Война-56. Книга 1. Зов Лавкрафта

Гельсер представляет вымоченные в виски коричневые мышечные волокна, похожие на волокна сушеной конины. Он моргает. Египетская мумия с ввалившимися щеками, сидящая за стойкой бара «У Джеми», говорит ему: ну, ты понимаешь.

На мумии серый летный комбинезон и форменная бейсболка летчика ВВС.

На ярлычке на груди имя «кпт. Роберт Н. Гельсер».

До взрыва осталось: пятнадцать… четырнадцать…

Зззззз…

На самом деле капитан Гельсер дремлет.

– Сэр!

Его будят раньше, чем нужно, – он чувствует это по внутреннему таймеру, который у натренированного пилота редко дает сбой. Значит, что-то случилось. Он спрыгивает с койки, от прилива адреналина в мышцах пожар и дрожь. От приземления гудят отбитые ноги.

– Сэр, на два часа! – Финни.

Вспышка. На мгновение лед проявляется, будто фотобумага.

Гельсер вминает лицо в стекло блистера. Не может быть. Он моргает, протирает глаза. Чертовщина какая-то.

Затянувшийся кошмар из сна.

Белое поле простирается до самого горизонта. «Миротворец» сейчас в районе Северного полюса. Привет, медведи. Севернее восьмидесятой широты гирокомпас бесполезен, поэтому на него не смотрим. Радиокомпас показывает привязку к передатчикам канадских, норвежских и американских полярных станций – так что не потеряемся.

«Финни, что там?»

«Сэр, вы это видите?»

Они идут на высоте девять километров. До точки поворота осталось двенадцать минут.

Справа по курсу – кусок снежного поля вдруг вздыбливается, набухает, его прорывает белым. Брокколи, думает капитан Гельсер. Больше всего это похоже на белые переваренные брокколи. Взрыв расширяется, растет, и вот – толстый гигантский белый гриб медленно поднимается вверх… выше… выше… если бы здесь были облака, он бы уже их коснулся… но он продолжает расти. И вот он уже почти вровень с «Миротворцем», коснулся стратосферы… основание его отрывается от поверхности воды. Гигантская поганка нависает над самолетом.

Атомный взрыв, понимает Гельсер. Или чертов вулкан. Пожалуйста. Есть в этом районе чертовы подводные вулканы?

Потом Гельсер думает: началось.

Русские идут.

– По местам, – командует он. С удивлением слышит свой спокойный твердый голос. Будто и не он говорит, совсем.

зззззз… зззз…

Гельсер видит, как от основания гриба отрывается и бежит тонкая кромка – след взрывной волны. Лед крошится и замирает, прежде чем вспухнуть (нарыв) белым.

Это русские.

Ударная волна настигает «Б?36». Грохот такой, что перекрывает рев двигателей. Гельсера отшвыривает на стрелка. До эпицентра взрыва несколько десятков километров, но самолет безжалостно трясет, словно он на полной скорости выскочил с шоссе на разбитую дорогу. Звук такой, словно у Гельсера в голове что-то лопается. Черт, черт, черт. У «Миротворца» гибкие крылья и фюзеляж в месте их крепления. Может, поэтому их и не оторвет. Черт. А может, и оторвет.

«Б?36» такой огромный, что вместо несущего фюзеляжа у него две силовые балки. И сейчас нужно отправить людей в центральный отсек, думает Гельсер, чтобы осмотрели, не прогнулись ли шпангоуты.

А, черт. Он вспоминает про взрыв.

Гельсер вскакивает и, не обращая внимания на разбитую руку, бросается к блистеру. Время исчезло.

Там, наверное, вода закипела, отрешенно думает Гельсер, глядя, как в белом теле полюса, в подножии гриба истекает черным глубокая рана. Вода, наверное, кипит и парит. От радиации вода теплая-теплая. Окутанная белым облаком прорубь посреди Арктики. Почему я не удивляюсь?

Белый гриб расползается, теряет форму, оплывает. Он стал еще больше, если это возможно…

От его вершины плавно, медленно отделяются облачные кольца.

Это… красиво.

Второй пилот знает свое дело. Он начинает поднимать «Миротворца» выше и выше, в разреженные слои атмосферы. Здесь самолету гораздо лучше. Закладывает плавный вираж влево.

Зззз…

Гельсер смотрит на белую пустыню, проросшую гигантской поганкой, и думает: ззззз… зззз.

«…дни моей жизни».

«Это лучшие дни моей жизни».

Надеюсь, фотоавтоматы включены. Готовая фотография для обложки журнала, не хватает только красной надписи «Лайф».

– И кошек, – говорит он задумчиво.

– Что?!

Да, именно. Черно-белый снимок. Белый гриб, черные летящие кошки, растопырившие когти, словно их несет ударной волной…

И красный жирный слоган поверх «Атомная война началась!». Вот этого только не хватало.

– Отказ второго двигателя, сэр! – слышит Гельсер. Поворачивает голову. Финни кричит ему в ухо и что-то протягивает. Лицо искаженное, словно опрокинутое внутрь себя.

Гельсер наконец понимает, что от него хотят, и надевает наушники.

– …дета! – сквозь жутчайший треск помех.

Он нажимает педаль, переключая микрофон на передачу.

– Говорит командир. Что у нас?

Всплеск черных щупалец. Капитан Гельсер смотрит в окно и не верит своим глазам. Он больше не слушает второго пилота, который что-то кричит сквозь треск. Из-под основания гриба, в расколы льда пробиваются извивающиеся черные отростки. Все это уже не важно. Осьминожка. Усилием воли капитан возвращает ощущение масштаба. Атомный гриб в несколько миль высотой. Тогда эти черные отростки будут…

Вот дрянь.

Они мелькают в разломах льда и исчезают.