Шри Ауробиндо. Тайна Веды

Upa tvagne divedive, do?avastar dhiya vayam ?
namo bharanta emasi ?
Rajantam adhvara?am, gopam ?tasya didivim ?
vardhamana? sve dame ? (I.1.5-8)

В этом отрывке мы находим целую серию терминов, явно имеющих или определенно способных иметь психологический смысл и придающих подобный характер всему контексту. Саяна, однако, настаивает на их чисто ритуальном истолковании; интересно проследить за тем, как он это делает. В первой фразе мы видим слово кави (kavi), что значит провидец, и если мы даже согласимся, что слово крату (kratu) означает труд жертвоприношения, то в результате получим такой смысл: «Агни, жрец, чей труд или обряд есть действие провидца», а это сразу же придает символический характер жертвоприношению и уже само по себе может стать началом более глубокого понимания Веды. Саяна понимает, что ему надо любой ценой выпутаться из трудного положения, поэтому он отказывается от толкования kavi как провидца и дает другое, непривычное значение этому слову. Затем он объясняет, что Агни есть сатья (satya), истинный, ибо он дает истинный плод жертвоприношения. Шравас (sravas) Саяна переводит как «слава», т. е. Агни обладает чрезвычайно разнообразной славой. Без сомнения, было бы лучше, взяв другое значение этого слова, перевести его как «богатство» и избежать бессмыслицы. В этом случае в пятой строке у нас получается такой смысл: «Агни, жрец, действенный в обряде, истинный (в его плодах) – ибо у него самое многообразное богатство, – да придет он, бог с богами».

Шестому стиху комментатор придает весьма неестественное и неожиданное построение и тривиальный поворот мысли, полностью выпадающий из общей тональности гимна. «То добро (в виде многообразных богатств), которое ты даруешь дающему, оно – твое. Это истина, о Ангирас». Иными словами, этот факт не вызывает сомнений, ибо если Агни сделает добро дающему, наградив того богатством, тот, в свою очередь, совершит новые жертвоприношения Агни и, таким образом, добро жертвователя станет добром бога. Опять же было бы лучше перевести это так: «Добро, что ты сотворишь для дающего, то и есть твоя истина, о Ангирас», – тут мы сразу получаем и более простой смысл, и более простую конструкцию, а также объяснение эпитета satya, истинный, в применении к богу жертвенного огня. Это есть истина Агни – приносящему жертву он непременно дарует взамен добро.

Седьмая строка не представляет трудности для ритуалистического истолкования, за исключением любопытной фразы: «мы приходим, неся покорность». Саяна объясняет, что здесь под «несением» подразумевается просто совершение действия, и переводит: «К тебе день за днем, ночью и днем, мы приходим с мыслью пасть ниц». В восьмой строке он берет слово ?tasya в значении истины и объясняет его как истинный плод обряда. «К тебе, сияющему, защитнику жертвоприношений, всегда являющему их истину (то есть их непременный плод), возрастающему в своем собственном доме». И здесь тоже было бы проще и лучше взять слово ?tam в значении жертвоприношения и перевести так: «К тебе, сияющему на жертвоприношениях, защитнику обряда, извечно светоносному, возрастающему в своем собственном доме». «Собственный дом» Агни, говорит комментатор, – это место, где совершается жертвоприношение, и на самом деле на санскрите оно часто именуется «домом Агни».

Мы видим, таким образом, что с небольшой натяжкой можно придать чисто ритуалистический смысл, почти лишенный мысли, даже такому отрывку, который с первого же взгляда обнаруживает богатство психологического содержания. Тем не менее, как бы ловко это ни проделывать, остаются изъяны и трещины, выдающие искусственность этой работы. Нам пришлось оставить в стороне прямое значение слова kavi, которое оно сохраняет во всей Веде, и навязать ему неправдоподобное толкование. Нам требуется либо разделить два слова – satya и ?tam, которые очень тесно связаны в Веде, либо придать слову ?tam надуманное значение. И во всем отрывке мы сторонились естественного прочтения, которого явно требовал от нас язык риши.

Теперь давайте последуем противоположному принципу и придадим словам вдохновенного текста их полную психологическую значимость. В санскрите kratu означает работу или деяние, в особенности деяние в смысле совершения жертвоприношения; но оно также означает мощь или силу (греческое kratos), производящую действие. Психологически эта сила, производящая действие, есть воля. Это слово также может означать умственную или интеллектуальную способность, и Саяна признает как возможное значение слова kratu – мысль или знание. Sravas буквально означает «слышание», и от этого первичного значения происходит второе – «слава». Но психологически идея «слышания» ведет в санскрите к другому смыслу, который мы обнаруживаем в словах srava?a, sruti, sruta – вдохновенное знание, знание, которое приходит через вдохновение. Дришти (d???i) и шрути (sruti), «видение» и «слышание», откровение и вдохновение, это две главные силы той надментальной способности, которая соотносится с древней ведийской идеей Истины, ?tam. Лексикографы не признают слово sravas в этом смысле, но оно принимается в значении гимна – вдохновенного слова Веды. Это ясно указывает на то, что было время, когда оно выражало идею вдохновения или чего-то вдохновенного, будь то слово или знание. В таком случае мы имеем право применить это значение, по меньшей мере, к данному отрывку, поскольку другое значение – «слава» – совершенно непонятно и бессмысленно в контексте. Опять-таки, может иметь психологический смысл и слово намас (namas), ибо буквально оно означает «поклон, преклонение» и соотносится с актом поклонения божеству, что телесно выражается в том, что человек простирается ниц перед богом. Поэтому, когда риши говорит о «несении поклонения Агни мыслью», невозможно сомневаться в том, что он вкладывает в namas психологический смысл внутреннего преклонения, акт смирения или отдачи себя божеству.

Тогда мы получаем следующее толкование четырех стихов:

«Агни, жрец приношения, чья воля к действию есть воля провидца, кто истиннен, богат как никто разнообразным вдохновением, – да приидет, бог с богами.

«Добро, которое ты сотворишь для дающего, то есть истина твоя, о Ангирас.

«К тебе день за днем, о Агни, ночью и при свете, мы приходим, мыслью неся смирение, —

«К тебе, сияющему на жертвоприношениях (или – правящему жертвоприношениями), хранителю Истины и ее озарения, возрастающему в своем собственном доме».

Недостаток этого перевода лишь в том, что нам пришлось употребить одно и то же слово для толкования satyam и ?tam, хотя из формулы satyam ?ta? b?hat явствует, что в ведийском представлении значения этих двух слов четко различались.

Кто же такой этот бог Агни, к которому обращены слова столь мистического вдохновения и которому приписываются столь обширные и глубокие функции? Кто этот хранитель Истины, чье действие становится озарением, чья воля в действии есть воля провидца, наделенного божественной мудростью, направляющей богатое многообразие его вдохновения? Что есть Истина, хранимая им? И что есть то добро, которое он творит для дающего, – того, кто постоянно идет к нему днем и ночью, в мыслях неся ему как жертвоприношение смирение и самоотречение? Золото, коней и скот дарует он или богатства более возвышенные?

Жертвенный огонь не способен выполнять такого рода функции, как не может их выполнять никакое физическое пламя или принцип физического тепла и света. Тем не менее, символ жертвенного огня постоянно присутствует. Очевидно, что мы имеем дело с символикой мистической, а огонь, жертвоприношение, жрец выступают только как внешние образы глубинного учения, но эти образы было сочтено необходимым поддерживать и постоянно подчеркивать.

В раннем ведантийском учении Упанишад мы встречаем концепцию Истины, которая часто выражается через формулы, взятые из гимнов Веды, как, например, изречение, что уже приводилось, satyam ?ta? b?hat – истина, закон истины, безбрежность. В Веде об этой Истине говорится как о пути, ведущем к блаженству, ведущем к бессмертию. И в Упанишадах путем Истины мудрец или провидец, риши или кави, выходит за пределы бренного существования. Он переходит из неистинного, из смертного состояния в бессмертное существование. Следовательно, мы имеем право предположить, что и в Веде, и в Веданте речь идет об одной и той же концепции.

Эта психологическая концепция касается истины, которая есть истина божественной сути, а не истина человеческого чувственного опыта и восприятия. Это – satyam, истина бытия; в действии своем это – ?tam, закон: истина божественного бытия, регулирующая истинную деятельность как ума, так и тела; это – b?hat, универсальная истина, прямо и неискаженно исходящая из Бесконечного. Сознание, соответствующее ей, тоже бесконечно, b?hat, оно широко, в противоположность сознанию чувственного ума, основанному на ограниченности. Первое описывается как бхума (bhuma), большое, второе как алпа (alpa), малое. Другое имя этого супраментального принципа или Сознания-Истины – Махас, что тоже означает «великий, обширный». Что же касается данных чувственного опыта, которые исполнены лжи (an?tam, неистины, или неправильного применения satyam в ментальной и телесной деятельности), то инструментами их восприятия являются чувства, чувственный ум – манас (manas) и интеллект, действующий на их основе; тогда как для восприятия Сознания-Истины есть соответствующие способности – d???i, sruti, viveka: непосредственное видение истины, непосредственное слышание ее слова, непосредственное различение того, что верно и истинно. Тот, кто обладает этим Сознанием-Истиной или открыт действию этих способностей, и есть риши или кави, мудрец или провидец. Именно эти концепции истины, satyam и ?tam, мы должны применить к этому первому гимну Ригведы.

Агни в Веде неизменно предстает в двойственном аспекте силы и света. Он есть божественная сила, созидающая миры, сила, всегда действующая с совершенным знанием, ибо он джатаведас (jatavedas), знающий все рождения, visvani vayunani vidvan, – ему известны все проявления или явления, доступны все формы и действия божественной мудрости. Более того, в текстах настойчиво повторяется, что боги отвели Агни место бессмертного в смертных, божественной силы в человеке, энергии исполнения, через которую они могут вершить в нем свой труд. Именно этот труд и символизируется жертвоприношением.

Следовательно, с психологической точки зрения мы можем принять Агни в качестве божественной воли, совершенно направляемой божественной Мудростью, по сути единой с ней, являющейся активной или действенной силой Сознания-Истины. Это и является очевидным смыслом слова kavikratu? – тот, чья активная воля или действенная сила есть воля провидца, кто, так сказать, трудится на основе знания, идущего от Сознания-Истины, не допускающего неправильное примение или ошибку. Такая интерпретация подтверждается эпитетами, которые следуют далее. Агни есть satya, истинный в своем естестве; совершенное владение своей собственной истиной и сущностной истиной вещей дает ему возможность в совершенстве прилагать ее ко всем действиям и движениям силы. Он обладает и satyam, и ?tam. Более того, он – citrasravastama?: его богатство лучезарного и многообразного вдохновения происходит от ?tam, что позволяет ему совершать безупречные деяния. Ибо все это – эпитеты Агни как хотара, hot?, жреца жертвоприношения, того, кто совершает приношение. Поэтому во власти Агни применить Истину в деянии (karma или apas), символизируемом жертвоприношением, что и делает его предметом человеческого поклонения. Важность жертвенного огня во внешнем ритуале соответствует важности этой сокровенной силы единства Света и Мощи во внутреннем ритуале, через который возможно сопряжение и взаимообмен смертного и Бессмертного. В других текстах Агни часто именуется посланником, дута (duta), через которого осуществляется это соединение и взаимообмен.

Теперь мы видим, в каком качестве призывается Агни на жертвоприношение: «Да приидет он, бог с богами». Такое подчеркивание идеи божественности, достигнутое этим повтором – devo devebhi?, становится понятным, когда мы припоминаем постоянное определение Агни, как бога в человеческих существах, бессмертного в смертных, божественного гостя. Мы можем полностью выявить психологический смысл, если переведем фразу так: «Да приидет он, божественная сила с божественными силами». Ибо во внешнем смысле Веды боги являются олицетворениями универсальных сил физической Природы; во внутреннем же смысле они должны быть универсальными силами Природы в ее субъективных проявлениях – таких, как Воля, Ум и т. д. Но в Веде постоянно делается различие между обычным человеческим или ментальным действием этих сил, manu?vat, и божественным. Предполагается, что человек, правильно используя их ментальное действие во внутреннем жертвоприношении богам, может вернуть этим силам их подлинную или божественную природу, то есть смертный может стать бессмертным. Так Рибху, которые первоначально были людьми или представляли человеческие свойства, превратились в божественные и бессмертные силы благодаря совершенству своей работы – suk?tyaya, svapasyaya. По-видимому, жертвоприношение символизирует непрерывную самоотдачу человеческого естества божественному и непрерывное нисхождение божественного в человеческую природу.

Бессмертие, достигнутое таким образом, рассматривается как состояние счастья или блаженство, покоящееся на совершенной Истине и Праведности, на satyam ?tam. Полагаю, мы должны понимать следующий стих в этом же смысле: «Добро (счастье), которое сотворишь ты для дающего, то есть та истина твоя, о Агни». Иными словами, суть этой истины, которая есть природа Агни, – это свобода от зла, состояние совершенного добра и счастья, которое ?tam несет в себе и которое обязательно должно возникнуть в смертном, когда он приносит жертву благодаря действию Агни, как божественного жреца. Бхадрам (bhadram) означает нечто доброе, благоприятное, благое, и само по себе это слово не несет никакого глубокого смысла. Но мы обнаруживаем, что оно, как и ?tam, употребляется в Веде в особом значении. В одном из гимнов (V.82.4, 5) оно выступает как противоположность дурному сну (du??vapnyam), ложному сознанию того, что не есть ?tam, а есть дуритам (duritam), неверное движение, означающее все зло и страдание. Следовательно, bhadram является эквивалентом сувитам (suvitam), правильного движения, означающего все добро и счастье, связанное с состоянием Истины, ?tam. Это и есть майяс (mayas), блаженство, а боги, представляющие Сознание-Истину, описываются как mayobhuva? – дарующие блаженство или несущие его в своем естестве. Вот так каждая часть Веды при верном прочтении проливает свет на все другие части. И лишь когда нас вводят в заблуждение ее покровы, мы видим в ней непоследовательность.

В следующем стихе, вероятно, устанавливается условие для успешного жертвоприношения. Это – непрестанное обращение, день за днем, ночью и при свете, человеческой мысли со смирением, преклонением и самоотречением к божественной Воле и Мудрости, представленных Агни. Ночь и День, nakto?asa, тоже символичны, как и все прочие божества в Веде, и означает это, видимо, то, что в любом состоянии сознания, озаренном ли или помраченном, должно присутствовать постоянное смирение и препоручение всех действий божественному руководству.

Ибо и днем и ночью Агни сияет на жертвоприношениях; он – хранитель Истины, хранитель ?tam в человеке, ограждающий ее от сил тьмы; он есть постоянное озарение, пылающее даже в темных и помраченных состояниях ума. Идеи, кратко обозначенные в восьмом стихе, непрестанно обнаруживаются в гимнах Ригведы, обращенных к Агни.

И наконец, Агни описывается как возрастающий в своем собственном доме. Нас не может долее удовлетворить объяснение собственного дома Агни как «места для огня» в доме ведийских времен. Нам следует поискать другое истолкование в самой Веде, и мы его находим в 75-м гимне первой мандалы.

Yaja no mitravaru?a, yaja devan ?ta? b?hat ?
agne yak?i sva? damam ? (I.75.5)

«Принеси для нас жертву Митре и Варуне, принеси жертву богам, Истине, Безбрежности; о Агни, соверши жертвоприношение своему собственному дому».

Видимо, здесь ?ta? b?hat и sva? damam выражают цель жертвоприношения, и это целиком согласуется с образностью Веды, где жертвоприношение часто описывается как путешествие к богам, а сам человек – как путник, движущийся к истине, к свету или блаженству. Отсюда явствует, что Истина, Безбрежность и собственный дом Агни тождественны. Об Агни и других богах часто говорится как о существах, рожденных в истине, обитающих в широте или безбрежности. Тогда смысл нашего отрывка будет следующим: Агни, божественная воля и сила в человеке, возрастает в Сознании-Истине, в своей исконной сфере, где исчезают ложные ограничения, urau…anibadhe, в просторе и безграничности.

Таким образом, в этих четырех строках начального гимна Веды мы находим первые начертания основных идей ведийских риши – концепцию супраментального и божественного Сознания-Истины, обращение к богам как силам Истины, дабы они вознесли человека над ложностью смертного ума, достижение в этой Истине и через нее бессмертного состояния совершенного добра и блага, внутреннее жертвоприношение и приношение Бессмертному всего, что имеет и что представляет из себя смертный, как способ слияния с божественным. Вся остальная ведийская мысль в ее духовных аспектах формируется вокруг этих главных концепций.

Глава VII. Варуна-Митра и Истина

Если идея Истины, обнаруженная нами в самом первом гимне Веды, действительно несет в себе смысл, предполагаемый нами, и равнозначна концепции супраментального сознания, которое есть условие состояния бессмертия или блаженства, и если она является главной концепцией ведийских риши, то мы неизбежно должны увидеть и в прочих гимнах возвращение к ней, как к некоему центру для других, ею же обусловленных, психологических реализаций. В следующем же гимне, во втором гимне Мадхуччхандаса, обращенном к Индре и Ваю, мы встречаем еще один отрывок со множеством ясных – и на сей раз неопровержимых – психологических подсказок, где идея ?tam выделяется с еще большей силой, чем в гимне Агни. Этот отрывок состоит из трех заключительных стихов второго гимна:

Mitra? huve putadak?am, varu?a? ca risadasam ?
dhiya? gh?taci? sadhanta ?
?tena mitravaru?a, ?tav?dha ?tasp?sa ?
kratu? b?hantam asathe ?
Kavi no mitravaru?a, tuvijata uruk?aya ?
dak?a? dadhate apasam ? (I.2.7-9)

В первом стихе этого отрывка мы встречаем слово дакша (dak?a), обычно трактуемое Саяной как сила, но оно может иметь и психологическое значение, далее видим значимое слово гхритам (gh?ta) в форме прилагательного gh?taci и поразительную фразу – dhiya? gh?tacim. В буквальном переводе этот стих может звучать так: «Я призываю Митру, у кого сила очищена (или очищенная способность различения), и Варуну, сокрушителя наших врагов, совершенствующих (или – доводящих до завершенности) яркое понимание».

Во втором стихе мы видим слово ?tam, повторяющееся трижды, а также слова b?hat и kratu, которые имеют большое значение в психологическом истолковании Веды. Kratu может означать здесь либо труд жертвоприношения, либо действенную силу. В поддержку первого толкования можно привести сходный отрывок из Веды, в котором говорится, что Митра и Варуна благодаря Истине достигают великого жертвоприношения или наслаждаются им – yaj?a? b?hantam asathe. Но эта параллель недостаточно убедительна, поскольку одно выражение касается самого жертвоприношения, в другом же речь может идти о мощи или силе, которая осуществляет жертвоприношение. Буквально стих можно перевести следующим образом: «Истиной Митра и Варуна, умножающие истину, соприкасающиеся с истиной, обретают великое деяние (или – наслаждаются им)» или «огромную (действенную) силу».

Наконец, в третьем стихе мы снова видим слово dak?a; здесь же встречается слово kavi, провидец, которое Мадхуччхандас уже связывал с kratu – действием или волей; мы находим идею Истины, а также выражение uruk?aya, где uru – широкий или просторный – может выступать эквивалентом b?hat, простора, употребляемого для обозначения мира или уровня Сознания-Истины, «собственного дома» Агни. Я перевожу стих буквально: «Для нас Митра и Варуна, провидцы, во множестве форм рожденные, с просторным жилищем, утверждают силу (или способность различения), которая вершит деяние».

Сразу становится ясно, что в этом отрывке из второго гимна содержится точно такой же набор идей и повторяется тот же ряд выражений, на которых мы строили свое толкование первого гимна. Но они здесь иначе применяются, а концепции чистого различения, богатого яркостью понимания, dhiya? gh?tacim, и действия Истины в труде жертвоприношения, apas, вносят определенные новые уточнения, проливающие дополнительный свет на главные идеи ведийских риши.

Слово dak?a, единственное в этом отрывке, допускающее некоторые сомнения по поводу смысла, обычно толкуется Саяной как сила. Корень, от которого оно происходит, как и большая часть родственных ему слов – das, dis, dah, первоначально имел, как одно из характерных значений, значение упорного давления, а отсюда мог означать любого рода повреждение, но, главным образом, в форме разделения, разрезания, раздавливания, даже иногда сожжения. Многие слова, передающие значение силы, первоначально несли идею силы, причиняющей вред, воинственного напора борца и убийцы, вообще силы того рода, которую превыше всего ценил первобытный человек, отвоевывающий себе место на земле. Эта связь прослеживается в распространенном санскритском слове со значением «сила» – balam, родственном греческому ballo – «я бью» и belos – «оружие». Того же происхождения и значение «силы» для слова dak?a.

Но заложенная в этом корне идея разделения привела в психологии языкового развития к совершенно иному набору значений; ибо когда человеку требовались слова для выражения ментальных концепций, то простейшим методом было применение к мыслительному процессу образов физического действия. Так была использована идея физического разделения или отделения, преобразовавшись в идею различения. Повидимому, сначала она была применена к зрительному различению и лишь затем перенесена на акт ментального разделения – различения, суждения. Именно таким образом корень vid, который в санскрите имеет значение «находить» или «ведать», в греческом и латыни получает значение «видеть». Корень d?s – «видеть» первоначально означал «рвать, разрывать на части, отделять»; pas – «видеть» имеет сходное происхождение. Существуют три почти тождественных корня, весьма поучительных в этом плане: pis – причинять боль, наносить урон, быть сильным; pi? – причинять боль, наносить урон, быть сильным, раздавливать, дробить и pis – образовывать, придавать форму, организовывать, быть разбитым на составные части. Все эти значения выдают первоначальную идею отделения, разделения, разрубания на части, с производными: pisaca – демон и pisuna, означающее с одной стороны «жесткий, жестокий, злобный, коварный, порочащий» – все, исходящее из идеи причинения вреда, – и в то же время «указующий, проявляющий, показывающий, проясняющий», что уже происходит от другого значения – «различение». Так, корень kri – «причинять вред, разделять, рассеивать» в греческом появляется как krino – «я просеиваю, выбираю, сужу, определяю». Подобную историю имеет и dak?a. Это слово связано с корнем das, который в латыни дает нам doceo – «я учу», в греческом дает dokeo – «я мыслю, сужу, считаю», а также dokazo – «я наблюдаю, полагаю». У нас есть и родственный корень dis со значением – «указывать или учить», по-гречески – deiknumi. Почти тождественно самому слову dak?a греческое doxa – «мнение, суждение» и dexios – «умелый, искусный, правша». На санскрите корень dak? означает «причинять боль, убивать», но вместе с тем и «быть компетентным, способным»; прилагательное dak?a означает «искусный, умелый, компетентный, пригодный, тщательный, внимательный»; dak?i?a означает «искусный, умелый, правша», подобно греческому dexios, а существительное dak?a помимо значений силы, а также злобности – как производных от значения «причинять боль» – еще означает умственную способность или пригодность, как и прочие слова этого семейства. Мы можем сравнить его и со словом dasa в значении «ум, понимание». Все эти доказательства, сведенные воедино, с достаточной ясностью говорят о том, что слово dak?a должно было некогда иметь значение различения, суждения, различающей силы мысли и что значение умственной способности произошло от этого смысла ментального разделения, а не через перенос идеи физической силы на возможности ума.

Таким образом, dak?a в Веде может иметь три вероятных значения – сила вообще, сила ума и, в особенности, способность к суждению, различению. Dak?a постоянно связывается с kratu; риши стремятся к достижению обоих, dak?aya kratve, что может просто означать «способность и действенная сила» или же «воля и различение». Мы неизменно встречаем это слово в тех местах, где весь контекст соотнесен с умственной деятельностью. Наконец, существует богиня Дакшина, которая вполне может быть женской формой Дакши – тоже бога, а позднее в Пуранах – одного из Праджапати, изначальных прародителей, – и мы видим, что Дакшина связана с проявлением знания, а иногда почти отождествляется с Ушей, божественной Зарей, которая приносит озарение. Я выскажу предположение, что Дакшина, наряду с более известными Илой, Сарасвати и Сарамой, есть одна из четырех богинь, представляющих четыре качества ?tam или Сознания-Истины: Ила представляет истинное видение или откровение, Сарасвати – истинное слышание, вдохновение, божественное слово, Сарама – интуицию, а Дакшина – разделяющее интуитивное различение. В таком случае dak?a будет означать это различение либо как ментальное суждение на уровне ума, либо как интуитивное различение на уровне Ритам.

Три разбираемых нами стиха завершают гимн, три первых стиха которого обращены к одному Ваю, а следующие три – к Индре и Ваю. Индра в психологической интерпретации гимнов представляет, как мы увидим, Силу Ума. Слово индрия (indriya), означающее чувственное восприятие, есть производное от его имени. Его особый мир – это Свар – слово, означающее солнце или лучезарность, родственное словам sura и surya – «солнце», и употребляющееся для обозначения третьей из ведийских вьяхрити и третьего из ведийских миров, соответствующего принципу чистого или неомраченного Разума. Сурья представляет собой озарение с плана Истины, ?tam, восходящее над умом; Свар – тот уровень ментального сознания, который непосредственно воспринимает это озарение. Ваю, напротив, всегда ассоциируется с Праной или Жизненной Энергией, обеспечивающей всю нервную деятельность организма, которая в человеке служит опорой ментальным энергиям, управляемым Индрой. Их сочетание составляет нормальную умственную деятельность человека. В гимне призываются оба этих бога, дабы они явились и совместно испили нектар Сомы. Этот пьянящий нектар представляет собой, как видно из множества свидетельств Веды, особенно в девятой книге, где собрано более сотни гимнов, обращенных к богу Соме, упоение Анандой, божественным восторгом бытия, вливающимся в ум из супраментального сознания через ?tam или Истину. Принимая эти толкования, мы можем с легкостью перевести гимн в его психологическое звучание.

Индру и Ваю пробуждаются в сознании (cetatha?) к потокам нектара Сомы; иными словами, умственная сила и жизненная сила, действуя совместно в человеческой ментальности, должны пробудиться к потокам этой Ананды, этой Амриты, этого восторга и бессмертия, изливающимся сверху. Они принимают их всей полнотой ментальных и нервных энергий, cetatha? sutana? vajinivasu[17 - I.2.5.] . Принятая таким образом Ананда дает основу новому действию, подготавливающему бессмертное сознание в смертном; Индра и Ваю приглашаются, чтобы мгновенно придать законченность этому новому действию участием мысли в нем: a yatam upa ni?k?ta? mak?u…dhiya[18 - I.2.6.] . Ибо дхи (dhi) есть мыслительная сила, интеллект или понимание. Она занимает промежуточное положение между обычной ментальностью, представляемой совместно Индрой и Ваю, и ?tam или Сознанием-Истиной.

Именно тогда в действие вступают Митра и Варуна, и с этого момента начинается наш отрывок. Без психологического ключа связь между начальной и завершающей частями гимна не очень ясна, как и соотношение пар Варуна-Митра и Индра-Ваю. С этим же ключом проясняются обе связи, между которыми, по сути, существует взаимозависимость. Ибо в начальной части гимна преобладает тема приготовления сначала витальных сил, представленных Ваю, к которому одному обращены три первых стиха, а затем и ментальности, представленной парой Индра-Ваю, к действиям Сознания-Истины в человеческом существе; в заключительной части гимна возникает тема самого воздействия Истины на ментальность с тем, чтобы усовершенствовать интеллект и расширить его действие. Варуна и Митра есть двое из четырех богов, представляющих эту работу Истины в человеческом уме и характере.

В соответствии со стилем Веды, когда происходит такого рода переход от одной мысли к другой, развивающей первую, связь между ними часто обозначается повторением в новом ходе мысли ключевого слова, которое было употреблено в конце предшествующего развития мысли. Этот прием, который, можно сказать, основан на принципе эха, постоянно встречается в гимнах, и к нему прибегают все риши. В данном случае таким соединяющим словом является dhi – мысль или интеллект. Dhi отличается от более общего слова мати (mati), означающего умственную деятельность или ментальность вообще и обозначающего иногда мысль, иногда чувство, а подчас и ментальное состояние в целом. Dhi есть мыслящий ум или интеллект; в качестве понимания, он удерживает все, что в него проникает, все определяет и располагает по должным местам[19 - Корень dhi значит держать или помещать.] ; также dhi часто указывает на действие интеллекта, отдельной мысли или мыслей. Именно мыслью призывались Индра и Ваю с целью усовершенствования нервной ментальности, ni?k?ta?…dhiya. Но сам инструмент, мысль, тоже нуждается в усовершенствовании, в обогащении, в очищении до того, как ум станет способным вступить в свободное сообщение с Сознанием-Истиной. Поэтому и призываются Варуна и Митра, Силы Истины, «совершенствующие богато озаренную мысль», dhiya? gh?taci? sadhanta.

Это первое появление в Веде слова gh?ta в видоизмененной форме прилагательного, и знаменательно то, что оно появляется в качестве определения к ведийскому слову, означающему интеллект, dhi. И в других местах мы постоянно встречаем его в связи со словами манас, маниша (manas, mani?a) или в контексте, имеющем отношение к мыслительной деятельности. Корень gh? выражает идею интенсивной яркости или тепла, какие могут исходить от огня или летнего солнца. Он также означает «окраплять» или «смазывать» – греческое chrio. И поэтому он может быть употреблен для обозначения любой жидкости, но в особенности жидкости светлой и густой. Ведийские риши воспользовались двузначностью слова, чтобы обозначить им во внешнем смысле очищенное топленое масло на жертвоприношении, а во внутреннем – насыщенное и ясное состояние или действие умственной силы, медха (medha), как основы и содержания озаренной мысли. Поэтому под dhiya? gh?tacim подразумевается интеллект, способный на интенсивную и ясную ментальную деятельность.

Варуна и Митра, которые довершают или совершенствуют это состояние интеллекта, наделены двумя различными эпитетами. Митра – putadak?a, обладающий очищенным суждением; Варуна – risadas, уничтожающий всех обидчиков или врагов. В Веде не бывает чисто украшающих эпитетов. Каждое слово должно что-то сообщать, что-то добавлять к смыслу и иметь самое прямое отношение к той мысли, которая выражена во фразе. Два препятствия мешают интеллекту быть совершенным и ясным зеркалом Сознания-Истины: во-первых, нечистота различения или способности различать, которая ведет к искажению Истины, а во-вторых, множество причин или влияний, которые препятствуют возрастанию Истины, ограничивая полноту ее применения или нарушая связность и согласованность мыслей, выражающих ее, что обедняет и извращает ее суть. Как боги в Веде представляют универсальные силы, нисходящие из Сознания-Истины, которая творит гармонию миров, а в человеке постепенно творит совершенство, точно так же влияния, действующие против этих целей, представлены враждебными сущностями, дасью и вритрами, стремящимися к разрушению, ограничению, сокрытию и отрицанию. Варуна в Веде неизменно изображается как сила широты и чистоты, поэтому, когда он присутствует в человеке в качестве сознательной силы Истины, все, что ограничивает и причиняет вред природе, внося в нее порок, грех и зло, гибнет от соприкосновения с ним. Он – risadas, истребитель враждебного, всего, что стремится помешать развитию. Митра, как и Варуна, есть сила Света и Истины, в особенности он представляет Любовь, Радость и Гармонию – основы Майяс, ведийского блаженства. Действуя совместно с чистотой Варуны и наделяя этой чистотой различение, он дает ему возможность избавиться от разногласий и путаницы, помогает наладить правильную работу сильного и озаренного интеллекта.

Достигнутый прогресс позволяет Сознанию-Истине, ?tam, работать в человеческой ментальности. Посредством Ритам, ?tena, приумножая действие Истины в человеке, ?tav?dha, вступая в соприкосновение с Истиной или достигая ее, другими словами, давая возможность ментальному сознанию вступить в успешный контакт с Сознанием-Истиной и принять ее, ?tasp?sa, Митра и Варуна способны наслаждаться обретением огромной действенной воли-силы: kratu? b?hantam asathe. Ибо именно Воля является главным действенным агентом внутреннего жертвоприношения, но только Воля в гармонии с Истиной, то есть направляемая чистым различением. Все больше проникая в безбрежность Сознания-Истины, Воля сама становится все шире и безмерней, освобождаясь от ограниченности в своем охвате, от всего мешающего ее действенности. Тогда она действует в безбрежности, где нет ни препятствий, ни ограничений, urau anibadhe.

Таким образом, достигнуты два необходимых условия, на которых неизменно настаивают ведийские риши, – Свет и Сила, Свет Истины, действующий в знании, dhiya? gh?tacim, Сила Истины, работающая в действенной и просветленной Воле, kratu? b?hantam. Наконец, в заключительном стихе гимна Варуна и Митра предстают пред нами как действующие в полном духе их Истины, kavi tuvijata uruk?aya. Слово кави (kavi), как мы увидели, обозначает того, кто обладает Сознанием-Истиной и использует способности видения, вдохновения, интуиции, различения, берущие истоки в этом сознании. Tuvijata – «во множестве форм рожденные», ибо слово туви (tuvi), изначально означающее силу или мощь, здесь употреблено подобно французскому слову «сила» в значении множества. Но под рождением богов в Веде всегда подразумевается их проявление, то есть tuvijata означает «проявленные многократно» – во многих формах и действиях. Uruk?aya значит «занимающий просторное жилище», и эта идея часто повторяется в гимнах; слово уру (uru) равнозначно b?hat, Безбрежности, и означает безграничную свободу Сознания-Истины. То есть, в результате возрастания действий ?tam, мы получаем проявление в человеческом существе Сил простора и чистоты, радости и гармонии – проявление очень многообразное по форме, основывающееся на просторе Ритам и несущее свойства супраментального сознания.

Это проявление Сил Истины устанавливает или утверждает способность различения, когда оно вступает в работу – dak?a? dadhate apasam. Различение, теперь очищенное и верно установленное, работает в духе Истины в качестве силы Истины и завершает совершенствование действий Индры и Ваю, освобождая мысли и волю от всех пороков и ошибок в их работе и плодах.