В плену равнодушного сердца

– Я выросла в английской деревушке и из собственного опыта знаю, что в старомодных коттеджах водится сырость, а их отопление обходится очень дорого. Я слишком занята карьерой, чтобы думать о браке. Рабочий день психотерапевта не с девяти до пяти, вот почему я пришла сюда… – Холли взглянула на свои часы, – без десяти шесть, чтобы спасти вас от самого себя.

– Может, я не хочу, чтобы меня спасали. – В голосе Джарека послышалась сталь.

Холли выразительно посмотрела на почти пустую бутылку водки, стоявшую перед ним на столе.

– Вы пользуетесь дурной славой среди журналистов, а это значит, что вы узнаваемое лицо. Чтобы вы хотели знать, здесь, в баре, может найтись какой-нибудь человек, который сфотографирует, как вы балуетесь алкоголем и развле каетесь с девочками, и разместит эти снимки в соцсетях. Как, по-вашему, отреагирует ваша сестра, когда узнает, что вы струсили и отказались проходить курс психотерапии?

– Я никогда в жизни не трусил! – От Джарека повеяло ледяным холодом.

– Для того, чтобы признать и разобраться со своими эмоциональными проблемами, нужно мужество. Было бы намного легче продолжать вести эгоистичный образ жизни, наплевав на то, что своим поведением вы заставляете страдать людей, которые любят вас.

– Меня никто не любит, – спокойно ответил Джарек, словно и не злился секунду назад.

– Вас любит сестра, иначе она бы не переживала из-за вас, – тихо возразила Холли.

– У Элин есть своя семья, и я рад, что она снова счастлива. Я боялся, что разрушил… – Джарек запнулся и стиснул челюсти.

– Что вы разрушили? – Холли задержала дыхание в надежде, что он договорит. Она чувствовала, что он чуть не сказал что-то очень важное, что могло бы помочь понять его.

– Не важно.

Она не могла силой заставить его говорить. Терпение было самым ценным инструментом психотерапевта. А еще Холли не могла вытащить его силой из бара. Поэтому она стояла перед ним и в панике думала, что будет делать, если он откажется уходить.

У нее отлегло от сердца, когда Джарек, словно пленник, поднял руки над головой, отчего его свитер чуть приподнялся, открыв ее взору золотистую кожу, видневшуюся над поясом его брюк.

Взгляд Холли словно магнитом притянуло к этой полоске обнаженного тела, покрытого русыми волосками, исчезавшими под его брюками. Ей стало вдруг жарко, когда она представила, где эти волоски росли погуще…

Она вздрогнула, услышав голос Джарека, и густо покраснела, взмолившись, чтобы он не прочитал ее мысли.

– Я тронут вашим желанием спасти меня, но подозреваю, что вы больше переживаете из-за того, чтобы профессор Хеппел не разочаровался, что предложил вам работу. Гюнтер сказал, что вы стали сотрудницей клиники «Фриден» совсем недавно.

– Хотите верьте, хотите нет, я стараюсь делать свою работу хорошо, и я искренне хочу помочь вам. – Холли почувствовала себя немного виноватой, потому что в словах Джарека была доля правды.

К счастью, он не стал продолжать этот разговор, а схватил свою куртку и вышел за Холли из бара. Они ехали молча, и ей не приходило в голову ничего такого, что могло бы поднять ему настроение, которое стало еще более мрачным, когда они добрались на место.

Карл проводил их в обшитую деревом гостиную, где в камине жарко пылал огонь, а на кожаных диванах громоздились цветные подушки. Джарек беглым взглядом окинул окружающую обстановку и, подойдя к окну, посмотрел на улицу в темную зимнюю ночь.

– Вы должны понимать, что все, чем вы поделитесь со мной во время наших сеансов, останется между нами, – тихо сказала Холли, наблюдая за Джареком.

Он напоминал ей посаженного в клетку волка, кипевшего от злости. Холли удивилась, что он казался трезвым после такого количества выпитой водки. Она боялась, что Джарек будет выползать из бара или, что еще хуже, его оттуда вынесут. Холли не хотела, чтобы профессор Хеппел узнал, что ее пациента поймали за выпивкой, когда не прошло еще и часа после его появления в клинике.

– Надеюсь, вам будет здесь удобно. Карл – превосходный шеф-повар, а горничная Беатрис позаботится о доме. Я провожу вас в ваши апартаменты. Возможно, вам понадобится немного времени, чтобы обустроиться и освежиться перед встречей с профессором Хеппелом.

Холли не осмелилась предложить, что ему понадобится протрезветь, но его насупленный взгляд говорил о том, что он прекрасно понял, что она имела в виду.

– Мне не нужна нянька.

Он в два шага пересек гостиную и остановился перед Холли так близко, что она уловила пряный аромат его туалетной воды.

– Но я знаю, что нужно лично вам.

– Так просветите меня, – изогнула брови Холли.

Джарек в ответ хищно улыбнулся:

– Вам нужно купить блузку на размер больше.

Холли проследила за его взглядом и чуть не сгорела со стыда, увидев, что одна пуговица на ее блузке расстегнута, и оттуда выглядывает ее кружевной бюстгальтер. Она залилась краской и потянулась к пуговице, но Джарек опередил ее и застегнул блузку, коснувшись при этом ее груди.

Одного мимолетного прикосновения хватило, чтобы ее бросило в дрожь, а ее грудь тут же налилась тяжестью. Насмешливый взгляд Джарека подзадоривал ее искать оправдания своим набухшим соскам в холодной погоде, теперь, когда они находились внутри теплого шале.

Холли хотелось стереть с его лица эту самодовольную улыбку, залепив ему пощечину, но она сдержалась.

Джарек отошел от нее и нервно провел рукой по волосам, словно его тоже потряс электрический разряд, вспыхнувший между ними.

– Здесь есть комната, которую можно использовать в качестве кабинета? – резко спросил он. – Мне нужно кое над чем поработать.

– В конце коридора находится небольшая студия. Но от вас ожидается, что вы будете отдыхать от стрессов, которые испытываете в вашей повседневной жизни, и посвятите это время исследованию ваших эмоций.

– В моей компании, – с иронией ответил он, – работает несколько сотен людей. А еще я являюсь исполнительным директором благотворительной организации, в работе которой принимаю самое активное участие. Я не могу переложить свои обязанности на сотрудников или огромное количество волонтеров, которые жертвуют своим временем в поддержку «Дара Лорны». – Джарек тихо рассмеялся. – А что до эмоций… Я процитирую вам слова известной американской журналистки Дороти Дикс, которая сказала следующее: «Признание – это всегда слабость. Сильная душа хранит свои тайны и принимает расплату молча».

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.

Что он имел в виду?

Холли не поспевала за переменами в его настроении. Только она решила, что Джарек – плейбой, который пользовался плохой репутацией у прессы, как он тут же удивил ее своим благородством.

Она знала, что Джарек вместе с сестрой руководил благотворительной организацией «Дар Лорны», которая собирала деньги, чтобы помочь детям-сиротам по всему миру. Но Холли даже не подозревала, что он занимается этим делом всерьез.

Она вздохнула и посмотрела на часы. До приезда профессора оставалось два часа, что давало ей время понежиться в горячей ванне и собраться с мыслями.

Холли решила, что при следующей встрече с Джареком ни разу не выйдет за рамки профессиональных отношений.

Джарек выключил компьютер, завершив еще одну успешную сделку. Единственное, на что он мог положиться в неразберихе, которую представляла собой его жизнь, была его способность зарабатывать деньги. Хотя ему не всегда везло.

За последние два года деловое чутье Джарека позволило ему занять место в списке десяти самых известных коммерсантов мира, а также возместить ущерб, нанесенный им «Сандерсон Банку».

Тот постыдный эпизод в его карьере стал результатом неудачно сложившихся обстоятельств и чуть было не закончился крахом одного из старых и самых престижных частных банков Великобритании. Ральф Сандерсон наверняка перевернулся тогда в могиле.

Джарек был одичавшим мальчишкой десяти лет, когда его увезли из объятого войной Сараева в английское поместье Какмир-Холл, и его неприятие авторитетов вылилось в неприязнь со стороны Ральфа. После смерти приемного отца Джарек пережил потрясение, узнав, что тот исключил его из своего завещания в пользу Кортеса Рамоса, своего родного сына.

Он прекрасно понимал, что Ральф выбрал своим наследником Кортеса, потому что винил его, Джарека, в смерти свой жены, Лорны Сандерсон. И Джарек впервые за всю жизнь согласился со своим приемным отцом.

Его преследовали воспоминания о том, как его мать застрелил вооруженный грабитель во время их поездки в ювелирный магазин. С того дня прошло четыре года, но Джарек, как сейчас, помнил неподвижно лежавшую на полу Лорну, рядом с которой на коленях стояла Элин и рыдала взахлеб. Тот безутешный плач сестры, осознавшей, что ее обожаемая мама мертва, навсегда останется в его памяти.

В Сараево Джарек видел тела мертвых солдат и слышал, как испускали последний вздох молодые парни, некоторые из них были еще подростками, всего на пару лет старше его самого. Он думал, что в мире не может быть ничего страшнее, чем кровь и ужасы гражданской войны, но осознание того, что мама умерла из-за его бездумной попытки дать отпор вооруженному грабителю, будет терзать его до конца жизни.

Он никогда не простит себя, даже если Элин настаивала, что в том, что случилось, не было его вины.