Собрание сочинений. Том седьмой

Нужно редкое чувство – сразу всё знать.

До тех пор, пока ты не принял решение
Тебя бесконечно будут мучить сомнения:
Ты будешь помнить о том,
Что есть шанс повернуть назад, остановить движение,
И это не даст тебе эффективно работать.

Но когда ты решишь себя делу посвятить,
Само провиденье окажется на твоей стороне
Начнут такие события вдруг происходить,
Которые не могли бы случиться никогда и нигде.

На что бы ты ни был способен, о чём бы ты ни мечтал
Начни осуществлять свое дело, смелость, как тот же метал
Смелость даёт магнетическую силу и власть —
Решайся, делай и наслаждайся победой всласть!

    Конец.
Продолжение.

Кто, сделав дело, ждёт совета,
Тому не впрок ни то, ни это,
А кто заранье всё обсудит,
Тот в дураках потом не будет.

Кто себялюбью лишь послушен,
А к общей пользе равнодушен,
Тот – неразумен и свинья:
Есть в общей пользе и твоя!

    Конец.

Стихотворение в прозе

По определению (фр. Po; me en prose, petit po; me en prose) – литературная форма, в которой прозаический (не осложнённый, как в стихе, дополнительной ритмической организацией) принцип развёртывания речи сочетается с относительной краткостью и лирическим пафосом, свойственными поэзии.

Злоречивый язык выдает безрассудного, надо думать немножко вперёд, к чему может подвигнуть собеседника твоя не очень приятная речь.

Клеветы и злоречья надо остерегаться, как ядовитой гусеницы на кустах цветущей розы – они (клевета и злоречье) бывают скрыты тонкими и лощенными оборотами, за которыми не всякий различит их вредную основу.

Когда уходит с небосклона солнце, всё омрачается вокруг, – и так же будет мрачным разговор однообразный, лишенный некой дерзости в словах, как будто света, и пользу та беседа мало принесёт.

Иногда ты бранишь других лишь потому, что сам боишься ситуации такой, в которую попал твой оппонент, желаешь сам быть дальше от того, за что другим ты выговариваешь.

Кто хочет соблюсти благопристойность в насмешках и шутках, тот должен понимать различие между болезненным пристрастьем человека и здравым увлечением его: насмешки над больными оскорбляют, насмешки над привычками поменьше обижают, от них (от некоторых привычек) избавить бывает и не грех…

А вот намёк, бывает и опасен, вреден:

Курносый или горбоносый быть может
Только усмехнется, если над его носом пошутить.
И лысые снисходительны к подшучиванию
Над их недостатком волос,
А вот косоглазому – шутки над ним неприятны.

И вообще различно отношение людей к своим внешним недостаткам: одного тяготит одно, другого другое…

Поэтому, кто хочет, чтобы его поведение в обществе было приятно окружающим, должен учитывать их характеры и нравы в своих шутках:

То, что вызовет смех в обществе друзей и сверстников, (скабрезный юмор) – будет неприятно услышать в присутствии жены, или отца, или учителя… Очень важно также следить за тем, чтобы насмешка пришлась к обстановке общего разговора или события или в ответ на шутку или чей-либо вопрос, а не вторгалась в застолье как нечто чуждое совсем и неуместное (ну, кто пошутить изволит на похоронах?).

И лесть подобна тонкому щиту
Расцвеченному краской:
Приятно на него смотреть,
Нужды же в нём нет никакой.

Мы часто задаем вопрос не в ответе нуждаясь,
А стремясь услышать голос и снискать расположение
Другого человека, лишь желая
Получить поддержку голоса его.

Опережать с ответами других пытаясь,
Стремясь захватить чужой слух, занять чужие мысли, —
Это всё равно, что лезть целоваться к человеку,
Жаждущему поцелуя другого,
Или устремлённый на другого взор
Стараться привлечь к себе.
даже из тех, кто говорит плохо в этот момент.

Научись слушать, прежде чем говорить – и ты сможешь извлечь пользу.

Не обидна бывает насмешка, – если она в какой-то мере относится и к самому говорящему её.

И ни одно произнесённое слово не принесло столько пользы, сколько множество не сказанных слов – молчание золото. Но человек вынужден говорить, общаясь – тогда и нужно раскидывать серебро слов прекрасных вокруг, серебро ничуть не хуже бывает.

    Конец.

«Поэтическое»

Закончился лес, безо всякой опушки, сразу за высоким «забором» из елей и сосен открылось поле. В лиловой дали тонули холмы, и не было видно их конца. Высокий бурьян колебался в поле от ветра. Носился коршун невысоко, нацеливаясь и высматривая свою добычу. Воздух все больше застывал от зноя и тишины, покорная природа цепенела в молчании…. Ни «громкого» ветра, ни бодрого свежего звука, и на небе ни облачка.

Но вот, наконец, когда солнце стало спускаться к западу, холмы и воздух не выдержали гнета и, истощивши терпение, измучившись, попытались сбросить с себя иго жаркого дня. Из-за холмов неожиданно показалось пепельное-седое кудрявое облако. Оно переглянулось с широким полем – я, мол, готово, – и нахмурилось, превратившись в тучу. Вдруг в стоячем воздухе что-то прорвалось, сильно рванул ветер и с шумом, со свистом закружился по полю, словно оттолкнувшись от стены леса позади меня и взъерошив мои волосы на голове. «Наверное, дождь будет» – подумалось. Необычайно быстро туча закрыла весь горизонт и приблизилась. Тотчас же трава и высокий бурьян подняли ропот, по дороге спирально закружилась пыль, побежала по полю и, увлекая за собой сухие травинки, стрекоз и перья птиц, вертящимся столбом поднялась к небу и затуманила закатное солнце.

У самой дороги вспорхнула птица. Мелькая крыльями и хвостом, она, залитая еще светом солнца, походила на рыболовную блесну или надводного мотылька, у которого, когда он мелькнет над водой, крылья сливаются с усиками и кажется, что усики растут у него и спереди, и сзади, и с боков…. Дрожа в воздухе, как насекомое, играя своей пестротой, эта небольшая полевая птичка поднялась высоко вверх, по прямой линии, потом, вероятно, испуганная облаком пыли, понеслась в сторону, и долго еще видно было её мелькание….

Невесело встретила меня моя заветная родная сторона. Вскоре пошел густой дождь. И в чистом поле мне совершенно негде было укрыться! Так я подошел к родной деревне – весь мокрый и слегка замерзший, и постучался в первый же дом на краю.

    Конец.

Акустика