушевившись патриотизмом, подруги пошли в госпиталь, чтобы выклянчить возможность у главного военного врача госпиталя Иннокентия Павловича проявить свой патриотизм и ухаживать за ранеными офицерами.

К полудню пришли подруги к госпиталю. Офицеры, курившие у подъезда, просто лизали их глазами.

Иннокентий Павлович, как раз только подъехал к госпиталю на экипаже и Ульяна с Евгенией шустро подошли к нему. Иннокентий Павлович знал девушек ещё по гимназии, в которой они учились. Он раз в году производил осмотр помещений по санитарной пригодности и выносил резолюции после осмотра учениц медицинскими специалистами. Эти две молодых и бойких особы ему нравились своей непоседливостью. По натуре своей Иннокентий Павлович был добряком, но вот мундир на нём сидел «как на корове седло» из-за его плотного телосложения.

Девушки поклонились вежливо доктору и Евгения первой начала разговор, сразу выбрав позицию атаки, даже не сказав, здравствуйте:

– Иннокентий Павлович, разрешите нам, пожалуйста, ухаживать за ранеными в качестве сёстёр милосердия?

Доктор расплылся в улыбке и произнёс отеческим тоном: