Почти родные

Можно было бы отпустить его одного, но страшно оставаться в темноте одной.

Внизу почти не приходится помогать, Андрей со всем справляется сам, и через несколько минут свет возвращается в дом. Становится не по себе. Не представляю, что делала бы, будь я дома одна.

– Ты, наверное, уже не помнишь, мелкая была. Однажды нашла у нас дома на полу какую-то мелочовку, похожую на зубочистку, и начала тыкать ею в розетку. Везде вырубило свет, щиток вышел из строя. Пришлось ждать электриков. Палочка, которой ты поковырялась в двух дырочках, обуглилась. Мастер потом сказал: чудо, что тебя током не шандарахнуло. Считай, в рубашке родилась.

– Не помню этого, – качаю я головой.

Зато теперь ясно, что отец имел в виду, говоря, будто я и электричество несовместимы.

– Я постарше тогда был. – Интонация Андрея меняется. – Вот и запомнил…

Глаза, привыкшие к свету, задерживаются на его красивом лице. Ковалёв в паре шагов от меня. Лишь в спортивных брюках, с голым торсом. Взгляд скользит по его напряженным грудным мышцам, прессу… Сердце начинает нервно колотиться от того, что Ковалёв тоже рассматривает меня. Опять становится неловко, потому что хочется почувствовать его прикосновения.

Соски твердеют, и приходит понимание, что волосы влажные, а сорочка из довольно тонкой ткани и наверняка просвечивает. Поэтому Андрей так смотрит?

Нет никаких оправданий моим эмоциям. Ведь сейчас я абсолютно точно не пьяна и мы не в безбашенной и веселой атмосфере клуба. Однако ощущения такие же волнующие, если не сказать больше.

Кровь бросается в лицо, по телу бегут мурашки. Может, Андрей и не пытается ко мне прикоснуться, но его глаза… Господи, пусть он прекратит пожирать меня взглядом и отвернется!

Но Андрей не отворачивается. Рвано дышит.

Не знаю, кто из нас делает первый шаг навстречу. Кажется, оба. Одновременно.

Ковалёв обхватывает меня за затылок и ловит губы. Воздух в груди замирает, и я льну к Андрею в ответ. Он горячий и твердый. Во всех местах. Как и пару часов назад в клубе, желание сильное. Между бедер сводит короткой судорогой от напора Андрея. Боже, да у него бешеная энергетика!

Я тону во вкусе Ковалёва, когда наши языки сплетаются. Новые ощущения. И такие сладкие. Хочу еще…

Но все заканчивается так же резко, как и началось. Андрей отстраняется, тяжело вздыхает и растерянно смотрит в мое лицо. Чертыхаясь, разворачивается и идет наверх. Оставив меня посреди тренажерного зала одну. В растрепанных чувствах.

9 глава

Пальцы трясутся, когда я заплетаю волосы в косичку, стоя перед зеркалом в своей спальне. Стараюсь делать привычные вещи и не думать о Ковалёве, но ничего не получается. Губы горят после недавнего поцелуя с паршивцем.

Я бы и рада осмыслить случившееся, но словно на повторе воспроизвожу ощущения, которые захлестнули с головой, когда почувствовала у себя во рту язык Андрея. Всегда считала, что тренажерный зал – это проклятое место. Оказывается, действительно проклятое.

Сильно зажмуриваюсь, но взгляд Андрея перед тем, как мы перешли черту, давление его рук на моем затылке и жадный поцелуй даже не собираются покидать голову. Как нам общаться после этого?

Прислушиваюсь к себе. А ведь желание издеваться над Ковалёвым меньше не стало. К нему добавилось еще одно. Запретное. И такое мучительное.

В кровати я долго лежу без сна. До сих пор потряхивает от произошедшего. Но еще больше – ужас и паника от того, что мне понравилось целоваться с Андреем. Очень понравилось.

Ни капли не удивляюсь, проснувшись от возбуждения. Всеми способами сократить время проживания Андрея в нашем доме теперь хочется нестерпимо, потому что до этого Ковалёв не снился мне в интимном плане. Вообще. Может быть, я питала к нему симпатию, хотела общаться, но то, что было ночью во сне… Никогда я о таком не мечтала!

Распустив косу и одевшись, спускаюсь на завтрак. Решаю вести себя, будто ничего не было. Уверена, и Андрей выберет такую же тактику. А если нет, подскажу ему, как будет лучше. Но, когда я вижу Ковалёва не кухне, весь запал дерзости испаряется.

– Доброе утро, – произносит Андрей, заметив меня, и кивает на кофемашину. – Будешь?

Отрицательно качаю головой, наблюдая, как он подходит к открытому окну и убирает с подоконника пепельницу и сигареты.

Ковалёв… курит? Что-то новенькое. Никогда не видела его с сигаретой в руках.

– Ты же фанат здорового образа жизни…

– Балуюсь иногда. Только об этом никто не знает. Лишь ты и я. Договорились?

Намекает на вчерашний поцелуй? Чтобы я и о нем тоже помалкивала?

– Ты вечно меня сдавала матери, после чего я нехило огребал. А ты получала ответки.

– Я не собиралась никому об этом говорить, – показываю на сигареты.

Впрочем, как и о поцелуе. Даже девчонкам ничего не скажу. Они бы посмеялись надо мной и покрутили пальцем у виска. Потому что мы с Ковалёвым с детства только и делали, что задевали друг друга. А теперь… Ну вот! Снова думаю о том, что мы целовались!

– Курение и спорт не совместимы. Выбери что-то одно.

Я очень заблуждалась, что наши отношения изменятся после того танца в клубе и поцелуя в тренажерном зале. Андрей все так же раздражает.

– Торопишься? – вдруг серьезно спрашивает он, не ответив на мою колкость.

Причем уже не первый раз. Ничего не понимаю!

Встряхнув запястьем, смотрю на часы.

– Минут десять есть.

Лицо Ковалёва может не выражать абсолютно никаких эмоций. Он не покажет их ни интонацией, ни жестом. Не даст понять, чего от него ждать в следующее мгновение. Вот и вчера застал врасплох тем, что поцеловал. Хотя… я до сих пор не уверена, кто первым потянулся навстречу.

Подхожу к холодильнику и достаю йогурт. У меня слишком развито ассоциативное мышление. Теперь всегда, когда Андрей будет рядом и посмотрит на меня, я буду вспоминать его руки на своем затылке и наш поцелуй. И рада бы не думать об этом, но пока не знаю как.

– Яна… – Андрей преграждает мне путь. – Я вчера потерял над собой контроль. Больше подобное не повторится.

Вот как. Не стал ходить вокруг да около и делать вид, что ничего не произошло. Хвалю. Только не за то, что не повторится.

Андрей с детства не может меня терпеть. Представляю, как наутро он раскаивался, что переступил черту. Проблема в том, что я испытываю другие чувства. И осознание этого отзывается внутри новой волной раздражения.

– Что именно? – Беру ложку и сажусь за стол. – Танец или поцелуй?

Поразительно, что я тоже говорю ровно, потому что внутри все бурлит от эмоций.

– Ни то, ни другое.

– Жаль, – наигранно вздыхаю. Но чего стоит сохранять сейчас беспечный и невозмутимый вид! – Кстати, мне понравилось, как ты целуешься. – Отправляю ложку с йогуртом в рот и чувственно ее облизываю. – Бывший, конечно, был лучше. Но ты тоже неплох.

Андрей наблюдает за моими действиями, слегка прищурившись.

Кажется, я слышу тихое: «Стерва». Ковалёв ударяет рукой по кнопке кофемашины.

– Сигареты, кофе… Скажи еще, что ты и алкоголь употребляешь. Точно собираешься чемпионат выиграть, а не проиграть?