Константин

– Хорошо, – она улыбнулась и устало встала, поправив пальто. – Я вернусь за тобою через месяц.

– А почему так долго? – немного нахмурившись, спросил Константин.

– У меня есть некоторые дела, которые надо уладить. Главное, дождись меня, – она подошла к нему и, наклонившись, поцеловала его в лоб. – Я обязательно вернусь.

У неё были теплые мягкие губы.

Она быстро и так же бесшумно вышла из комнаты, оставив в мальчике надежду.

Большую надежду.

* * *

Впервые в жизни Константин чувствовал себя окрылённо.

Весь этот месяц он перебирал портреты своей матери, нарисованные им самим простым карандашом, и её рисунки, нарисованные яркими красками. Он искал сходства между Сальваторой и его мамой.

Светлые волосы Светланы, мамы Константина, напоминали ему пшеничные поля, в которых они летом любили гулять; а серые глаза мальчик любил сравнивать с дождливым небом за окном приюта. И имя такое подходящее у его мамы – Светлана. У неё были полноватые красивые губы, острый подбородок, тонкая лебединая шея, стройное телосложение.

Мальчик вспоминал свою маму всё это время.

– Ты у меня самый лучший, Костя. Когда-нибудь ты станешь знаменитым… я это чувствую… я в тебя верю, – улыбаясь, говорила пять лет назад ему его мама. Голубое платье Светланы раздувалось от ветра. Лесная поляна была полна звуков, сладких пьянящих ароматов цветов. В воздухе сновали пчёлы, то и дело прыгали сверчки. Солнце жизнерадостно сияло над головой счастливого Константина.

…А он ведь тогда ещё не понимал, насколько он был счастлив. Мальчик нарисовал свою маму, сидящую в траве и смотрящую на солнце.

– А вот какой у меня рисунок… смотри, Костя, – Светлана показала ему свой рисунок. На ней был он, с серьёзным лицом рисующий на листе бумаги.

Её телефон зазвонил.

– Алло, да, Саша, – с улыбкой смотря на солнце, сказала она, поправив пряди светлых волос, раздувающиеся ветром. – Я с Костей… Мы на лесной поляне… Он вообще-то мой сын, Саша… – улыбка начала пропадать. – Не разыгрывай спектакль… Что?!.. Причём здесь это!? – в её глазах заблестели слёзы, и она отвернулась. – Не смей так говорить о Косте…

Мальчик смотрел на неё, не мигая, забыв о рисунке. Карандаш выпал из его рук, затерявшись в траве.

Константин сильно зажмурил глаза и вернулся из своих воспоминаний в реальность.

Контролировать душевную боль он за эти пять лет научился.

Он просто сумел подавлять плохие воспоминания в себе, контролировать ход своих мыслей, чтобы не уйти обратно, в прошлое. А это получалось у него довольно реалистично с его отличной памятью.

Поразмыслив, Константин понял, что искать сходства между матерью и Сальваторой – бессмысленно. Надо привязываться к ней не из-за сходств или отличий от его матери, а как к кому-то родному, близкому. Тогда он спрятал подальше портреты своей матери, на дно чемодана болотного цвета, который уже собрал. Дети смотрели на него с завистью. То, что немного аутичного и странного мальчика по имени Константин забирают отсюда, облетело уже весь приют.

Константин оторвал маленький листочек из календаря. Сегодня Сальватора должна прийти и забрать его.

Был обед. Он стоял в коридоре.

Обернувшись, мальчик медленно пошёл вперёд по коридору, в сторону своей комнаты.

Вдруг, он увидел, как оттуда выбежали дети и, громко и надменно смеясь, скрылись в другом конце коридора.

Его сердце сжалось. Константин быстро забежал внутрь своей комнаты и закрылся изнутри.

Его чемодан был раскрыт.

Все вещи были раскиданы, а портреты, на которых он рисовал свою мать, были изорваны.

Но больнее Константину стало, когда он увидел, что и то, что было нарисовано его мамой, тоже было порвано, скомкано и потоптано.

Константин с бессилием опустился на колени.

Часть его жизни, счастливая часть его жизни была только изорвана в клочья. Хотя… почему часть?… Это лишь доказательства существования той части.

Сдержав все эмоции внутри, Константин собрал все клочки бумаги, одежду, и убрал их обратно в чемодан.

Походя вечером по приюту, он увидел, как Анатолий стоит один и смотрит в окно. Полумесяц отражался в стеклах его очков, и казалось, что глаза маленького худенького мальчика светятся в темноте.

– Спасибо за… то, что спас мне жизнь, – произнёс Константин неуверенно, осторожно глядя на него.

– Что? – не понял Анатолий.

– Спасибо, что спас мне жизнь. Не мог же я сам появиться тогда в больнице.

Взгляд Анатолия был крайне удивленным.

– Константин, ты серьёзно это мне говоришь или шутишь?

– А что такое? – теперь удивляться начал Константин.

– Я не спасал тебя тогда… так вот почему ты нас со Скалой не выдал, – глаза рыжего мальчика стали веселыми. Ему было смешно.

– Стоп. Как это не был ты?

– Я ушёл вместе со всеми. Рядом с тобою тогда никого и не было.

Константин молча развернулся и пошёл в обратную сторону, к себе в комнату.

Кто же тогда его спас?… Некоторое время спустя мальчик понял, что чувствует сильный гнев.

Скоро он уберётся отсюда навсегда.

Надежда ещё теплилась в нём.

Но никто не пришёл, хотя Константин не спал всю ночь, смотря из окна на сияющие звёзды.

Он ждал так месяц.

Потом ждал ещё один месяц. А затем ещё один.

Так прошла половина года.