Оценить:
 Рейтинг: 0

Тайны войны

Год написания книги
2019
Теги
1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Тайны войны
Сигурд Йоханссон

Великая Отечественная война полна загадок и тайн, лишь немногие из которых в настоящее время освещены в открытых СМИ. Из года в год вопросов становится больше, чем ответов. Правда ли, что все члены экипажа знаменитого танка «Т-34», прорвавшего линию фронта и добравшегося к своим, сразу же были арестованы как власовцы и даже бежали из заключения? Кто был действительным организатором Катынского расстрела – РККА или переодетые в ее форму гитлеровцы? Кто убил главного следователя по этому делу в Нюрнберге в 1946 году? Правда ли, что в блокадные годы определенная категория партийной номенклатуры Ленинграда в буквальном смысле ни в чем себе не отказывала? Был ли Власов «заблудшей овцой» или опытным разведчиком, выполняя все годы плена задание Центра? Ответы на эти и многие другие вопросы стали результатом многолетней работы профессора истории Университета Осло Сигурда Йоханссона, которые сейчас представляются на суд российского читателя в его новой книге «Тайны войны».

Сигурд Йоханссон

Тайны войны

Тайна первая. Сбежавшая «тридцатьчетверка».

В 2019 году на российские и международные экраны вышел фильм «Т-34». Вскоре после этого свет увидела книга братьев Швальнеров «Т-34 и другие рассказы о войне». И фильм, и рассказ, давший заглавие сборнику, описывают совершенно удивительную и ни на что не похожую историю о том, как находившиеся в годы войны в немецком концлагере несколько советских танкистов совершили прорыв сначала через оцепление лагеря, а потом и через линию фронта, на советском танке, который им до этого поручили восстанавливать для участия в командно-штабных учениях. Воспользовавшись немецкой нерасторопностью и будучи ведомыми колоссальной волей к жизни, эти люди совершили подвиг и очень скоро оказались на территории СССР. Между тем, несмотря на всю фантастичность этой истории, мало кто знает ее реальную – ! – подоплеку и то, что она уже и ранее ложилась в основу художественных фильмов.

"……Первый снаряд попадает в броню, экипаж поджигает мазут. Танк замирает, из открытых башенных люков поднимается чёрный дым, немцы думают, что машина подбита, и прекращают огонь. Инженеры и высокопоставленные военные выбираются из своего бункера и неосмотрительно приближаются к танку. И тут «тридцатьчетвёрка» внезапно заводится, а чадящее ведро вылетает из башни и падает на землю. Механик-водитель направляет свою машину на комиссию и ближайший артиллерийский расчёт, гусеницы давят вражескую пушку, а немецкие артиллеристы, инженеры и офицеры в панике разбегаются. Затем танк давит вторую пушку (расчёт не успевает её развернуть), после чего вырывается за пределы полигона…»

Это строки сценария фильма, представленного в мае 1965 года на Каннском фестивале от СССР под названием «Жаворонок» режиссёров Ф. Н. Курихина и Л. И. Менакера. Жюри обошло киноленту призами, и «Золотую пальмовую ветвь» в тот год вручили легкомысленному английскому фильму «Сноровка… и как её приобрести» («The Knack… and How to Get It») режиссёра Ричарда Лестера, повествовавшему о приёмах пикапа середины 60-х. Зато в СССР, где «Жаворонок» вышел в прокат 1 мая 1965 года, фильм был принят «на ура» – его посмотрело 27,4 млн зрителей. Особый интерес к ленте вызывало то, что она, по утверждениям создателей, основывалась на реальных фактах. А события на экране разворачивались воистину фантастические. Благодаря книге А. И. Покрышкина «Небо войны»[1 - Покрышкин А.И. Небо войны. – М.: Воениздат, 1966, 1968, 1970, 1975, 1980.] многие в стране знали о побеге группы советских военнопленных во главе с лётчиком-истребителем М. П. Девятаевым. 8 февраля 1945 года на угнанном самолёте-бомбардировщике He-111 им удалось улететь из немецкого концлагеря Пенемюнде. А тут на широкий экран вышло кино о попытке бегства на танке.

События «Жаворонка» разворачиваются в глубоком немецком тылу на неназванном танковом полигоне, где испытывают новейшие противотанковые пушки и снаряды. Для максимальной достоверности условий испытаний мишенями служат трофейные танки Т-34 с экипажами, которые набираются из заключённых ближайшего концентрационного лагеря. Живые мишени расстреливаются опытными расчётами, а потом инженеры оценивают удобство наведения орудий, их эффективность и скорострельность в боевых условиях.

Главный герой – механик-водитель танка – выживает после очередного испытания, и ему доверяют набрать новый экипаж смертников. Всех, кроме него, немцы намерены уничтожить при любом исходе следующих стрельб. Но танкист рассказывает своим товарищам по несчастью о готовящемся для них финале, заключённые решаются на побег и во время подготовки к испытаниям прячут в танке ведро с мазутом. Когда начинаются испытания, и первый снаряд попадает в броню, экипаж поджигает мазут. Танк замирает, из открытых башенных люков поднимается чёрный дым, немцы думают, что машина подбита, и прекращают огонь. Инженеры и высокопоставленные военные выбираются из своего бункера и неосмотрительно приближаются к танку.

И тут «тридцатьчетвёрка» внезапно заводится, а чадящее ведро вылетает из башни и падает на землю. Механик-водитель направляет свою машину на комиссию и ближайший артиллерийский расчёт, гусеницы давят вражескую пушку, а немецкие артиллеристы, инженеры и офицеры в панике разбегаются. Затем танк давит вторую пушку (расчёт не успевает её развернуть), после чего вырывается за пределы полигона.

В течение следующего часа создатели фильма показывают всю сложность выбора, вставшего перед беглецами. Что лучше – попытаться осуществить почти безнадёжную попытку пробраться на Родину пешком или же славно погибнуть, наделав напоследок «шороху» в логове врага? Именно в этом фильме впервые прозвучала фраза, ставшая крылатой среди отечественных танкистов: «Пока есть горючее в баках, не судьба меня, а я её выбираю».

Танк совершает многокилометровый «дружественный» пробег по Германии, громя здания и нацистские памятники, ломая шлагбаумы и пугая немецких обывателей. Заканчивается фильм трагично. Первым погибает иностранный член экипажа – французский коммунист – пуля находит бойца, когда он отстреливается, высунувшись из башенного люка. Два других члена экипажа гибнут при попытке задержать немецкую группу преследования, а механик-водитель находит свою смерть, спасая немецкого ребёнка, оказавшегося на дороге. Вместо того, чтобы намотать малыша на гусеницы и ехать дальше, он выскакивает из люка и отбрасывает мальчишку на обочину. В качестве благодарности за спасение ребёнка немцы «угощают» танкиста автоматной очередью.

Специально для съёмок на киностудии «Ленфильм» восстановили довольно редкую для послевоенных лет машину Т-34-76 образца 1942 года со штампованной башней, которая в народе получила прозвище «гайка» за свою шестигранную форму.

После показа в кинотеатрах фильм часто транслировали по телевидению, демонстрировали в пионерских лагерях и школах. И каждый раз у многих зрителей возникало желание узнать, а как же всё было на самом деле? Кем был этот неизвестный танкист и трое других героев? На эти вопросы фильм ответов не давал.

Постепенно киноленту заслонили новые фильмы, и широкая публика почти забыла о «Жаворонке». Новые поколения зрителей, выросшие в перестроечные и постсоветские годы, вряд ли знают об этом фильме и случае, который в нём описывается. Те же, кто случайно узнаёт об этой истории, обычно отмахиваются от неё, считая выдумкой советской пропаганды. Попытаемся разобраться, имел ли место этот побег на самом деле, или он не более чем плод чьей-то фантазии.

В основу сюжета «Жаворонка» легла пьеса драматурга Самуила Алёшина, а сценарий фильма написали два поэта-фронтовика – Сергей Орлов и Михаил Дудин. Дудин во время войны работал во фронтовых газетах, в том числе в осаждённом Ленинграде. Орлову же довелось воевать на самом «передке» – в истребительном батальоне народного ополчения города Белозерска, набранном из студентов-добровольцев. После нескольких месяцев боёв Орлова направили в Челябинское танковое училище, после окончания которого он воевал на тяжёлых танках КВ в качестве командира взвода 33-го гвардейского отдельного танкового полка прорыва. Орлов не понаслышке знал о судьбах танкистов, а потому с удовольствием взялся за непривычный для себя труд сценарного творчества.

Что же касается Алёшина, то историю о «сбежавшем» танке «раскопал» не он – ранее этот же сюжет использовал при написании сценария к телефильму «Ошибка генерала Гудериана» советский писатель Лев Романович Шейнин. Личность этого писателя заслуживает отдельного рассказа как в контексте Великой Отечественной, так и за ее пределами, и на страницах книги мы еще не раз к ней вернемся. Всю свою сознательную жизнь Лев Романович работал следователем Прокуратуры СССР, участвовал в работе Нюрнбергского Международного Военного Трибунала, а книги писал на досуге, причем, книги небезынтересные. Увлекающийся литературой знаменитый советский следователь не понаслышке знал эту историю…[2 - Миронов Г. «Подвиг капитана» // «Правда», 08.09.1963]

О том, что история имела место быть в реальности, свидетельствует тот факт, что весной 1962 года в газете «Гвардеец» 39-й гвардейской мотострелковой дивизии, входившей в состав Группы советских войск в Германии, её главный редактор майор Михаил Попов опубликовал описание этого же случая. Со второй половины 40-х годов дивизия квартировала в Тюрингии – в казармах на территории старинного Ордруфского полигона. С 1871 года эта местность использовалась прусской армией для проведения учений, а в 1906 году Рейхстаг одобрил строительство при полигоне солдатских казарм и домов для офицеров, которое началось в 1908 году. После начала Первой мировой войны сюда привезли первых французских и бельгийских военнопленных, для которых обустроили лагерь на 20 тысяч «мест». Вскоре в него начали поступать и пленные из Русской императорской армии.

Во времена Веймарской республики бараки снесли, но пустовало это место недолго. В 1940 году здесь построили первый барак на 1920 человек, а зимой 1941–42 годов лагерь расширили для прибывающих советских военнопленных.

В 1944 году полигон и лагерь передали в распоряжение СС, и сюда начали завозить десятки тысяч заключённых концлагерей (в основном, военнопленных и евреев из Венгрии, Чехии и Польши). В том же году здесь спешно возвели трудовой лагерь «Хефтлинге» (KZ-Hftlinge) и лагерь смерти «Auenkommando Ohrdruf S III». Немцы привлекали смертников как к строительству бункеров, тоннелей и шахт, так и к созданию целого ряда секретных подземных объектов под кодовыми названиями «Зигфрид», «Ольга», «Бург», «Жасмин». Почти всех заключённых немцы уничтожили перед освобождением Ордруфа американскими войсками. Позже, согласно Потсдамскому договору, Тюрингия вошла в состав ГДР, находившейся в советской сфере влияния.

После войны в бывших казармах, офицерских домах, бункерах и штольнях разместились подразделения советской 39-й гвардейской мотострелковой дивизии. Её офицеры общались с местным населением и постепенно узнавали от них о случаях, которые якобы происходили во время войны в лагерях, на полигоне и множестве объектов, которыми нацисты «нашпиговали» окрестности Ордруфа. Услышали они и легенду о неизвестном советском офицере, который организовал знаменитый прорыв, чем заставил поволноваться самого генерала Гудериана.

Лев Шейнин посетил 39-ю дивизию в 1964 году. Правда, пробыл он здесь лишь несколько часов, но и этого, вкупе со своими военными воспоминаниями, ему хватило для написания работы о беспрецедентном прорыве. [3 - Скрижалин В. «По следам тридцатьчетвёрки» (газета «Красная Звезда», 6 мая 2009 года)]

В 1960 году увидел свет последний том мемуаров генерал-лейтенанта танковых войск Н. К. Попеля, который весной 1945 года занимал должность члена военного совета 1-й гвардейской танковой армии, под названием «Впереди – Берлин!»[4 - Попель Н.К. Впереди – Берлин! – М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2001. – (Военно-историческая библиотека). – ISBN 5-17-005625-7 ; 5-7921-0393-3] В этой книге генерал описал результаты поездки на Куммерсдорфский полигон начальника управления бронетанкового снабжения и ремонта армии полковника П. Г. Дынера и секретаря парторганизации полевого управления армии (а по совместительству ещё и корреспондента ТАСС) подполковника П. Л. Павловцева. Накануне, 20 апреля 1945 года, полигон заняли подразделения 1-й гвардейской танковой бригады полковника А. М. Темника.

На полигоне советские солдаты обнаружили расстрелянные танки и самоходки, среди которых были советские ИС-1 и СУ-152, а также «Королевский тигр» последней модификации. В подбитых машинах оказались останки людей – судя по всему, пленных советских танкистов. Описывая увиденное, Павловцев вспомнил о случае, произошедшем с ним самим на Сандомирском плацдарме, где на советские позиции вышел бежавший из плена танкист. Вскоре этот человек умер от истощения, успев, однако, рассказать историю своего побега: «…Его с двумя товарищами эсэсовцы привезли на Кунерсдорфский полигон и заставили участвовать в испытании танка на бронестойкость. Я уже тогда докладывал об этом члену Военного совета. Перед испытанием председатель фашистской комиссии очень хвалил наш экипаж – так быстро и чётко они выполняли все команды. Вот, мол, она, «рюс» смекалка! Обещал танкистам полную свободу, если останутся живы. Когда перед расстрелом люди сели в танк, командир погладил броню и приказал механику-водителю: «Слушать только мою команду!» И танк рванулся на третьей скорости прямо на наблюдательную вышку. Артиллеристы не стреляли, чтоб своих начальников не побить: командир танка оказался и отважным, и умным человеком, всё рассчитал. Набезобразничали они там –это он так говорил: «набезобразничали». Какие-то дураки эсэсовцы по тревоге на бронетранспортёре прикатили – решили танк усмирять! Он их гусеницами с ходу подавил – снарядов-то не было. Потом махнули бойцы на восток. Когда горючее кончилось, стали пешком по лесам пробираться. И командир, и механик-водитель в пути погибли, радист один живой дополз».

Павловцев попытался провести собственное расследование, но узнать ему удалось немного, так как местные жители боялись что-либо рассказывать, опасаясь стать жертвами мести за чужие прегрешения. Лишь один старик, настолько дряхлый и больной, что его не взяли даже в Фольксштурм, и его жена дали интересные показания. По их словам, в конце 1943 года с полигона вырвался один танк, которому удалось доехать до ближайшего концлагеря, где он раздавил проходную будку и повалил часть проволочного ограждения. В результате этого из плена бежало множество узников, на которых потом долго охотились гестаповцы с собаками.

По словам Павловцева, местных жителей поразило то, что, когда на пути танка оказались игравшие на мосту дети, он их не раздавил. Танкисты выскочили из «тридцатьчетвёрки» и прогнали малышей прочь, несмотря на то, что им была дорога каждая секунда. Немцам удалось задержать или убить почти всех пленных, поэтому широкой известности этот побег не получил. Павловцева смутило лишь то, что описанный стариками случай по времени не совпадал с выходом танкиста к Сандомирскому плацдарму. Получалось, что случай побега на танке с Куммерсдорфского полигона был не единственным, или же танкисты по каким-то причинам слишком долго выходили к своим. Однако проверить это в условиях продолжавшейся войны было невозможно, к тому же Павловцев вскоре получил тяжёлое ранение.

Исходя из написанного генералом Попелем, можно сделать вывод, что нацисты могли использовать трофейные танки с пленными экипажами в качестве подвижных мишеней. Вероятно и то, что широкой известности данный факт не приобрёл, поскольку свидетелей в живых не оставляли. И всё же возможно, что среди смертников находились смельчаки, которым удавалось выйти из повиновения и даже вырваться за пределы лагеря…

Однако, здесь возникают два вопроса. Первый – почему вплоть до середины 1960-х годов никто не знал об этой героической истории? И второй – почему именно следователь Шейнин стал первым советским автором, рассказавшим о ней уже после смерти Сталина широкой публике?

Начнем по порядку. Почему по окончании войны подвиг советских танкистов не получил должного освещения в печати.

Ни для кого не секрет, что ещё во время войны вышедшие из окружения военнослужащие и пересёкшие линию фронта военнообязанные из числа гражданского населения после фильтрации направлялись в основном на пополнение тыловых частей, в частности трудовых армий. Эти армии строили военнопромышленные объекты, в частности Куйбышевский авиационный завод и др.

Для проверки «бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника», постановлением Государственного комитета обороны от 27 декабря 1941 года была создана сеть проверочно-фильтрационных лагерей. В 1942 году кроме существовавшего ранее Южского спецлагеря было создано ещё 22 лагеря в Вологодской, Тамбовской, Рязанской, Курской, Воронежской и других областях. Практически эти спецлагеря представляли собой военные тюрьмы строгого режима, причём для заключённых, которые в подавляющем большинстве не совершали каких-либо преступлений.[5 - Судьба военнопленных и депортированных граждан СССР. Материалы Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий // Новая и новейшая история. – 1996. – № 2. – С. 91—112.]

В 1944 году поток возвращающихся в Советский Союз военнопленных и репатриированных резко увеличился. Летом этого года была разработана, а затем введена новая, ужесточенная, система фильтрации и проверки органами государственной безопасности всех возвращающихся лиц.

Советский и российский военный историк Г. Ф. Кривошеев указывает следующие цифры, основывающиеся на данных НКВД: из 1 836 562 солдат, вернувшихся домой из плена, 233 400 человек были осуждены в связи с обвинением в сотрудничестве с противником и отбывали наказание в системе ГУЛАГа.[6 - Кривошеев Г. Ф. Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование / Под общей ред. Г. Ф. Кривошеева. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. – С. 453—464. – 608 с. – (Архив). – 5000 экз. – ISBN 5-224-01515-4.]

При таких обстоятельствах, становится понятно, что советская агитационно-пропагандистская машина, щедро поливая грязью любого солдата, вышедшего из окружения, просто не могла рассказать запуганной стране о том, что есть несколько героев-смельчаков, на которых сталинский бред не распространяется. Хотя бы потому, что среди других героев, сидящих за колючей проволокой, а также их родственников, сразу найдутся те, кто скажут: «Мой подвиг ничуть не меньше!» И тогда придется их выпускать, а выпускать из тюрем в России не очень любят.

Из ответа на первый вопрос вытекает ответ на второй – именно следователь Шейнин, активный участник и даже организатор кампании по осуждению «бывших власовцев», в одежку которых рядили подчас и истинных героев войны, лично знал всех, кто совершил прорыв, был в курсе всех обстоятельств дела, но, следуя линии партии, упрямо молчал об их подвиге до самого развенчания культа личности. Но только ли установка сверху заставляла его молчать?..

У этой истории есть и еще одна сторона, о которой знал Шейнин и не знает широкая публика. После побега и совсем не триумфального возвращения на Родину, согласно версии Льва Романовича, советские танкисты снова были отправлены на фронт (понятно, что в штрафбат, война-то еще не кончилась). И на этом их следы теряются. Однако, тот же Шейнин некогда докопался до истории о том, что еще до побега, находясь в первом своем концентрационном лагере, советские военнослужащие стали невольными свидетелями готовящегося заговора против Гитлера. Как такое возможно, спросите вы? Не забывайте, что все трое были в концлагере направлены на восстановление советского танка. Значит, командование лагеря в известной мере доверяло им. А в числе командования и его ближнего круга вполне могли оказаться генералы и полковники вермахта, которые вскоре составили костяк заговора – лагерь-то был военный. Приблизившись к его верхушке и заручившись определенной мерой ее поддержки, советские танкисты могли быть осведомлены о планируемой операции. Но что это была за операция?

Заговорщики – представители высшего военного командования рейха Людвиг Бек, Клаус фон Штауффенберг, Франц Канарис, Хеннинг фон Тресков и другие – были уверены, что Гитлера им удастся убить, после чего захватить власть, прийти к миру с союзниками и вместе двинуться на Москву, но что-то пошло не так…

20 июля 1944 года около 7:00 Штауффенберг вместе со своим адъютантом обер-лейтенантом Вернером фон Хафтеном и генерал-майором Гельмутом Штиффом на курьерском самолёте Junkers Ju 52 вылетел с аэродрома в Рангсдорфе в ставку Гитлера «Вольфсшанце» в Восточной Пруссии.[7 - Hoffmann P. The history of the German resistance, 1933-1945. – McGill-Queen's Press – MQUP, 1996. – 853 p. – ISBN McGill-Queen's Press – MQUP.] В одном портфеле у них были бумаги для доклада о создании двух новых дивизий из резервистов, которые требовались на Восточном фронте, а в другом – два пакета взрывчатки и три химических детонатора. Для того чтобы бомба взорвалась, требовалось разбить стеклянную ампулу, тогда находившаяся в ней кислота за десять минут разъедала проволоку, высвобождавшую боёк. После этого срабатывал детонатор.[8 - Ширер, У. Взлёт и падение Третьего рейха = The Rise and Fall of the Third Reich. – М.: Захаров, 2009.]

Согласно плану заговорщиков, смерть Гитлера вводила в действие секретный план «Валькирия», разработанный на случай убийства фюрера. В этом случае предписывалось всю власть передать военному командованию, а руководство СС и СД арестовать (подразумевалось, что, если Гитлера убили, значит, те либо не справились с работой, либо сами принимали участие в заговоре). Поскольку военная верхушка и была у его руля, им только того и надо было…

Самолёт приземлился в 10:15 на аэродроме в Растенбурге (Восточная Пруссия). Штифф, Штауффенберг и фон Хафтен на машине отправились в ставку фюрера. По прибытии Штауффенберг позавтракал со штабными офицерами и переговорил с несколькими военными. В начале первого фельдмаршал Кейтель (тот самый, который в 1945 году подпишет акт о безоговорочной капитуляции Германии) объявил, что из-за визита Муссолини совещание переносится с 13:00 на 12:30, а доклад Штауффенберга сокращается. Кроме того, совещание было перенесено из подземного бункера, где поражающая сила от взрыва была бы гораздо больше, в деревянное казарменное помещение. Перед началом совещания Штауффенберг вместе с Хафтеном отпросился в приёмную и плоскогубцами раздавил ампулу, активировав детонатор. Один из офицеров поторопил Штауффенберга, поэтому тот не успел активировать вторую бомбу, и фон Хафтен забрал её компоненты с собой.

Когда Штауффенберг вошёл, он попросил адъютанта Кейтеля фон Фрейенда дать ему место у стола поближе к Гитлеру, ссылаясь на проблемы со слухом, полученные в результате ранений. Он встал рядом с полковником Брандтом и поставил портфель под стол в паре метров от Гитлера, прислонив его к массивной деревянной тумбе, поддерживавшей стол. После этого под предлогом телефонного разговора Штауффенберг вышел. Брандт пересел ближе к Гитлеру и передвинул мешавший ему портфель по другую сторону тумбы, которая теперь защищала Гитлера. Перед отъездом, пока Штауффенберг искал машину, он зашёл к Фельгибелю и они вместе наблюдали взрыв. Затем Штауффенберг, находившийся в уверенности, что Гитлер мёртв, выехал. Он успел покинуть зону оцепления до того, как она была полностью закрыта. На последнем КПП Штауффенберга задержал офицер, но получив от адъютанта коменданта подтверждение, разрешил ехать.

Взрыв произошёл в 12:42. Из 24 человек, присутствовавших на совещании, четверо – генералы Шмундт и Кортен, полковник Брандт и стенографист Бергер – скончались, а остальные получили ранения различной степени тяжести. Гитлер получил многочисленные осколочные ранения, ожоги ног и повреждения барабанных перепонок, был контужен и временно оглох, правая рука была временно парализована. У него были опалены волосы, а брюки разорвало в клочья.

Гитлер остался жив, Штауффенберг и его товарищи были казнены.

Теперь вернемся немного назад. Если предположить, что Шейнин прав, и, находясь в заключении, советские танкисты получили доступ к деталям операции «Валькирия», то, оказавшись на фронте повторно, они запросто могли выйти к немцам и предупредить Гитлера о покушении. Стали бы они это делать? Конечно, потому что понимали, что в Советском Союзе их ничего, кроме тюрьмы, не ждет. Даже в случае победы.

Поведение Гитлера в день покушения косвенно подтверждает эту версию – он как будто предчувствовал опасность, и сознательно уходил от нее, вырываясь из лап смерти. Было ли его спасение следствием стечения обстоятельств или он, как это часто бывало, не доверяя ни доносчикам (среди которых были еще вчера воевавшие против него советские танкисты), ни своему окружению, решил поприсутствовать на встрече со Штауффенбергом, но целенаправленно просил окружение на всякий случай отодвигать его портфель, неизвестно. Однако, если его спасение стало работой бывших советских военнопленных, то счастливое будущее в рейхе было им обеспечено. Вот только надолго ли?..

Тайна вторая. Тонька-Пулеметчица и гитлеровский анклав в сердце России

Еще одним белым пятном в истории ВОВ является история Локотской республики и действительного характера взаимоотношений между оккупантами и жителями оккупированных территорий в СССР в годы войны.

Начнем с того, что в результате стремительного наступления немецких танковых армий летом и осенью 1941 года советские органы власти оккупированных районов нынешних Орловской и Брянской областей эвакуировались задолго до прихода немецких войск. События, происходившие в начале войны в западных районах Орловской области (ныне – юго-восток Брянской области), не согласуются с привычными для советских людей представлениями об общем патриотическом подъёме советского народа и мобилизации всех сил на отпор врагу в 1941 году. В докладной записке начальника штаба партизанского движения на Брянском фронте старшего майора госбезопасности Александра Матвеева сообщается, что в первые месяцы войны с Германией в Брасовский, а также в некоторые другие соседние районы вернулись несколько десятков раскулаченных и высланных в период проведения коллективизации, которые в расчёте на близкий конец советской власти «уже присматривались к бывшей своей собственности, прикидывая, во что обойдётся ремонт жилого дома, каким образом использовать „свою“ землю, выгодно ли восстановить мельницу и т. д.», – нисколько не скрывая своих настроений от окружающих. В той же записке отмечались и сильные антисоветские настроения среди крестьян Брасовского района, и «засорённость» местных партийных и советских организаций «чуждым элементом», и то, что в годы войны «по сравнению с соседними районами Брасовский район дал из числа партийно-советского актива относительно меньший процент партизан и относительно больший – предателей».[9 - РГАСПИ. Ф. 69, Оп. 1, Д. 913, лл. 69—70.] Почему?

Брасовский район отличало от соседних то, что в досоветские времена эти земли входили в состав Комарицкой волости и принадлежали императорской фамилии, а в посёлке Локоть находилось имение великого князя Михаила Александровича. Не зная крепостного права и послереформенного разорения, брасовские крестьяне жили спокойной и размеренной жизнью, пока революция 1917 года, гражданская война и насильственная коллективизация привели выживших к разорению. То, что для бывших дворцовых крестьян коллективизация стала первым крепостным правом, явилось причиной скрытого недовольства советской властью, вылившегося наружу, когда эта власть самоустранилась (эвакуировалась на неоккупированные территории).
1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5