Степлаг. Восстание, которого не было

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 37 стр. 12)

Впечатляет раздел о самоокупаемости лагеря:

«1. Самоокупаемость одного списочного военнопленного обошлось 487 рублей против 927 рублей, утвержденных по смете на 1-й квартал.

2. Экономия (927—487) – 440 рублей объясняется за счет:

а) замены риса другими крупами

б) сокращением расходов в 1-м квартале по взаимным расчетам со складом №39 на 162 тысячи рублей, перечисленных нами в 1945 г. но не отоваренных последним в свое время».

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 37 стр. 12).

Читая эти строки о замене риса другими крупами, нам вспомнился рассказ, прочитанный в детстве о японце, который вернулся с плена из Советского Союза. Он много интересного рассказал своим землякам о России и русских, но и в конце своих рассказов всем показывал ложку, которую привез на память и согласно обычаю, русских, носил за голенищем сапога. И у всех складывалось впечатление, что у русских много риса, если они кушают его из таких ложек, а не палочками, как привыкли это делать японцы. В конце концов, такие впечатления сыграли плохую службу, и этот японец был арестован за ненужную агитацию. Но похоже в его лагере он действительно ел рис, а не другие крупы, если он об этом не рассказывал…

Глава 9. Есть ли ангелы в плену…

Плен и смерть, это почти синонимы, вполне объяснимые военным временим и обстоятельствами. Одно только моральное и духовное состояние человека, помноженное на физические унижения, попавшего в неизбежную неизвестность, может поколебать сердце любого отважного воина и человека. И это не удивительно для людей, которые еще вчера видели смысл своей жизни в работе на заводах, уборке урожая и т. д.

И тому, что высокая смертность существовала во всех концлагерях мира не стоит удивляться. Ничто, так не может поколебать сознание человека, как лишение свободы, его права, самому решать линию своей жизни.

Мы не смогли найти окончательных документов, свидетельствующих о потерях среди немецких военнопленных в джезказганском регионе, кроме свидетельств о том, что они были более ослабленным контингентом в лагере, но общие показания убедительно говорят, что с каждым годом, общее физическое состояние их значительно улучшалось.

В 1947 году в лагере №39 находилось 3149 преимущественно немецких военнопленных, а число умерших за 1946—47 г.г. составило – 197 человек.

(КГУ ГАГЖ Фонд 380 опись 2 дело 23 стр. 9)

В кладбищенской книге 1-ого лаготделения лагеря №37, где как известно были японские военнопленные с 1.12.45 г. по – 1.09.47 г. зарегистрировано – 48 человек.

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 15 стр. 1)

Второй такой список умерших японских военнопленных отмечен как: «при лагере №37», что может только означать, находившихся непосредственно в лагере, не пригодных по состоянию здоровья к тяжелой физической работе, о чем свидетельствует графа о причине смерти, что отсутствует в первом списке. В нем с 14.12.45 г. по 3.01.47 г. зарегистрировано – 31 человек.

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 14 стр. 1—2)

Чтобы закончить с этой печальной страницей этих лагерей добавим, что смерть каждого военнопленного оформлялась протоколом вскрытия врача, указывавшего причину смерти, а также актом захоронения подписанный комендантом лагеря, начальником лазарета и старшим инспектором учета с указанием места захоронения (квадрат), номер могилы и опознавательный знак, установленный на ней.

(КГУ ГАГЖ Фонд 458 опись 1 дело 26)

В лагере №39 был издан специальный приказ от 1.04.47 г. содержащий 6 пунктов: о повышении ответственности и упорядочения захоронений умерших военнопленных и особорежимных интернированных, предписывалось создание специальной комиссии при захоронении, недопустимость массовых похорон в одной могиле, указания в чем хоронить, в какой глубине, какие опознавательные знаки ставить.

(КГУ ГАГЖ Фонд 380 опись 2 дело 8 стр. 36)

Каждый протокол освидетельствования смерти военнопленного включал в себя пункт об отсутствие физического воздействия или другого рода насильственной смерти.

Причиной этому служили письма и директивы вышестоящего начальства:

«Министерство внутренних дел КАЗ ССР

«22» января 1947 г. №12—176 гор. Алма-Ата

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

НАЧАЛЬНИКУ УМВД ПО______________ОБЛ.НАЧ, УПРАВЛЕНИЯ ЛАГЕРЯ МВД №39 (Прим.– ручкой)

майору тов. К. (ручкой) (По списку) г. Джезказган (написано ручкой – Прим. автора)

Ознакомьте начальников управлений лагерей, дислоцируемых на территории Вашей области с директивой МВД СССР №287 от 2.12.1946 г. «О грубом обращении, неправильном применении оружия к военнопленным японцам, несчастных случаях на производстве и в пути следования.

В соответствии с указанием зам. Министра Внутдел СССР – генерала-полковника товарища Ч., разъясните всем офицерам и солдатам лагерей конвойных войск о строгом соблюдении и выполнении «Положения о военнопленных» утвержденного постановлением СНК СССР №1798-860-С и объявленного приказа НКВД СССР №0342—41 г. п.п. 99,113 и 118, телеграммы МВД СССР №4535 от 23. IХ-1946 года.

В январе м-це 1947 года провести несколько занятий с личным составом гарнизонов конвойных войск и лагерей о порядке применения оружия.

Ни одного случая избиения военнопленных японцев и неправильного применения оружия не оставлять без расследования и привлечения виновных к ответственности, вплоть до предания суду Военного Трибунала.

Ввести ежесуточное дежурство офицеров лагерей лаготделений и гарнизонов конвойных войск на производстве для наблюдения за правильной организацией труда военнопленных, техникой безопасности и охраной.

Не выводить военнопленных на участки работ хозорганов где техника безопасности не отвечает положенным требованиям. Обязать производственные отделы и отделения составлять акты на хоз. органы, нарушающие технику безопасности.

При перевозке людей на автомашинах, выделять из числа офицеров или вахтерского состава старшего команды.

Инструктаж этих лиц возложить на начальников лаготделений

Потребовать от водительского состава не превышать установленных скоростей при езде и следить за тем. Чтобы борты машин надежно закреплялись.

При переправке через водные преграды назначать ответственных дежурных, не допуская перегрузок лодок или катеров.

Запретить самостоятельную отправку военнопленных переправочными средствами

О выполнении настоящей директивы донесите не позднее 25 февраля 1947 года».

(КГУ ГАГЖ Фонд 380 Опись 2 Дело 1 стр. 5)

Однако избегать такого рода инцидентов, указанных в письме, не удавалось, но последующие письма, говорившие об этом свидетельствовали, что вышестоящее командование не оставляет это дело без контроля и в новых письмах требует неукоснительного выполнения этого письма:

Из письма Министерства Внутренних Дел Каз. ССР от 15 ноября 1947 г. начальникам лагерей №37 и 39:

«…Поступившие с мест материалы свидетельствуют о том, что в ряде лагерей МВД для военнопленных до сих имеют случаи грубого случая с военнопленными со стороны лагерной администрации, личного состава конвойных войск, вольнонаемных специалистов, и рабочих хозоргана. Это вызывает отрицательные реагирования военнопленных и нежелательные последствия.

Во 2-ом лаготделении лагеря №40 конвоир гарнизона …полка К. на объекте работы 175 завода, изъял портсигар у военнопленного С. В ответ на требование другого военнопленного М. возвратить изъятую вещь К. бросил портсигар на землю, разбил его прикладом винтовки, и в военнопленного С. бросил камень, вызвав этим возмущение присутствующих других военнопленных.

В 13 лаготделение лагеря №99 конвоир 410 полка Б. на работе по разгрузке вагонов 13.07 с.г. избил военнопленных Б. и Р. И бригадира Б., за то, что во время передвижения вагона на короткое время они не успели из него выйти.

В том же лагере конвоир 17 гарнизона 410 полка конвойных войск Ж. избил военнопленного З. за то, что последний попросил возвратить взятую у него фуфайку.

Подобные факты отмечаются и в других лагерях

Вследствие попустительства администрации лагерей в первом полугодии сего года имели место избиения военнопленных, вольнонаемными и специалистами.