Вся правда о её муже

– У меня?! – Он еще спрашивает?! Просто отлично! Лучше всех, если честно. Ты совсем рядом, осталось только руку протянуть, смотришь прямо на меня. Знаешь, а сегодня я смелая, не скукоживаюсь в калачик, разве что немного озябла. Да, ты это забудь, как я неважно! Ты лучше рассказывай как сам, с кем-нибудь уже встречаешься?

– Тут кроме нас больше никого. – Он улыбнулся. Катя решила, что сногсшибательно, но устояла.

– Хорошо всё… готовлюсь… А ты? – Мозг все-таки сшибло немного.

– Уже сдал, экстерном.

– Так рано?! – Сессия даже не началась, или у них в МГУ все по-другому?

– У меня обстоятельства, папа болеет, мне разрешили. Мама одна его больше не тянет, он у нас теперь лежачий, а она женщина хрупкая. Вот взял билет на поезд, отправляется только вечером. Пока есть время, решил прогуляться, не знаю, когда теперь сюда вернусь. А я влюбился в Москву, а ты?

– Я? Я тоже! Она… ни с чем не сравнить! Другая. Интереснее всего того, что было у меня за всю жизнь! А во сколько поезд, с Казанского? – Зачем она ляпнула про Казанский?

– С Ярославского, я сам из Архангельска.

Что в тот деь Катя знала об Архангельске? Что это север, совсем рядом Белое море, там наши военные корабли или флота давно нет, не важно. Главное это очень далеко от Москвы!

– А может, вместе погуляем? Я совсем не занята. – И когда она стала такой смелой? В школе такой не была, в детстве вообще всего стеснялась, застенчиво отводила глаза, молчала как рыба. Вот именно по этой причине подружек Катя выбирала бойких, громкоголосых, общительных. Они и тащили её на дни рождения, по клубам, за город на шашлыки. А без её Ленок и Оль так бы и сидела дома с книгой или еще чего хуже – у противня с пирогами.

– Почему бы и нет. – Быстро соглашается он и тут же исправляется. – Вообще-то я с удовольствием! – Глаза теперь у него горят большими дьяволятами, вся грусть по отцу улетучивается. И правильно, им молодым париться вредно.

Они выбирают направление и начинают поход. Идут довольно далеко друг от друга, стесняются. Ромка опять много рассказывает, она начинает бояться, что во всей этой тираде не найдется места её, Катиному, мнению. Зато она многое о нем узнаёт. Что он в семье единственный ребенок, живут они очень скромно, о чем сам Ромка узнает не сразу, а только, окунувшись в столичную жирную на богатства жизнь.

– Знаешь, а ведь раньше мне всего хватало. Завтрак из чая и бутерброда с молочной колбасой и бегом в школу. Все уроки на голодном желудке, после занятий гулять, а вечером мать кличет меня из окна пятиэтажки, ругает, угрожает гастритом. Перед сном налопаюсь ее котлет с картошкой. От хлеба всегда отказывался и от молока с печеньем, выпивал пакет кефира и уходил к себе. Уроки делал ночью и еще утром. Спал всегда мало, но мне хватало. Все праздники встречали дома, накрывали длинный стол, было весело, а народу приходило сколько! Казалось, полпоселка у нас сидит.

Ромка смеется. Катя смотрит на него и думает, что этот его смех знаком ей до боли в сердце. Да, это же Сашка Бегемот. Натуральный! – понимает она.

Сашка Бегемотов учился в параллельном классе. Мальчишкой он был крупным, приземистым, но толстяком или жиртресом его никто не называл. Тут уж никто ничего поделать не мог, фамилия все определила. Понятное дело, мальчишки его задирали, девчонки тоже пытались. Вот только ни у тех, ни у других ничего не вышло.

«Эй, толстый, беги сюда! Нет, лучше иди, лучше медленнее, еще плавнее. Смотреть на это не могу, жаль тебя! Чего молчишь, компота объелся?».

Сашка всегда ел больше остальных, а компот заглатывал вместе с ягодами. «Это витамины, – важно объяснял он, – ничего вы не понимаете, темнота!». И еще из его любимого: «Хлеб всему голова, а кефир, о нем даже говорить не стану, сами должны понимать!». Вот таким он был. Большой, нескладный, некрасивый. Глубокие ямочки на щеках, волосы вечно нависали на уши, мать забывала его вовремя постричь.

Но главное в Бегемоте было не это. Сашка ни разу за все десять лет школы ни на кого не обиделся. Любые уколы отскакивали от его располневшего тела, как горох от стены. Да и не стеснялся он себя, вот совсем! Эта способность детей пугала и обезоруживала.

В средних классах Сашку резко зауважала вся школа, включая директора. Это был его нокаут. Вот тогда-то дети стали к нему присматриваться. Выяснилось, что Бегемотов умел улыбаться лучше всех в школе, так же примирительно, как кот Леопольд. Кстати, Леопольдом его тоже потом прозвали, но эта кличка так к нему и не приклеилась.

Вот, что Катя поняла к окончанию школы – он отличался от всех них, был взрослее что ли. Мало таких людей ходит по Земле, а если тебе посчастливилось с одним таким столкнуться, считай, крупно повезло! Женился Сашка, кстати, позже всех. Сначала построил карьеру, купил квартиру, дом, машину, в общем, устроил свою жизнь. Она слышала, у него родилась двойня.

Рома задерживает на Кате взгляд, глаза широко распахнуты. Спрашивает, о чем задумалась, и улыбается тем самым Леопольдом. В этот самый момент она и понимает, что влипла крепко, влюбилась по самые уши. Они прошли пешком пол-Москвы. Говорили обо всем, вспоминали детство, делились опытом. Оказалось, что «гроза всех девчонок» ни с кем не встречается, за три года так и не влюбился.

– А без любви я не могу, понимаешь, это важно. Вот мои родители вместе тридцать лет, а твои?

– И мои около того, – отвечает Катя и жутко смущается, вспоминая частые ссоры дома. Спокойно у них было не часто, а все потому, что папа пил. Нет, опустившимся алкашом он не был никогда, но пил каждый день. Два пива, бутылку вина. Останавливаться умел, за это мать его и прощала, а прикладывался, Катя думала из-за нее же, из-за матери. Она вечно ныла, все ей было не то.

– Опять о чем-то задумалась?

– Да так…не важно.

Ромка не спрашивал её про Ричарда, и Катя была за это благодарна ему. Почему она рассталась с его лучшим другом? Если не любила по-настоящему, тогда зачем встречалась? Позорный позор! Слава богу, что Рома не спрашивал.

Часы до отправления его поезда превратились в минуты. С утра время тянулось резиной, чайник никак не хотел закипать, ванная была все время кем-то занята, даже солнце застряло в зефире облаков. От этой тягомотины Катя и сбежала в центр. На улице время шло иначе, люди запрыгивали в автобус, машины яростно сигналили. Ветер разогнал облака, и солнце вылезло в зенит. Когда ей повстречался Ромка, часовая стрелка и вовсе взбесилась, побежала по циферблату, заспешила.

Их время закончилось быстрее, чем хотелось. Они нашли нужный перрон, поезд уже стоял. Только здесь Катю осенило, она увидела, что у Ромки нет чемоданов, только один дохлый рюкзак за спиной. Все оставляет или ничего с собой не привозил? А как же еда в дорогу, сколько ехать до Архангельска?

Он словно прочитал её мысли.

– Поужинаю в вагоне-ресторане, и спать. А наутро меня мать встретит.

Ага, как же в вагоне-ресторане, уже поверила, там такие цены! Хотя, что она знала об этом парне? Одет точно не богато, обычно, как все. На это глаз у нее хорошо наметан, дружба с Ричардом помогла. Артем водил Катю только по самым дорогим местам столицы, где знаменитости отдыхают. Про цацки их объяснял, про бренды и машины. Так он не прихорашивался перед девушкой, нет, Ричард делал это исключительно ради развития девушки. Впрочем как и все остальное, себе ничего не оставлял. Возился с ней, как отец с дочерью.

– А может, сбегаем в ларек, а? Еще успеем! – Не верила она в его вагон-ресторан, с кульком горячих пирожков будет спокойнее.

– А давай! – Легко согласился Роман.

Ну и славно! – выдохнула она. Теперь мой любимый не умрет от голода.

Беляши и ватрушки разобрали еще с утра. С витрины на них грустно смотрели треугольники с рисом и кораблики с капустой. Ромка взял того, что осталось, по четыре каждого вида. Совсем непритязательный. Ричард точно сквасил бы мину, ни за что не купил бы тут даже беляши и Кате не позволил. Говорит, у него желудок слабый, а ей кажется, что избалованный, впрочем, это теперь неважно.

Ребята сразу съели по одному пирожку, пока горяченькие были, и вернулись к вагону. Проводница уже выходила из себя. Поезд отправляется меньше, чем через минуту, а ее вагон все еще разгуливает по перрону. Кто прощается, кто обнимается, а эти двое вообще смотрят друг на друга, перебирают ногами, в общем, опять стесняются!

Наконец, всё накрывает густым паровозным гудком. Уши точно оглохли, не понятно, когда теперь восстановятся, может до самого общежития будет так. Роман целует её в губы и орет в ухо, что будет сильно скучать. Прыгает в уже ползущий состав, подмигивает разъяренной проводнице, в ответ на ее маты громко нахваливает ее красоту, кланяется, улыбается Леопольдом.

5

Катя оказалась особой ветреной, мама была права. Прошел всего один учебный год, а она уже дважды успела влюбиться. Слава богу, мама этого не знает, и папа тоже. Ночью поняла, что не спросила его адреса. Записывать номер телефона даже не думала, звонки туда встанут ей «в копеечку», а стипендия у неё крошечная. Он тоже молодец, контактов не оставил, не хватило времени. Поезд только вначале еле тащился, а потом как постучал по шпалам.

Лето приближалось. Катя все еще планировала провести его на море, выбирала в Сочи или в Адлер. Адлер получится дешевле, а еще лучше в Кудепсту, море совсем близко и целый туристический городок отстроен, там ей точно будет не скучно. Лена собиралась ехать с ней, а от Ромы не было ни одной весточки.

Однажды вечером она набрала Артема.

– Привет, Тем, еще не спишь?

– Привет, Кать, полседьмого, але!

– Ну да, ступила.

– Ты что-то хотела?

Его голос был совсем холодный, безучастный. «Что ты хотела?». Непривычно как-то. Говорить сразу правду было стыдно, она начала издалека.

– Да ничего такого, Тем, просто спросить как дела.

– Нормально, а у тебя?

– Тоже. Как проводите время? Клубы, дачи или за учебой?

– Проводите? Кать, давно мы перешли на «вы», или ты имела в виду кого-то конкретного?