Палач и Шут

– Если хоть один из моих людей погибнет, – прошипел Васпан, – я и тебя убью. Медленно и мучительно. Знаешь, что случается с глазом, когда в него раскаленное масло капнет?

Шкипер затряс, затем замотал головой.

– Не надо, пан! – заныл он дрожащим голосом. – Будем держатся правого берега. Я тут все отмели знаю, обойдем. А груз придется перераспределить, чтобы левый борт для щитов освободить. И …

– Много слов. Берись за дело!

Еще до темноты ладья превратилась в плывущее укрепление. Для устойчивости вдоль левого борта соорудили нечто похожее на крыло. Деревянные щиты прибили к борту и подняли в человеческий рост. Груз переместили на правый борт, из-за чего лодку кренило. Учитывая, что в случае боя воины станут по левому борту, крен себя оправдывал. На нос и корму выставили дозорных. Оставалось одно, молится чтобы нападение случилось только с левого борта. Правый оставался абсолютно беззащитным.

– Шкипер! – крикнул Анджей.

Проводник оторвался от руля. Приказал мальчишке-помощнику заменить его и подбежал к хозяину.

– Пан, хотел что-то спросить? – смирено приклонил он косматую голову.

– Скажи, ты уверен, что ордынцы нападают только с левого берега?

– Так, боятся они реку переходить. Тем более в полную воду. Если нарвутся на рэзешей, – он махнул на правый берег, – верная смерть. Живым никто не уйдет.

– Хм! – усмехнулся Анджей и заправил большие пальцы под ремень. Кераса мешала, сковывая движение. – Я бы именно так и поступил. Отряд из пяти лучников на правом берегу перестрелял бы нас как куропаток. А если молдавский разъезд … ну … пять воинов не такая уж и большая жертва.

– Ваша правда, пан, – согласился проводник. Его манера во всем всегда соглашаться начинала раздражать. – Только татары осторожные. Лишний раз рисковать не любят.

Так или иначе, но Анджей приказал поставить дозорного для наблюдения за правым берегом. Удача любит расчет.

– Велико чтимый пан, – обратился к нему проводник, когда стянутое тяжелыми облаками небо померкло, указывая что пасмурный день подходит к концу. – Стоянка за следующей извилиной. У меня там место приспособленное. Для ночлега.

– Никакого ночлега, – не оборачиваясь к собеседнику ответил Васпан. – Ночью продолжаем идти. Без весел, по течению.

Шкипер сжался еще больше. Молча стоял за спиной хозяина. Явно хотел оспорить опасное решение, но не решался. Наконец, выждав долгую паузу, промямлил:

– Ваша воля, пан. Но впереди узкие повороты, которые лучше проходить при свете дня …

– Ты же сказал, что отлично знаешь все мели, броды, повороты. Или опять соврал? – Анджей хотел повернуть голову и взглянуть негодяю в глаза. Но «ожерелье» доспехов не позволило это сделать.

– Нет-нет, пан. Что вы! Я … я.

– Ты сделаешь как я сказал, – отрезал Васпан. Простолюдинов следует держать в страхе. Только тогда лентяи выкладываются по полной. – Или ты в сговоре с ордынцами? А? Приводишь единоверцев в их лапы за тридцать серебряников?

– Нет, пан! Нет.

Мужчина сжал сутулые плечи, что означало поклон. Свое недовольство он вылил на мальчишку-помощника:

– Смотри за рулевой, недоумок! – звонкая затрещина слилась с всхлипом несчастного. – Видишь рябь? Это ветви ствола. Угробить нас хочешь!

На месте намеченной стоянки сошли несколько воинов. Соорудив факелы, пошли вдоль берега, обозначая путь ладье. Скорость продвижение значительно снизилась. В полночь поводырей сменили. Заняло это много времени. Не могли найти место для пристани и воинам пришлось сменяться в брод.

К рассвету самые трудные участки были преодолены. Анджей еще раз убедился в верности принятого решения. Извилистые и узкие повороты представляли из себя идеальное место для нападения. Очень хорошо, что ладья прошла их ночью.

Пасмурное, туго стянутое небо подсвечивалось хмурым рассветом.

– К обеду будем в Сороках, – прозвучал довольный голос шкипера.

Радость оказалась преждевременной. Крик дозорного прозвучал как гром:

– Всадник по левому берегу!

Двенадцать пар глаз устремились на заросший низким кустарником пригорок. На фоне серого зарева ясно различался воин в косматой шапке, на низкорослом скакуне. В руках он держал копье. Поняв, что его заметили, седок угрожающе поднял копье и оглушительно свистнул. Затем повел удила, подхлестнул коня и исчез за пригорком.

– Что будем делать, пан? – спросил перепуганный шкипер. – Пристанем к берегу и пошлем гонцов в крепость? По суше? До левого берега шагов сорок. Копьями не возьмут. Только стрелами. Может продержимся.

– Нет, – решил Анджей. – Ждать мы не будем. Ян! – он подозвал старшего воина. – Четверо на весла. Остальные к бою. Будем прорываться.

– А те, что на берегу? – спросил солдат.

– Сами доберутся. Готовь арбалеты.

Вдалеке блеснула молния. Через несколько мгновений небеса зловещи загремели.

– Бог с нами! – крикнул Анджей, подбадривая отряд. – Дождь главный враг лучников. К бою, верные братья. За короля и за Господа нашего – Исуса Христа!

Подтверждая слова Васпана, прогремел раскат грома. Стараньями гребцов, ладья прибавила ходу. Стоящий у заднего руля шкипер одобрительно кивал. Скрип уключин и бряцанье готовившихся к схватке, заглушали крики оставшихся на берегу воинов. Никто не посмотрел в их сторону. Лишь Ян, старшина отряда, закончив взводить арбалет, подбежал к корме и крикнул:

– К крепости! Идите к крепости!

Вернувшись к хозяину, шепнул:

– У них только легкое оружие …

– Забудь, – приказал Анджей. – Меня больше беспокоит дождь. Если ордынцы появятся раньше дождя …

Он не договорил. Крупная капля звонко шлепнулась об шлем. Вместе с ней из-за пригорка на левом берегу зажужжали стрелы. Пролетев по дуге, несколько из них впились в палубу.

9

Влад открыл глаза. «Кошмар?» – вопрос, как жужжание комара, появился из неоткуда. Навязчивое видение преследовало его много лет. И с каждым разом все меньше и меньше казалось кошмаром. В детстве сон являлся нечеловеческим ужасом. Он, князь, корчился от боли в предсмертных судорогах. Сходил с ума от безысходности смерти. Он добыча. Охотник загнал его и чинит расправу. Заживо потрошит ослабевшее тело. Со временем князь претерпел и понял, это не его ужас. Это страх других. Крипота, будь животной или человеческой, напруживает воздух. Делает его липким, тяжелым, заразным. «Экстракт нектара» – так назвал это князь. И еще. Извод испуга красного цвета.

«Всего лишь сон, – повторил про себя мужчина, поднимаясь с постели. – Сладкий, приторный сон, отдающий вкусом железа»

Посмотрел на свернувшуюся клубком супругу. Удивительно, сколько же смирения вложил Создатель в евову ветвь человечества? Много. До самого разлада сей терпимости. Еще год назад она его ненавидела, как рыба ненавидит сушу. И теперь, безусловно, ненависти меньше не стало. Просто в сердце смиренно уместилось ровно столько же любви. А может напротив, ненависть вытеснило половину любви? Придворные судачат, мол король Матьяш вынудил Илону, собственную сестру, идти за него замуж. В действительности, женщина сама этого пожелала. Просила об этом брата и не подозревала что гроза в ту майскую ночь была не случайна.

Князя Вацлава Понграца, прежнего мужа Илоны, растерзала стая волков. На охоте. Местные говорили, таких свирепых и огромных зверей в тех краях не видели и, наверно, больше не увидят. После положенного срока траура и скорби бездетной вдове ничего не оставалось, как покинуть замок Стречно и вернутся домой, в Буду.

Как только обоз переправился через Дунай, небо потемнело и полился дождь. Вспышки молнии и ураганный ветер заставили путников укрыться в Вышеградском замке. Заночевали, хоть до Буды оставалось не более полу дня пути.

Той ночью Влад повиновался внутреннему голосу. Отпустил свою тень. Отец с малых лет учил его этому.

– Это как молитва, – говорил старый Влад. – Мастера ордена Дракона должны отпускать из себя тьму. Тогда она становится оружием мудрости Змеи.