).] дров, сложенного на заднем дворе, на кухонную веранду под брезент – на случай если буря на самом деле окажется такой страшной, как предсказывали прогнозы погоды. Пока Лео складывал дрова, у него загудел телефон. Перезванивал «клочок бумаги» – и надо же, голос на другом конце принадлежал старому знакомцу, дилеру по имени Рико. Они быстро обменялись любезностями и поспешно договорились встретиться на своем обычном месте – в машине Рико, припаркованной у Центрального парка, рядом с «Земляничными полями», – через три дня, прямо перед семейным обедом. Ничего серьезного, немножко травки, чтобы расслабиться; и, возможно, немного викодина. Может, он даже и не пойдет. Может, попробует сохранить ясную голову еще на несколько недель, поглядеть, как оно. Лео любил, когда есть выбор. Стефани выглянула из-за двери и попросила его принести немного дров в гостиную. Проходя по первому этажу, Лео восхищался тем, как она переделала дом, как сохранила все старое, но вместе с тем создала ощущение современности, привнесла свое.
У Стефани хватило прозорливости купить дом на исходе правления Джулиани[17 - Рудольф Джулиани (р. 1944) – американский политик, мэр Нью-Йорка в 1994–2001 годах.], всего через несколько недель после 11 сентября, во время того, что оказалось одним из кратчайших периодов падения цен на недвижимость. Когда она переехала в квартал на «неправильной» стороне Флэтбуш-авеню, не на стороне Парк-Слоуп, все, включая Лео, посчитали, что она с ума сошла. В одном из домов на углу процветал наркопритон. На окнах ее дома стояли уродливые железные решетки. Дверь кухни, выходившая на неиспользуемую гниющую веранду, была наглухо заложена бетонными блоками. Но в тот день, когда она смотрела дом, она заметила, что дорожные рабочие сажают вдоль улицы, на «ее» стороне, вишневые деревья, а это, как она знала, означало, что в районе активное сообщество соседей. Под ее квартирой можно было сдавать неплохую на первом этаже. Да и сам размер дома – на одном первом этаже поместились бы три ее студии в Верхнем Вест-Сайде. Прогуливаясь в тот день по району, она насчитала три пары с колясками. Ее агентство было на подъеме, а она всегда жила скромно, откладывая все, что можно. Она заплатила, сколько просили.
– Когда у тебя завелся такой прекрасный вкус? – спросил Лео. – Где весь тот хлам из «Икеи», который я помогал тебе собирать?
– Не ты один вырос и начал зарабатывать, Лео. Я уже много лет как избавилась от той икеевской мебели.
Она вышла в гостиную из кухни, вытирая руки посудным полотенцем, радуясь, что может вместе с Лео восхищаться домом. Она любила свой дом; он был ее детищем.
– В итальянском стиле, да? – спросил Лео, рассматривая вычурный мраморный каминный портал.
На центральном медальоне была вырезана девушка. Ее лицо обрамляли мраморные кудри, нос был длинным и прямым, губы пухлыми, она смотрела в упор. Он провел большим пальцем по ее губам, ощутил острый край крошечной выбоины посередине нижней; из-за этого повреждения рот молодой женщины казался и изуродованным, и странно притягательным.
– Разве она не совершенство? – сказала Стефани. – На большинстве порталов, что я видела, вырезаны фрукты или цветы. Никогда не встречала лиц. Мне нравится думать, что она что-то значила для того, кто построил дом. Может, это его дочь или жена.
– Она мне кого-то напоминает.
– Мне тоже. Не могу понять кого.
– Сиськи у нее классные.
– Не пошли?.
Стефани знала, что Лео ее провоцирует.
– Прости.
Он подошел к огню и подкинул дров, посмотрел, как взметнулось пламя, когда он поворошил угли железной кочергой.
– У нее красивое декольте. Так лучше?
– Прекрати пялиться на грудь беззащитной Лилиан.
– Не говори, что ты дала ей имя, – сказал Лео, качая головой. – Прошу, скажи, что кто-то другой назвал ее Лилиан.
– Я назвала ее Лилиан. Мы иногда болтаем. Не трогай ее грудь.
– Не настолько я озабочен.
Он сел на один из диванов, стоявших у камина, осмотрел комнату, ища следы мужского присутствия.
– Платочка больше нет?
Стефани невольно улыбнулась. Платочком Лео прозвал одного из ее любовников, уже после себя, того, с кем она прожила недолго и кто однажды опрометчиво надел на книжную вечеринку бархатный пиджак с шелковым шейным платком.
– Его здесь уже много лет нет.
– Не хватило места для его домашних курток?
Она покачала головой.
– Мне правда нужно защищать человека, сто лет назад неудачно выбравшего наряд?
– Я помню еще летнюю соломенную шляпу.
– У тебя всегда была прекрасная память на то, что позволяло чувствовать собственное превосходство.
– Что мне сказать? Шляпы и шейные платки – это не мое.
– Тут мы похожи.
Лео снял промокшие ботинки и поставил их у камина, чтобы просохли. Положил ноги на кофейный столик. Стефани села напротив.
– Ты всегда умела их выбирать, – сказал Лео.
– Иногда попадались отличные.
– Например? – спросил Лео, откликаясь на легкий отзвук флирта в ее голосе.
– Уилл Пек.
– Пожарный?
– Да, пожарный. Он был замечательным. С ним было легко.
Лео это поразило. Он видел пожарного всего один раз, тот запомнился ему тем, что был подозрительно хорош собой и подтянут. Бывший морской пехотинец или что-то настолько же брутальное.
– Помимо физической силы, развитой в морской пехоте…
– Не будь таким снобом. Уилл интеллектуал, человек эпохи Возрождения.
– Эпохи Возрождения? – Лео не мог удержаться от насмешливого тона.
– Да. Он путешествовал. Читал. Готовил. Делал что-то своими руками.
– Что? Строгал? Нет, нет, я забыл, мы же в Бруклине. Вязал? Это он тебе связал этот свитер?
– Это вряд ли, – сказала Стефани. – Это свитер из итальянского кашемира.
Она указала на книжный стеллаж, стоявший вдоль противоположной стены, тот, изящный минимализм которого так восхитил Лео.
– Вот, это он построил.
– Хорошо, признаю, – сказал Лео. – Хороший стеллаж.
– Потрясающий стеллаж.
– Так почему его здесь нет, если он такой прекрасный?