FNaF: Into the pit

FNaF: Into the pit
Скотт – Коутон

Летом каждый день его отец водит Освальда в библиотеку, чтобы проводить время, пока он на работе, поскольку у них не было денег, чтобы тратить их на что-то легкомысленное из-за того, что его отец потерял работу на недавно закрытой мельнице. Он бы проводил время с Беном, своим лучшим другом, если бы не уехал из города из-за новой работы отца. Освальд в конце концов начинает проводить свои дни между играми, чтением книг и дешевым обедом в соседней пиццерии Джеффа. У Джеффа было жутко и странно, как описал Бен. Там есть большое пустое пространство, сцена, которую он никогда не видел, чтобы кто-то использовал, и грязная яма для мячей, которая постоянно напоминает о реальности конъюнктивита. Джефф, всегда несчастный на вид, единственный рабочий в этом месте.

Скотт Коутон

FNaF: Into the pit

INTO THE PIT

– Опоссум всё еще там, – Освальд смотрел через окно на серый мохнатый труп у обочины дороги. Труп выглядел еще мертвее, чем вчера. Последний дождь не смыл его.

– Нет ничего мертвее мёртвого опоссума, – сказал папа Освальда.

– Кроме этого города, – пробормотал Освальд, глядя на заколоченные витрины магазинов, на которых было ничего, кроме пыли.

– Что такое? – сказал папа. На нем был дурацкий красный жилет, который он носил во время работы в закусочной. Освальд пожалел что не стал надевать его после школы.

– Этот город, – сказал Освальд в этот раз громче – Этот город мертвее мертвого опоссума!

Отец рассмеялся.

– С этим нельзя поспорить

Три года назад, когда Освальду было семь лет, здесь были кинотеатры, магазины с играми и другие места где было чем заняться. Но основная причина существования города – мельница, закрылась. Отец Освальда потерял работу, как и остальные родители. Большинство семей уехали, включая семью лучшего друга Освальда – Бена.

Семья Освальда осталась, потому что его мать работала в больнице и из-за нежелания отдаляться от бабушки. Отец устроился на неполный рабочий день в закусочную, где платили на пять долларов в час меньше, чем на мельнице. Один бизнес погибал за другим, как органы умирающего человека, потому что ни у одного не было денег на фильмы, игры и на поразительные вафельные рожки.

– Ты волнуешься из-за последнего дня в школе? – это был один из тех вопросов, которые взрослые задавали всегда, например: ”Как прошел твой день?” или ”Ты почистил сегодня зубы?”

Освальд пожал плечами.

– Наверное. Но это не относится к уезду Бена. В школе скучно, но дома тоже скучно

– Летом, когда мне было десять я гулял до тех пор пока меня не звали на ужин, – сказал отец, – Я ездил на велосипеде, играл в баскетбол и попадал в неприятности.

– Ты считаешь, что у меня должны быть неприятности?

– Нет, я считаю, что ты должен веселиться, – отец высадил Освальда перед Начальной Школой Уэстбрука.

Веселиться. Звучит легко.

Освальд вошел в школу и врезался прямо в Дилана Купера, последнего, кого он бы хотел видеть. Видимо, с Освальдом Дилан хотел встретиться в первую очередь, судя по его рту, расплывшемуся в широкой улыбке. Дилан был самым высоким ребенком и видимо ему нравилось нависать над своими жертвами.

– Неужели это ты, Освальд Оцелот? – сказал он, расплываясь в невероятно широкой улыбке.

– Это никогда не устареет, не так ли? – Освальд прошел мимо Дилана, и расслабился, когда его мучитель не последовал за ним.

В детстве шел детский мультфильм про розового оцелота Освальда. Как результат, с первого дня в детском саду его начали называть ”Освальд Оцелот”. Дилан был из тех детей, которые придирались к тому, что тебя отличает от других. Если бы не имя Освальда, то это были бы его веснушки или вихор. В этом году его прозвище стало еще хуже, когда узнали что убийцу Джона Кеннеди звали Ли Харви Освальд. Он предпочитает быть больше оцелотом, чем убийцей.

Так как это был последний день в школе, никто и не пытался заняться учебой. Миссис Мичем объявила, что ученикам разрешается брать с собой электронику, если они берут на себя ответственность за поломку или потерю. Это означало, что не будет предпринято особых усилий для учебы.

У Освальда не было никакой современной техники. Был ноутбук дома, но вся семья его делила и не разрешала приносить в школу. У него так же был телефон, который он не хотел вытаскивать, так как знал, что любой ребенок будет смеяться над ним. Поэтому когда дети были за планшетом или портативной консолью, он просто сидел на школьной скамейке.

После того, как сидеть становилось невыносимо, Освальд доставал записную книжку с карандашом и начинал рисовать. Он не был лучшим в рисовании, но рисовал достаточно хорошо, что бы его рисунки были понятными. В его рисунках определенно была карикатура, что ему нравилось. Но лучше всего было то, что в рисунках он мог забыться. Словно он попал в бумагу и стал частью сцены, которую создавал.

Не зная почему, он в последнее время рисовал механических животных – медведей, кроликов и птиц. Он представлял себе, что они размером с человека, передвигались как роботы из старых научно-фантастических фильмах. Мех покрывал твердый металлический скелет, заполненный шестеренками и цепями. Иногда он рисовал обнаженные металлические скелеты животных или просто их с откинутым мехом, чтобы показать некоторые механизмы под ними. Это был такой жуткий эффект, будто череп человека выглядывал из-под кожи.

Освальд был так поглощен своим рисунком, что вздрогнул, когда миссис Мичем выключила свет, чтобы показать фильм. Фильмы всегда казались последним актом отчаяния учителя в день перед каникулами – это был способ держать детей тихими и относительно спокойными в течении урока, прежде чем отпустить всех на летние каникулы. Фильм про ферму с говорящими животными, который выбрала Миссис Мичем, был, по мнению Освальда, слишком детским для комнаты, полной пятиклассников. Он раньше видел этот фильм, но все равно смотрел, в самом деле, что ему оставалось делать?

На перемене дети стояли вокруг, бросая мяч туда-сюда и обсуждая, что они собираются делать летом:

– Я еду в футбольный лагерь.

– А я в баскетбольный.

– Я собираюсь потусоваться в бассейне по соседству.

– Я поеду к бабушке с дедушкой во Флориду.

Освальд сидел на скамейке и слушал. Для него не существовало ни лагерей, ни тусовок в бассейне, ни поездок, потому что не было денег, и поэтому он рисовал, играл в старые видеоигры, которые уже перепроходил по тысячу раз, и ходил в библиотеку.

Если бы Бен остался здесь, все было бы по-другому. Даже если они занимались одним и тем же делом, то делали бы это вместе. Бен всегда умел рассмешить Освальда, подражая персонажам видеоигр или идеально изображая одного из учителей. Ему с Беном было весело, что бы они не делали. Но теперь перед Освальдом лето без Бена, длинное и пустое.

Мама Освальда работала с двенадцати до часа ночи, так что отцу приходилось готовить ужин. Обычно они обходились замороженными блюдами, такими как лазанья, пирог с курицей, мясное ассорти с картофельным салатом из закусочной Снэк Спэйс, достаточно хорошие для употребления в пищу, но недостаточно для продажи. Когда папа готовил, обычно требовалась только кипяченая вода. Пока он это делал, работа Освальда состояла в том, чтобы кормить Джинкс, их очень избалованную черную кошку. Освальд часто думал, что открывая банку вонючего кошачьего корма, он использует примерно столько же кулинарных навыков, сколько его отец для ужина. Сегодня вечером Освальд и папа сидели за тарелками с макаронами, сыром и консервированной кукурузой. Это был ”желтый” обед.

– Знаешь, я тут подумал, – сказал папа, брызгая кетчупом на свои макароны с сыром. (Зачем он это сделал? – удивился Освальд) – Я знаю, что ты достаточно взрослый, чтобы оставаться дома один, но мне не нравится, что ты так будешь целый день, пока мы с мамой на работе. Я подумал, ты мог бы ездить со мной в город по утрам, и я высаживал бы тебя в библиотеке. Ты мог бы читать, бродить по сети…

Освальд не мог позволить этому случиться. Насколько же устарел его отец?

– Никто больше не говорит ”бродить по сети”, папа.

– Это говорят сейчас… Потому что я только что сказал это, – папа наколол на вилку немного макарон, – Как бы то ни было, я подумал, что ты так же мог бы ходить в пиццерию Джеффа за газировкой, а я забирал тебя в три часа.

Освальд на мгновение задумался. Пиццерия Джеффа была немного странной. Она была не то чтобы грязной, но сильно потрепанной. Винил на сиденьях кабинки был отремонтирован клейкой лентой, а пластиковые буквы упали с дощечки ”меню” над стойкой, поэтому начинки включали в себя «пепперон» и «ам ургер». Было ясно, что пиццерия Джеффа раньше являлась чем-то большим и лучшим, чем сейчас. Множество неиспользуемых мест и розеток пылились вдоль основания стен. Кроме того, на дальней стене стояла небольшая сцена, хоть и не было никаких выступлений, даже вечера караоке. Пиццерия являлась довольным странным местом – печальным и не таким, как раньше, когда мельница работала

Тем не менее, пицца была приличной, и что еще более важно, только в этом месте она продавалась в городе, если не считать отделы замороженных продуктов в закусочной. Несколько хороших ресторанов в этом городе, включая “Пиццерия Джино” и “Пиццерия Марко” (которые, в отличие от “Пиццерии Джеффа”, имели настоящие имена производителей пиццы), закрылись вскоре после того, как мельница перестала работать.

– Так ты дашь мне деньги на пиццу? – спросил Освальд. С тех пор, как папа потерял работу, содержание Освальда сократилось практически до нуля. Отец улыбнулся какой-то грустной улыбкой, как показалось Освальду.

– Сынок, у нас все плохо, но не настолько, чтобы я не смог найти тебе 3.5$ на кусочек и газировку.

– Хорошо – сказал Освальд. Трудно было отказаться от горячего и липкого ломтика сыра.

Поскольку это был последний день перед летом, Освальд не лег спать после того как это сделал папа и начал смотреть старый японский фильм вместе с Джинкс, которая свернулась калачиком. Освальд видел много фильмов ужасов категории B, но этот, “Зендреликс против Меха-зендреликса”, был для него в новинку. Зендреликс был похож на гигантского дракона, но Меха-зендреликс напоминал ему механических животных, нарисованных без шерсти. Он смеялся над спецэффектами фильма – поезд, уничтоженный Зендреликсом, был явно игрушкой, и над тем, как движения губ актеров не соответствовали английскому дубляжу. Он всегда замечал, что болеет за Зендреликс. Несмотря на то, что Зендреликс был обычным парнем в костюме кролика, ему удалось сохранить индивидуальность.

Лежа в постели, Освальд считал свои благословения. У него не было Бена, зато были фильмы про монстров, библиотека и ломтики пиццы на обед. Это было лучше, чем ничего.

”Пожалуйста, – мечтал он с закрытыми глазами, – Пусть случится что-нибудь интересное”.