Последний отзыв
Это скорее приключение, чем история. Но читать приятно.
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Легенда об Уленшпигеле
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Из стали броня вторая.
Злой ведьмы, Смерти, западня
Пускай меня подстерегает!
Кожа – вот первая броня,
Из стали броня вторая.
«Жить» начертал на знамени я —
Жить под солнцем, всё побеждая!
Кожа – вот первая броня,
Из стали броня вторая.
И, напевая, он убежал, не забыв, однако, поцеловать трепещущие губы и милые глазки Неле, которая дрожала от лихорадки, смеялась, плакала, – всё вместе.
Гёзы в Антверпене: они захватили все суда Альбы вплоть до стоявших в порту. Войдя в город среди бела дня, они освобождают пленных и берут других, чтобы получить за них выкуп. Они хватают горожан и без разговоров, под страхом смертной казни, принуждают некоторых следовать за ними.
– Сын адмирала задержан у каноника, – сказал Уленшпигель Ламме, – надо освободить его.
Войдя в дом каноника, они нашли здесь этого сына, разыскиваемого ими, в обществе толстопузого монаха, который яростно увещевал его, стараясь возвратить в лоно матери нашей, святой римско-католической церкви. Но молодой человек никак не хотел и ушёл вместе с Уленшпигелем. Тем временем Ламме, схватив монаха за капюшон, гнал его перед собой по улицам Антверпена, приговаривая:
– Сто флоринов – вот цена за твой выкуп. Подбирай ноги и марш вперёд. Живей, живей! Что у тебя, свинец, что ли, в сандалиях. Вперёд, кусок сала, мешок жратвы, суповое брюхо, пошевеливайся.
– Я ведь иду, господин гёз, я иду, но, с разрешения вашего почтенного аркебуза, позвольте сказать: вы такой же толстый, грузный, пузатый человек, как и я.
– Что? – закричал Ламме, толкая его. – Как ты смеешь, гнусная монашеская образина, сравнивать твой тунеядский, лентяйский, бесполезный монастырский жир с жиром фламандца, честно накопленным в трудах, испытаниях и сражениях. Беги, или я тебя пришпорю носком, как собаку.
Но монах не мог бежать и задыхался, да и Ламме тоже. И так они добрались до корабля.
XXI
Взяв Раммекенс, Гертруйденбург, Алькмаар[181 - Город Раммекенс был освобождён 1 августа 1573 г., Гертруйденбург – 16 августа. Испанцы осаждали Алькмаар с 21 августа, но сняли осаду 8 октября 1873 г. под угрозой затопления.], гёзы возвратились во Флиссинген. Выздоровевшая Неле ожидала Уленшпигеля в порту.
– Тиль, – говорила она, увидев его, – Тиль, дорогой мой, ты не ранен?
В ответ Уленшпигель запел:
«Жить» начертал на знамени я —
Жить под солнцем, всё побеждая!
Кожа – вот первая броня,
Из стали броня вторая.
– Ох, – стонал Ламме, волоча ногу, – пули, гранаты, пушечные ядра дождём сыплются вокруг него, а он чувствует только ветер. Ты, видно, дух, Уленшпигель; и ты, Неле, тоже, ибо, как на вас посмотришь, вы всегда такие юные и лёгкие.
– Почему ты волочишь ногу? – спросила Неле.
– А потому, что я не дух и никогда не буду духом, – вот и получил топором в бедро… ах, какие белые и полные бёдра были у моей жены. Смотри, кровь льётся. Ох, горе. Почему некому здесь ухаживать за мной?
– На что тебе жена, изменившая обету? – сказала, рассердившись, Неле.
– Не говори дурно о ней, – сказал Ламме.
– На вот тебе бальзам, – сказала Неле, – я берегла его для Уленшпигеля: приложи к ране.
Перевязав свою рану, Ламме повеселел, так как от бальзама исчезла мучительная боль; и они поднялись втроём на корабль.
– Кто это такой? – спросила Неле, увидев монаха, ходившего по палубе со связанными руками. – Я его где-то видела и как будто узнаю.
– Его цена – сто флоринов выкупа, – ответил Ламме.
XXII
В этот день флот пировал. Несмотря на резкий декабрьский ветер, несмотря на снег и дождь, все гёзы флота были на палубе. Серебряные полумесяцы тускло светились на зеландских шляпах. И Уленшпигель пел:
Лейден свободен, из Нидерландов кровавый герцог бежит[182 - «…кровавый герцог бежит». Альба покинул Нидерланды 18 декабря 1573 г. Его соправителем с осени 1571 г. был герцог Медина-сели (до 28 июля 1573 г.). Последний покинул Нидерланды 6 октября, и Альба сдал наместничество Реквесенсу, правившему с 29 ноября 1573 г. до 5 марта 1576 г., то есть до своей смерти.].
Громче звоните, колокола!
Пусть перезвон весёлый по воздуху льётся,
Пусть ему вторит бутылок и кружек звон!
От побоев шкуру спасая, пёс
Хвост поджимает
И глазом, залитым кровью.
На побивших косится…
Пастью разодранной тяжко дыша,
Он дрожит от бессильного гнева…
Из Нидерландов герцог бежал!..
Звените, бутылки и кружки! Да здравствуют гёзы!
Пес бы рад укусить хоть себя, только нечем:
Все повышибли зубы ему…
Морду понуря, он вспоминает
Дни убийств, дни разгула…
Из Нидерландов герцог кровавый бежал…
Бей, барабан победы!
Бей, барабан войны!
Да здравствуют гёзы!
«Я продам тебе душу! – кричит он чорту, —
Пёсью душу мою – за час один власти!»
«А на что мне душа твоя? – чорт отвечает, —
Толку в ней, что в сухой селёдке!»
Псу пришлось удирать – не по зубам
Оказался кусочек лакомый!
Он бежал от нас, герцог кровавый…
Да здравствуют гёзы!
Собачонки-дворняги – хромые, паршивые, жалкие, —
Что живут или дохнут в грязи, на свалке зловонной,
Поднимают друг за дружкой нынче лапу
На того, кто убивал, убийством тешась…
Да здравствуют гёзы!
Злой ведьмы, Смерти, западня
Пускай меня подстерегает!
Кожа – вот первая броня,
Из стали броня вторая.
«Жить» начертал на знамени я —
Жить под солнцем, всё побеждая!
Кожа – вот первая броня,
Из стали броня вторая.
И, напевая, он убежал, не забыв, однако, поцеловать трепещущие губы и милые глазки Неле, которая дрожала от лихорадки, смеялась, плакала, – всё вместе.
Гёзы в Антверпене: они захватили все суда Альбы вплоть до стоявших в порту. Войдя в город среди бела дня, они освобождают пленных и берут других, чтобы получить за них выкуп. Они хватают горожан и без разговоров, под страхом смертной казни, принуждают некоторых следовать за ними.
– Сын адмирала задержан у каноника, – сказал Уленшпигель Ламме, – надо освободить его.
Войдя в дом каноника, они нашли здесь этого сына, разыскиваемого ими, в обществе толстопузого монаха, который яростно увещевал его, стараясь возвратить в лоно матери нашей, святой римско-католической церкви. Но молодой человек никак не хотел и ушёл вместе с Уленшпигелем. Тем временем Ламме, схватив монаха за капюшон, гнал его перед собой по улицам Антверпена, приговаривая:
– Сто флоринов – вот цена за твой выкуп. Подбирай ноги и марш вперёд. Живей, живей! Что у тебя, свинец, что ли, в сандалиях. Вперёд, кусок сала, мешок жратвы, суповое брюхо, пошевеливайся.
– Я ведь иду, господин гёз, я иду, но, с разрешения вашего почтенного аркебуза, позвольте сказать: вы такой же толстый, грузный, пузатый человек, как и я.
– Что? – закричал Ламме, толкая его. – Как ты смеешь, гнусная монашеская образина, сравнивать твой тунеядский, лентяйский, бесполезный монастырский жир с жиром фламандца, честно накопленным в трудах, испытаниях и сражениях. Беги, или я тебя пришпорю носком, как собаку.
Но монах не мог бежать и задыхался, да и Ламме тоже. И так они добрались до корабля.
XXI
Взяв Раммекенс, Гертруйденбург, Алькмаар[181 - Город Раммекенс был освобождён 1 августа 1573 г., Гертруйденбург – 16 августа. Испанцы осаждали Алькмаар с 21 августа, но сняли осаду 8 октября 1873 г. под угрозой затопления.], гёзы возвратились во Флиссинген. Выздоровевшая Неле ожидала Уленшпигеля в порту.
– Тиль, – говорила она, увидев его, – Тиль, дорогой мой, ты не ранен?
В ответ Уленшпигель запел:
«Жить» начертал на знамени я —
Жить под солнцем, всё побеждая!
Кожа – вот первая броня,
Из стали броня вторая.
– Ох, – стонал Ламме, волоча ногу, – пули, гранаты, пушечные ядра дождём сыплются вокруг него, а он чувствует только ветер. Ты, видно, дух, Уленшпигель; и ты, Неле, тоже, ибо, как на вас посмотришь, вы всегда такие юные и лёгкие.
– Почему ты волочишь ногу? – спросила Неле.
– А потому, что я не дух и никогда не буду духом, – вот и получил топором в бедро… ах, какие белые и полные бёдра были у моей жены. Смотри, кровь льётся. Ох, горе. Почему некому здесь ухаживать за мной?
– На что тебе жена, изменившая обету? – сказала, рассердившись, Неле.
– Не говори дурно о ней, – сказал Ламме.
– На вот тебе бальзам, – сказала Неле, – я берегла его для Уленшпигеля: приложи к ране.
Перевязав свою рану, Ламме повеселел, так как от бальзама исчезла мучительная боль; и они поднялись втроём на корабль.
– Кто это такой? – спросила Неле, увидев монаха, ходившего по палубе со связанными руками. – Я его где-то видела и как будто узнаю.
– Его цена – сто флоринов выкупа, – ответил Ламме.
XXII
В этот день флот пировал. Несмотря на резкий декабрьский ветер, несмотря на снег и дождь, все гёзы флота были на палубе. Серебряные полумесяцы тускло светились на зеландских шляпах. И Уленшпигель пел:
Лейден свободен, из Нидерландов кровавый герцог бежит[182 - «…кровавый герцог бежит». Альба покинул Нидерланды 18 декабря 1573 г. Его соправителем с осени 1571 г. был герцог Медина-сели (до 28 июля 1573 г.). Последний покинул Нидерланды 6 октября, и Альба сдал наместничество Реквесенсу, правившему с 29 ноября 1573 г. до 5 марта 1576 г., то есть до своей смерти.].
Громче звоните, колокола!
Пусть перезвон весёлый по воздуху льётся,
Пусть ему вторит бутылок и кружек звон!
От побоев шкуру спасая, пёс
Хвост поджимает
И глазом, залитым кровью.
На побивших косится…
Пастью разодранной тяжко дыша,
Он дрожит от бессильного гнева…
Из Нидерландов герцог бежал!..
Звените, бутылки и кружки! Да здравствуют гёзы!
Пес бы рад укусить хоть себя, только нечем:
Все повышибли зубы ему…
Морду понуря, он вспоминает
Дни убийств, дни разгула…
Из Нидерландов герцог кровавый бежал…
Бей, барабан победы!
Бей, барабан войны!
Да здравствуют гёзы!
«Я продам тебе душу! – кричит он чорту, —
Пёсью душу мою – за час один власти!»
«А на что мне душа твоя? – чорт отвечает, —
Толку в ней, что в сухой селёдке!»
Псу пришлось удирать – не по зубам
Оказался кусочек лакомый!
Он бежал от нас, герцог кровавый…
Да здравствуют гёзы!
Собачонки-дворняги – хромые, паршивые, жалкие, —
Что живут или дохнут в грязи, на свалке зловонной,
Поднимают друг за дружкой нынче лапу
На того, кто убивал, убийством тешась…
Да здравствуют гёзы!
Другие электронные книги автора Шарль де Костер
Другие аудиокниги автора Шарль де Костер
Последний отзыв
Это скорее приключение, чем история. Но читать приятно.