Палач и Шут

– Сказки странствий, – попытался воин словами прогнать кошмар.

Выглянул из-под навеса. Небо еще не оправилось от ночной мглы. День будет пасмурным. Пощупал одеяния. Сухие. Как мало нужно для счастья! Переоделся.

Еще раз посмотрел на случайных соседей. Решил не будить, уехать не попрощавшись. В конце концов, именно из-за их дурацких историй, ему и приснилась вся эта чертовщина.

Быстро собравшись, отправился в путь затемно. «Бог даст, – подумал Арник, оседлав верного Мугушора, – еще до заката буду на переправе. А может и через Прут успею»

Оказалось, что спешил он напрасно. По прибытию в Штефанешть обнаружилось, разрушенную во время набега переправу полностью не восстановили. И на том, и на этом берегу Прута скопились тысяча людей. Чтобы избежать ссор и беспорядков, капитан назначил равную, и, по его мнению, справедливую очередь. Ожидание займет не больше двух дней. Значит скакать на соседнюю переправу нет смысла. А переплавляется в брод, вернее в плавь не советовали. Из-за обильный дождей в горах, река переполнилась и ожила быстрым течением. Так что Якову ничего не оставалось, как отметить свое присутствие, да поселится на постоялом дворе, ожидая очереди.

«Еще одно утро – лучший подарок судьбы» Арник потянулся за кувшином. Там еще должно оставаться вино. Хотя куда с большим удовольствием он выпил бы парного молока. Уже поднес сосуд к устам, когда услышал знакомый голос:

– Веселишься, изгнанник? А старого друга угостишь? – улыбка на лице шута отразилась лишним десятком морщин.

5

Клюв остервенело задрожал и рассыпаясь на миллиард пылинок. Сложенные крылья обернулись в руки. Почувствовал пальцы, Матьяш с опаской потрогал нос. Лоб, щеки. С лицом все в порядке.

Всякий раз Янош объяснял: как такового превращение не происходит. Но король все равно опасался. Боялся, как бы птичьи признаки не остались и по эту сторону понимания.

– Как все прошло? – спросил старец.

Алхимика занимал лишь ход путешествия, само действие. Королю важны были результаты.

– Прекрасно, – безмятежно ответил Корвин. – Меня чуть не убили.

Как бы странно это не выглядело со стороны, но жалоба рассмешила ученного.

– Ваше величество, – заговорил старец сквозь хохот. Мистические опыты сблизили их. Но придворный этикет никто не отменял. – Вы, точнее ваша физическая плоть, не покидала этого помещения. Материальное тело все время стояло там же, где стоит сейчас. Путешествовал эфир, заполняющий телесную оболочку. Его невозможно убить.

Старик подошел и внимательно вгляделся в лицо короля.

– Похоже, все прошло благополучно. Голова не кружится?

Вместо ответа, Матьяш оттолкнул алхимика. Прошел к столу с яствами. Всегда, после «путешествий», безумно хотелось есть. Он отломал кусок сдобной лепешки, макнул в жирную сметану.

– Объясните, Янош, если во время опытов я не покидаю дворца, почему же тогда чувствую, как превращаюсь в ворона и улетаю? – король еще раз откусил и продолжил с набитым ртом. – Почему полчаса назад, я с трудом уворачивался от ударов мечей? Почему, в конце концов, я по-настоящему испугался, когда отряд гвардейцев загнал меня в угол?

Королевское положение смущалось от разговора с набитым ртом. Два чувства, голод и любопытство, одолевали Корвина, не желая уступать приличию.

– И еще, почему после путешествия мне всегда жутко хочется кушать?

– Все просто, Ваше величество, – начал старец, пряча руки в широкие рукава платья. – Нужно всего лишь понять, что весь наш мир это ком. Ком материи, не обязательно физической, стянутый бесконечным множеством ободков. Я их называю струнами.

– Да, да, – нетерпеливо закивал Матьяш, – и путешествуя я вижу и слышу то, что видят и слышат эти ваши струны. Но почему вороном?

– Не знаю, – простодушно пожал плечами старик. – Ваша сущность сама выбрала эту форму. Возможно, потому что с раннего детства вы наблюдали ворона на своем родовом гербе. И возможно, будь на вашем месте другой человек, путешественник, он чувствовал бы себя, скажем, мотыльком. Или вовсе, чем-то неодухотворенным. Ветром, например.

– Но, почему я все чувствую по-настоящему? Не только то, что происходит вокруг меня, но и внутренне … Я там. Вы меня понимаете?

– Безусловно, мой король. Ответ прост, потому что это и есть вы. Просто в другой форме.

Прочитав в глазах Корвина недоумение, алхимик продолжил:

– Представьте, мой король, казан с маслом. Мертвая материя. Ничто в некой форме. Ставим казан на огонь. Тепло раскаляет метал, масло шкварчит. Тепло, в моем примере и есть эфир. Теологи называют это душой. В сущности, это призрачная активность заставляющая жить. Двигаться, дышать, есть, видеть, думать. Без эфира, не существует бытья. А плата за жизнь, привязка. Сцепка духовного с материальным.

– Да, да, – нетерпеливо заявил Матьяш, прожевывая еду. – И только во сне, иногда, эфир обрывает связь и покидает тело. Путешествует по струнам. Вы мне это говорили тысячу раз. Одно скажите, почему меня чуть не зарубили мечом?

– Смею вас просить о терпении, мой король, – старец улыбнулся, смиренно склонив голову. – Во время обычного сна эфир обрывает ниточку, связывающую его с бренным телом. И сам выбирает те струны, по которым перемещается во времени и пространстве. А в обозримых путешествиях, связь эфира с телом сохраняется. Таким образом вы можете сами выбирать струны. Плата за это, абсолютное понимание происходящего. Ваш мозг воспринимает передаваемые эфиром образы, как реальность. От этого и реакция. Но, уверяю вас, в нашем мире, Vulgaris или точнее Aspera Mundi, то есть Грубом мире, эфир невозможно разрубить, зарезать, арестовать, или навредить каким-нибудь другим образом. Это можно сделать только в Tenuis Mundi. Тонком мире, мире струн.

– Да? – король осушил кубок и громко рыгнул. – Поверьте мне, все что можно увидеть, можно и убить.

– Ваше величество, – Янош склонился в учтивой позе. – Я ученный, алхимик. Все что я утверждаю, я могу доказать. Это и отличает науку от колдовства …

–А это? – перебил его Корвин, с отвращением указывая на стеклянный сосуд с мутным зельем. – Этот вонючий отвар из грибов вы называете наукой?

– Он необходим для разрыва. Отвар Amanita, настой полыни, Artem?sia, Cаnnabis, Papаver освобождает эфир из тела. Да, вкус зелья ужасен. Но, все в этом мире имеет свою цену. Повторяю, внутриутробное возливание смеси необходимо. Точно также, как и искрящейся, и дрожащий воздух.

Как по команде, мужчины обернулись к центру зала, к странным, даже немного жутковатым, приспособлениям. Внушительных размеров колесо, прилаженное к устройству напоминающего ткацкий станок. Колесо приводил в движение подросток подмастерье. От конструкции к столу вели два тонких металлических стержня, заканчивающихся двумя стилетами. Между их лезвиями, время от времени вспыхивала голубая искра. Этот механизм, Янош увидел в одном из своих путешествий по струнам. Алхимик утверждал, что в будущем люди научатся загонять такую искру в огромные машины. Та искра, якобы заменит всех лошадей на земле.

Второй юноша, держась за деревянный шест, без остановок топтал босыми ногами два меха. Вместо воздуха поддувала двигали медный стержень. С четко высчитанными интервалами стержень ударялся об перевернутую чашу небольшого колокола. От негромкого звука в комнате содрогался воздух.

– На сегодня все, – сказал отрокам старец. – Можете идти.

Подростки, не без радости, удалились вон. Опыты пугали их, не меньше, чем обещанная казнь, в случае если они вздумают болтать об увиденном.

– Звук удерживает прочную связь. Искра кормит мета эфир, – в сотый раз пояснил алхимик.

– Да, да, – сотый раз согласился король. – Как бы то не было, но ваша дьявольщина работает.

– Это не от дьявола, Ваше величество. И вовсе не колдовство, – в голосе старца чувствовалось беспокойство, даже страх. – Не верьте священникам. В них говорит алчность и зависть.

Король принялся за гроздь винограда.

– За это не беспокойтесь, – Матьяш равнодушно отправил в рот ягоду. – Я верю только тому, от чего есть толк. От папских разговоров один лишь толк – дурить челядь. Хм! – усмехнулся Корвин. –Чем больше религии, тем послушнее народ. Так?

Алхимик недоверчиво кивнул. Король продолжил:

– От вас, Янош, толк есть. Ваши путешествия по струнам стоят дороже всех на свете шпионов. И прошлых, и будущих. Жаль одного. Путешествовать должно самолично.

Матьяш задумался. Старик не смел ему мешать. Наконец, после долгой паузы, король вздрогнул, словно очнувшись от короткого сна.

– Подумайте над этим, Янош. Вы же ученный. Не хочу, чтобы мой эфир рубили мечами. И еще, – Корвин осмотрел объедки на столе, – после ваших грибных отваров рискую сильно располнеть! Ха, ха, ха!

Смех правителя прозвучал как гром. Трудно представить, такой щуплый, даже хилый немолодой человек может так громко хохотать.

6

Кечкенхан кротко улыбнулся и поддел товарища: