Палач и Шут

Палач и Шут
ШаМаШ БраМиН

1476 год. После двенадцати лет пленения Влад III Дракула, прозванный в народе Колосажатель, пытается вернуть себе Валашское княжество. Аппетиты честолюбивого князя безграничны. Сила ордена Дракона кидает к его ногам весь мир, возложив на него кровавую миссию. Но Вселенная сохраняет равновесие, противопоставив сокрушительным планам князя достойных соперников. Книга основывается на реальных исторических событиях. Воспроизводит одну из вероятных, пусть немного приукрашенной, версий последних месяцев настоящего, не демонизированного, Дракулы.

ШаМаШ БраМиН

Палач и Шут

Пролог

Топот копыт. Ржанье обезумевших лошадей. Крики всадников. Стоны раненых. Меж переплетенных прутьев лозы, сквозь слезы, он видит огромное облако пыли.

Перевернутая корзина его укрытие. Его спасение. Щит. Его крепость. Час как в эту плетенку собирали виноград. Мать и отец. Бережно складывали гроздь за гроздью, гроздь за гроздью. Он не помнит их лиц. Лишь слепящий ореол солнечного света. «Мама! – шепчет он. – Мама!»

В ответ раздраженное фырканье огромного скакуна. Прямо над ним, над днищем корзины. Это конец. Сейчас убьют и его. Найдут под хлипкой плетенкой и убьют. Зарубят мечом, проткнут копьем или, как отцу, проломят голову булавой. Просто затопчут копытами.

Он ждет. Обреченно верит, смерть будет быстрой. Быстрее чем это бесконечное ожидание. Жизнь – ожидание смерти.

Всадник не спешит. Они смотрят друг на друга сквозь прутья лозы. Он – глазами полными слез и надежды. Седок с безразличием, как на насекомое. Решает прихлопнуть или нет, понимая, от его решения в этом мире ничего не изменится.

Корзина подлетает. Высоко, до неба. Он остался беззащитным. Жмурится в предвкушении смертельного удара. Всадник возвышается над ним как гора Паранг.

– Посмотри-ка, живой. Выжил щенок, – раздается голос за спиной. Оборачиваться страшно. Там такая же смерть. – Что делать, господин?

Всадник продолжает смотреть. Внимательно и безразлично. Из-под ерихонки с королевским яблоком мальчишку буравят холодные глаза. Конь фыркает, нетерпеливо перебирая копытами.

–Ладно, сопляк, живи, – принимает всадник решение. Хватает мальца за шиворот льняной рубахи. Закидывает на коня. – Хоть раз пикнешь – выкину на ходу.

Часть 1. Крепость

1

Яков открыл глаза. Звездное летнее небо. «Мама!» – беззвучно повторил он, желая продлить тот сон. Те воспоминания, которое кажутся сном.

Поднялся. С крепостной стены открылся чарующий вид. Предместье Сучавы утонуло в тумане и тишине. Тишина – вот чего не хватает воину. В мирное время господарь запретил ночные переклички стражников. Хотя Яков считал, что мирное время еще не настало. Поражения в Белой Долине и осада стольного града позволило поднять голову всем врагам, и явным, и скрытым. Турки пограбили и ушли. А множество падальщиков шныряют по округе, мечтая вонзить свои гнилые клыки в израненное тело государства.

– Ты излишне осмотрителен, – усмехнулся князь, выслушав сомнения воина. – Никто не посмеет напасть на столицу. Даже Мехмеду – завоевателю Царьграда, Сучава оказалась не по зубам. Куда там сброду разбойников.

Воля господина закон. Яков покорился. Так он делал всегда. С того самого дня, когда господарь Штефан, сын Богдана, поднял его за шиворот льняной рубахи и усадил на своего скакуна.

Насладившись видом ночного предместья, Арник снова попытался уснуть. Караульный сменил его в полночь и до рассвета можно отдыхать. Но не спалось. «Надо обойти стражу» – решил он. Встал. Снова вгляделся в туман. Ничего подозрительного. Хлопнул по плечу дозорного и спустился по лестнице вниз, на зубчатый парапет. Проход вел к внешней башне.

– Не спать! – зарычал он на немолодого рэзеша.

Мужчина оперся на алебарду, притворяясь бодрым.

– Да не сплю я, мил человек, – ответил ополченец.

«Мил человек! – выругался про себя Яков. – Деревенщина! Беда с такими вояками»

За тронную крепость отвечал капитан гвардии Иштван Батори верный воин и надежный княжеский хранитель. Он устроил все по уму. Внутренние дворы и господарские покои охраняла гвардия. Внешние стены остались за ополченцами под ответом Якова Арника. После осады рэзеши Малой армии, с позволения господина, разъехались по домам. Осенняя страда, много работы. Стеречь крепости остались старики да желторотые.

«Ничего! – приободрил себя Яков. – Я из вас еще ту гвардию сделаю!» Под ногами хрустнула деревянная половица помоста. Боец, стоявший у десятого зубца, вздрогнул и чуть было не выронил оружие.

– Спишь? – строго спросил командир.

– Нет, дядя, не сплю, – ответил режущийся голос подростка.

Яков подошел к солдату. В полутьме разглядел почти детское лицо. Из-под великоватого шлема, видать отцовского, выглядывали перепуганные глаза. Над верхней губой, щетинился легкий пушок.

– Давно в дружине?

– Я с весны тут, – гордо ответил мальчишка. – Всю осаду простоял, дядя. На «закатной» стене. Вон там.

«Боец» вытянул руку, желая показать место службы. Копье выскользнуло и с глухим рокотом упало на брусчатку. Повозившись с оружием, продолжил.

– Даже стрела попала, – ничуть не смутившись, затараторил он. – Вот здесь в кольчуге застряла. Рубаху порвала и …

– Мечем дерешься? – перебил пацана Яков.

– Неа, дядя. Копьем немного. Батя обучил.

– А, батя где?

– Так домой поехал. С братом. Татарня хату спалили. И амбар. Слава Иисусу, мамка с сестренками в Кодры ушли. Уцелели.

– Утром найдешь меня. Мечом позанимаемся, – подбодрил Яков подростка. И тут же строго добавил. – И не спать! Выпорю!

– Я и не сплю, – обиделся юнец.

На посту у двадцатого зуба также не спали. Кроме косматого часового, в нише у костра грелся десятник.

– Все тихо? – осведомился Яков.

– Как на кладбище, – отвел боец.

Десятника Лайю в Малой армии знали все. Одним ударом выбивал всадника из седла. А на Пасху, поспорив с генуэзским пушкарем, единственным замахом палицы в щепки разнес дубовую бочку.

– Шел бы ты, Арник, отдыхать, – продолжил десятник. – Посты, как велено, я обхожу.

– Видел, – сказал Яков, – у башни так и вовсе уснул. «Мил человек»

– Арник? – встрял в разговор косматый. Борода, брови, волосы, все кудряво торчало из-под овечьей шапки. Казалось человек полностью покрыт шерстью, как медведь.

– Шлем где? – упрекнул его Яков.

Мужчина указал на каменный пол. Действительно, у стены валялась татарская прилбица.

– Да, Арник, – ответил за начальника Лайа. – А, что?