Антиинерция. I том

В лучшем случае, уравновешенные, размеренные люди, в худшем проявлении – жадные. Литва находится между Востоком и Западом, собственно роль Земли, она-то и уравновешивает, принимает на себя все удары, получается зона буферности, Земля всегда служит и достается ей больше всех, и в худшем случае тупеет, а в лучшем – дает.

Все четыре Канала выражают функции стихии Почвы. Вот это Литва, нечто похожее на нее.

Земля, плотность, трансформация, практичность.

Прима:

– Я помню как-то сказал, что у местных притуплено ощущение радости. Это и есть Желудок?

Демонтаж:

– Дисгармоничный Желудок, он либо озабочен поесть, либо спит и безразличен, человек спит после обеда. Скорее это так характерно, все остальные Стихии гораздо меньше проявлены.

Прима:

– Аграрное мышление, ужасно думать, что я в провинции, все так просто и размеренно, живи для себя, копи недвижимость, а радости нет, но бедность еще страшнее. Да, у меня внутри все это есть, замечательно сходится, подогнано и не дает трещин!

Гедре сдержанно даже поаплодировала Приме.

Демонтаж:

– Негативное проявление Земли – Избыток от застоя, Сырость, Флегма, либо Недостаток сил или тела.

Серж:

– Нет сил быть сильным.

Демонтаж:

– Как-то так. Радость идет от Избытка и правильной трансформации всего. Когда Недостаток – невозможность радоваться, адекватно проявлять себя, а когда Избыток – тогда излишки или отходы, Сырость и Флегма забивают понимание радости. Земля лежит и ничего не надо.

Серж:

– На ум Молетай приходит, от слова «глина», это совсем Земля, почва почвенная и почивать.

Демонтаж:

– Там озер много, это хорошо и равновесие.

Гедре:

– Что значит?

Демонтаж:

– Земля там не застаивается, работает и промывается Водой, а и с корнями сильно связано, накопления поколений.

Прима:

– По колено натопление.

Демонтаж:

– Она занимается своим делом, дает структуру Воде, а и не может сама по себе быть, Вода нужна Почве, и все рождается, промывается, фильтруется, ценное остается.

В Молетай хорошо поэтому.

Серж:

– Может и Матчаваны оттуда пошли.

ДНЕВНИК

Утро. Если смотришь на человека, преимущественно оценивая череп, появляется ощущение, что ты инопланетянин. Конденсаты БЗ Эйнштейна. Будущее, как прошлое. Антиинерция – у нас есть опыт прошлого, опыт пути в прошлое. Развернем зеркало, представим опыт в будущее, как опыт в прошлое. Или нужно подставить другую щеку, как говорит Шеф. Другую не ту, по которой бьют, ударили (попали), а качественно другую, кардинально другую. По правилу, каждый палец – это х. Я не пытаюсь фундаментировать в данном случае позицию по отношению, но для меня как минимум срабатывает механизм качественного (продуктивного) течения мысли. Или простыми словами, прет идеями. Это ключи от тупика или наоборот.

Он сказал, что вера – это факт обмана самого себя, привычка уже на уровне инстинкта рефлекса. Не ясно, что ранее. Желание, чтобы кто-то или что-то позволяло делать то или иное и несло за это ответственность. Ну, и определенно мы благодарны такому объекту. Ну. И вот собственно и никакой лжи. Это я так оговорился. Мы же кушаем свиней с чьего-то позволения. Занятен сам процесс неодобрения и разрешения в последствии размышления. Некая антиинертная эволюция. Или мы, или я все не так поняли. Что это за перформанс. Я беру ваши грехи на себя, посмотрите. У личности есть выбор, понять что-то невозможно. Решение съесть свинью принимаю я, причем тут …? Вот если дойдет до меня повисеть на кресте, что кстати умнее и добрее, и выйти за рамки басни Крылова. Или хором все и каждый: «Слезай с креста, мы сами разберемся».

А что если нет ничего по человечески реального (в этом мире). Отодвиньтесь в тень, и вы увидите зеркало Антиинерции. Если сделать один вывод, то на место встанут куча вопросов. Но к ответу это не имеет никакого отношения. Невероятно, что может сделать человек из глины. Еще более невероятное, что может глина сделать с человеком.

Четверо с автоматами на выезде из города. Униформа очень сочеталась с туманом и вот-вот еще не начавшейся желтизной прохладной осени. Прибыли рано, позади еще две повозки с рыночным товаром. Пораньше, пораньше, до рынка путь не близкий. Шлемы солдат сливаясь с границей леса и тумана на фоне зелени напоминают гладкие камешки на дне глубокого озерца. На них так хочется смотреть сквозь монотонно непонятно ведущую тебя воду. Стоит ли она, движется ли вдоль или от берега качая водоросли, или что-то снизу поднимает густую ткань времени. У Алдуте определенно лунатизм. Давеча заночевали на полпути, тепло еще было. Поляну так и залил свет луны. Утром как раз без суеты на рынок, ко времени. Алдуте так спать к вечеру захотела. А после как улеглась, встала и куда-то пошла. Так почти всю ночь по кругу вдоль поляны и проходила. А поутру когда спросили, где была, говорит коровок искала. Надо будет сестре сказать. Вот как мы с ней недавно Сутартине по туману гядовали. Километра два друг от дружки, а все как рядом, такой густой туман. И голос висел, как на льняной занавеси, плотной тканью. Полнолуние. Плотная ткань и полнолуние, вот ведь. Надо бы приобщить Алдуте к Сутартине, раз уж ее так луна любит. Но сначала нужно конечно проехать пост с солдатами. Получить пропуск, не пустить страх в мысли, сразу увидят. Это ведь совсем другие люди, они видят страх из мыслей, как муть со дна, где проплыла тяжелая рыба. Алдуте такую рыбу даже из-за спины не ошибется. Вот так ведро за раз может наловить. Когда выезжали, старались незаметно.

– Я знаю кого ты в сарае прячешь. Из-за твоих жидов немцы нас всех убьют. Ты ведьма чертова, понимаешь это?

– Мы никого не прячем в сарае, можешь сам посмотреть.

Саляма не соврала. Мешок из-под картошки под ней вмиг вздрогнул и окаменел. Саляма знала, что надо все делать, как во время Сутартине. Тогда и мысли в покое будут, и все вокруг сложится. Люди в касках и с автоматами, они люди, но совсем другие, и мы другие. Как же по другому течет время, когда страшно, но нельзя боятся, нельзя, чтобы тебя видели. Не просто быть другой и чтобы тебя не видели. Особенно, когда время течет, как темная вода в густом тумане. Всего-то ничего проехали. Вот только что закончилась улица с еврейскими домами из красного кирпича. Кресты костела видны позади. Из-за холма Молетская дорога как будто ведет от самого Вильнюса не к костелу, а поверх, к самим крестам. Как сейчас Сутартинить, вот к посту подъезжаем. Ведь одной Сутартинить невозможно, или возможно, но я не знаю как, или знаю, но не пробовала. Я видела в серебряном зеркале тень, сама отбрасывается. Дуно упе лилёй, гилус яжярелис.

ХРЮ

Демонтаж который день не отвечал на телефонные звонки. Студенты приходили то и дело в студию театра. Прима посылал всех к Сержу. Серж по возможности тянул время. Причем, так и говорил: «Буду тянуть». Но пообещал что-то придумать с цвето-решениями для проекта. Отдельная короткая табличка. То, что нужно на скорую руку.

Когда Демонтаж вынырнул из юридических вод, сказал: «Нет!», на попытки Сержа повесить как должное создание таблички со стрелами.

Демонтаж:

– И название не подходит.

Серж:

– Копье очень глубокий смысл несет.

Демонтаж:

– Что можно нести, если копьем ткнуть.

Серж:

– Копье и копление, копить, сам посмотри!