В плену равнодушного сердца

Именно Джарек придумал основать благотворительную организацию в поддержку детей-сирот, чтобы почтить память Лорны, и по иронии судьбы, его готовность рисковать на бирже принесла целое состояние для «Дара Лорны». Это была своеобразная компенсация за то, что он наделал, но она не смогла избавить его от чувства вины.

Одному Богу известно, к чему мог привести этот курс психотерапии, поэтому Джарек не собирался «исследовать свои эмоции» с помощью этой невероятно обольстительной мисс Мейтленд.

Некоторые вещи лучше оставить в покое. Вот почему Джарек решил не отвечать на запрос, полученный от главы Национального совета Востова, в котором предлагалось сделать анализ ДНК, который мог бы доказать его принадлежность к королевской семье, погибшей в автокатастрофе двадцать лет назад.

Сама идея показалась Джареку нелепой. Но что, если кошмары, мучившие его по ночам, не были всего лишь плодами его воображения? Тогда то, что происходило с ним во сне, было отголоском реальных событий, реальных людей… его родителей.

В приюте Джареку сказали, что его родители погибли в самом начале войны, когда в их дом угодила бомба. Его и Элин достали из-под завалов, и пережитая травма стерла все воспоминания о жизни до этого страшного дня.

Ему пришлось смириться с таким объяснением, потому что, когда он рассказывал персоналу приюта о своих странных сновидениях, его каждый раз подвергали побоям. Но сейчас кошмары снова вернулись, более яркие и ужасные, чем в детстве. И если сцены, которые имели место в его подсознании, были настоящими, значит, в его жизни произошло нечто более страшное, чем смерть его приемной матери.

Глава 3

Джарек нашел выход своей кипучей энергии в спортивном зале шале. Он знал более интересные способы попотеть, чем лупить кулаками по боксерской груше, но он пообещал зятю, что в газетах не появится никаких скандальных историй о его личной жизни. А это значило, что пока Элин, у которой возникли проблемы со здоровьем, не родит, ему придется держаться подальше от баров и легкомысленных блондинок, которых привлекал его статус миллионера и плохого парня.

Тяжело вздохнув, он посмотрел на часы и увидел, что до приезда профессора остается совсем мало времени.

Джарек решил вернуться к себе, чтобы принять душ перед ужином, но заметил, что кто-то включил свет на террасе, где находилась джакузи. Над поверхностью горячей воды клубился пар, формируя белые облачка на фоне черного ночного неба.

Джарек замер и уставился на женскую фигуру, появившуюся из пара подобно мистической богине. И что это была за фигура!

Он тяжело сглотнул, наблюдая за Холли, которая вышла из воды и потянулась за полотенцем. Со своей фигурой в форме песочных часов она напоминала ему богинь черно-белого кинематографа, таких как Софи Лорен и Элизабет Тейлор.

На ней был надет слитный купальник с вырезами по бокам, которые подчеркивали ее тонкую талию, и Джареку тут же захотелось прикоснуться к этим участкам обнаженной кожи. Подняв глаза, он посмотрел на пышную грудь Холли, едва умещавшуюся в крошечные треугольнички золотистой ткани, и почувствовал, как наливается тяжестью его плоть. Джарека привел в восхищение ее смелый выбор купальника с высоким вырезом бедра, который очень отличался от ее ничем не примечательной одежды.

Так кем же была настоящая Холли? Серьезным психотерапевтом или соблазнительной сексбомбой, которая вызывала в нем жгучее желание? Джареку вдруг захотелось, чтобы Холли оказалась под ним, и он мог овладеть ею, сдвинув в сторону тянущуюся ткань ее купальника.

Ему повезло, что он надел свободные спортивные брюки, потому что вид почти что нагой Холли привел его в такое возбуждение, что ему казалось, что он вот-вот взорвется.

Здравый смысл подсказывал ему вернуться к себе, но он редко прислушивался к хорошим советам.

Температура снаружи была ниже нуля, и Джарек поежился, когда его разгоряченное тело обдало морозной свежестью.

Услыхав звук захлопнувшейся двери, Холли резко повернулась и потрясенно воскликнула, увидев Джарека, а потом чертыхнулась, уронив в воду полотенце, которое только что подняла с пола.

– Вы напугали меня. Я думала, вы работаете в своем кабинете, – смущенно пробормотала она, словно он застал ее голой, что было очень близко к тому.

Джарек жадно шарил глазами по крохотному лоскуту ее купальника и чувствовал стенание своей плоти, требовавшей удовлетворения.

Он ничего не ответил, потому что не знал, что сказать, и думал только о том, что Холли выглядела потрясающе со своей раскрасневшейся после горячей ванны кожей и румянцем на ее хорошеньком личике.

Ее волосы были собраны на макушке, и только пара прядок выбилась и ниспадала ей на лицо. Холли казалась роскошной богиней, и Джареку хотелось рухнуть перед ней на колени и воздать хвалу ее пышной красоте с помощью своего рта и исследовать языком каждое секретное местечко ее тела.

– Пожалуйста, принесите мне полотенце, – выдавила она. – В сауне на полке лежит целая стопка, – добавила Холли, когда Джарек не сдвинулся с места, пытаясь совладать с охватившим его возбуждением.

– Джарек, ради всего святого, мне холодно.

Он не мог оторвать взгляд от выбивавшихся из-под тонкой ткани набухших сосков.

У него пересохло во рту, когда он представил, как стягивает купальник с груди Холли, чтобы насладиться ее видом, а потом коснуться губами этих дразнящих бугорков.

С трудом взяв себя в руки, Джарек развернулся и, войдя в дом, схватил полотенце.

Холли протянула руку за полотенцем, но он стоял и смотрел на нее.

– Сначала распустите волосы, – просипел Джарек.

– Вы издеваетесь?

На ее лице промелькнули шок, злость и еще что-то такое, что он не мог определить, но оно возбуждало его еще сильнее.

– Вы хотите, чтобы я схватила воспаление легких?

Она не стала дожидаться ответа, что было не так уж плохо, потому что ему пришлось бы признаться, что единственное, чего он хотел, – это чтобы она обвила ногами его бедра.

Холли возмущенно подняла руки и расстегнула зажим, и ее волосы густой темно-каштановой волной упали ей на плечи.

– Довольны?

Теперь Джарек сомневался, что когда-нибудь удовлетворится слишком худенькими, слишком белокурыми, хрупкими женщинами, которые бесконечным потоком появлялись в его постели, а потом исчезали из нее. Он был превосходным любовником и, помимо умения зарабатывать деньги, умел доставить женщине удовольствие, только ни то ни другое не могло заполнить его внутреннюю пустоту.

Наконец Джарек пришел в себя, понимая, что потакание своему влечению к Холли могло удовлетворить его лишь на какое-то время, но вскоре она бы наскучила ему.

Он протянул полотенце Холли, и она тут же накинула его на плечи, спрятав от него свое шикарное тело. Выйдя из джакузи, она поспешила обратно в шале.

Джарек бросился за ней.

– Почему вы здесь? – Он схватил ее за руку, не давая уйти.

– А где еще я должна быть? – Холли с большой неохотой посмотрела ему в глаза.

– Наверное, у себя дома. Вы снимаете жилье в Зальцбурге? Или в клинике есть апартаменты для служащих?

– Я живу здесь, в шале «Солин», потому что должна находиться рядом со своим пациентом, чтобы оказывать ему психологическую поддержку двадцать четыре часа в сутки. То же самое с остальными служащими клиники. Профессор Хеппел считает такой подход более успешным, чем часовые сеансы один или два раза в неделю. Его метод описан в брошюре, которую вы не потрудились прочитать. Я объясняла вам, как здесь все устроено, но вместо того, чтобы слушать меня, вы читали газету.

Холли перевела дух.

– Думаю, вы посчитаете удобной возможность обсудить свои проблемы с доктором, когда у вас возникнет такая необходимость, вместо того чтобы дожидаться следующего сеанса. Если вам захочется поговорить со мной среди ночи, просто позвоните мне и разбудите меня. Одной из моих обязанностей является быть доступной для вас круглые сутки.

– Неужели…

Его сердце бешено колотилось, но он знал, что ему следует противиться этому влечению, противиться ей. В Холли была какая-то невинность, отчего Джареку хотелось защитить ее от самого себя.

– Ангел мой, я могу разбудить вас среди ночи только по одной причине, и не потому, что мне захочется поговорить.

Холли буквально вспыхнула.

Джарек не мог вспомнить, когда в последний раз видел, как краснеет женщина, и на долю секунды пожалел о том, что не мог позволить, чтобы в их отношениях появилось что-то более личное, даже более значимое, чем обычное сексуальное влечение. Потому что он был безответственным и эгоистичным и разрушал все хорошее, что было в его жизни.