Камелии цветут зимой

– Ты даже не смотришь на меня, – он остановил взгляд на девушке и самодовольно улыбнулся.

– Тебе нравится привлекать мое внимание?

– Да, иначе нет смысла в беседе, в которой у собеседников нет друг к другу хоть какого-то интереса.

– То есть у тебя ко мне есть интерес?

– Интереса с одной стороны вполне достаточно. Но если у обоих сторон его нет, тогда лучше закончить это.

– Расскажи о себе.

– Мы что на собеседовании? – Эльза вопросительно подняла бровь.

– Ладно. Чем ты занимаешься, помимо живописи?

– Тебя правда это интересует?

– Если я спросил, значит, интересует, – его выражение лица было серьезным, и неожиданно Эльза почувствовала что-то, чего не было раньше. Ей хотелось разговаривать.

– Всему понемногу. Что найду интересным, тем и займусь.

– Расскажи о своей семье, – девушка посмотрела Шэрону в глаза, словно переспрашивая, нужно ли ему это знать.

– Моя мать – самовлюбленная женщина, которая делает все ради себя. А брат, воспитанный нарциссом, сам стал таковым, – Эльза подумала, что тянуть не стоит. Лучше говорить прямо и сразу, нежели водить вокруг да около. Шэрон продолжал слушать, – Ты уверен, что твое желание остаться со мной после моего рассказа, не исчезнет? – она спросила это не из желания, чтобы он сказал «да», она хотела увидеть в его лице сомнение.

– Я не могу сказать точно, – честно признался он. – Об этом я смогу судить лишь после.

Девушка вздохнула и отвернулась в сторону окна. С чего начать, она даже не задумывалась. Она задумывалась о том, почему хочет ему это рассказать. Что родилось внутри нее, что заставило желать с ним говорить?

– Манар никогда не был для меня братом, если говорить о семейных узах. От одной только мысли, что у нас с ним в жилах течет одинаковая кровь, меня тошнило, – она стиснула зубы, погружаясь в воспоминания, которые у нее остались. Многие мозг просто постарался стереть, чтобы сохранить разум, – Но я ничего не могла с этим поделать. Я всего лишь была ребенком. Если я скажу, что он бил меня, что ты ответишь? – у парня дрогнула рука, когда он услышал вопрос, – Он меня бил жестоко, чтобы просто успокоиться. Иногда ремнем, иногда ложкой для обуви, а, когда у него совсем нет настроения, мог взяться и за провод, чтобы синяки точно оставались, – она усмехнулась, снова посмотрев на парня.

Шэрон ничего не мог ответить. Он был слишком потрясен ее словами. Это было не тем, что он ожидал услышать. И Эльза это прекрасно понимала. Она понимала, что в обычных семьях нее принято так отзываться о родственниках, ведь они – семья. А семью любить нужно любой, какой бы она ни была. Но вот только Эльза родилась в совсем другой семье.

– Он был достаточно жестоким человеком. Однажды я лежала на полу, он бил меня ремнем, чтобы снова выпустить пар. Тут он сел, чтобы отдохнуть, ведь прилагал почти все силы. И я поднялась и сказала: «Я в этот раз даже не заплакала». А это его только разозлило, – она наблюдала за меняющимся выражением лица Шэрона. – А мать ничего не знала потому, что Манар меня запугивал, что мне будет еще хуже. Но и эта женщина не такая добрая, как может показаться. Она кидала в меня кружку от того, что не убрала ее со стола. Мне было десять, когда она добивала мой телефон шваброй из-за того, что полы помыла не с первого раза. Ты доволен?

Шэрона смотрел на Эльзу, но не мог сказать ни слова. Он редко встречал людей в подобных семьях, но, на самом деле, никто об этом не распространяется. «Хорошие дети» должны любить своих родителей, а потому никогда об этом не расскажут.

– Я… очень сожалею, что у тебя было такое детство.

– Мне не нужна твоя жалость, – произнесла она, а глаза будто говорили «как и все, что ты можешь предложить».

– То, с чем ты столкнулась, не делает тебя плохим человеком, поэтому..

– Я знаю это, – снова она перебила Шэрона, и он не знал, что тогда вообще говорить. Он опустил глаза на стол. – Ты ответишь на мой вопрос?

Шэрон видел ее взгляд, и почему-то только сейчас, понял, что неважно, каким будет его ответ. Эта девушка все равно не хотела идти ему на встречу. Единственным отличием будет только то, что она ему скажет.

– То, что с тобой происходило, не может сделать так, чтобы я не заговорил с тобой, – уверенно произнес Шэрон.

– Похоже, у тебя синдром спасателя, если ты все ее хочешь продолжить общаться с травмированным человеком.

– Нет, просто я не смотрю на тебя под этим углом.

Он больше ничего не сказал, продолжал смотреть на нее в ожидании. Шэрон никогда не понимал, чего от нее ждать. А таких людей боятся в первую очередь. Она смотрела на него в ответ, и парню только оставалось догадываться, о чем именно она думала. Потом она резко поднялась из-за столика.

– Мне надоело, я иду домой, – это не требовало ответа, и Шэрон прекрасно понимал.

Он еще сидел какое-то время за тем столиком, размышляя об Эльзе и о том, что она ему рассказала. Казалось, что это все придумано, ведь «плохих» матерей не бывает. Ему хотелось, чтобы эта девушка подпустила его чуть ближе. Хотелось открыть ларец с потаенными тайнами и слабыми сторонами. Но как ему это сделать – было загадкой, на которую он не смог найти ответа.

Эльза вошла в квартиру, поставив пакеты на пол. Рядом стояли мужские ботинки. Сердце предательски сжалось, перед глазами все начало плыть.

«Я даже не заплакала»

«Я смотрю, ты расхрабрилась»

«Я отвезу твой велик в ремонт»

Воспоминания стали накладываться друг на друга, и в голове с большей силой слышались хлесткие удары ремнем. В ушах начало звенеть, Эльза схватилась за кофту в области груди – сердце бешено колотилось, и девушка не знала, как успокоиться.

– Ты че здесь сидишь? – она резко повернулась на голос, и все звуки пропали.

Пропала головная боль, ускоренное сердцебиение, воспоминания. Она только видела перед собой высокого темноволосого парня в своих домашних шортах. Его тело было покрыто бессвязной вереницей самодельных татуировок, которые открывали Эльзе новые забытые воспоминания.

– Что ты здесь делаешь? – девушка взяла пакеты и направилась на кухню. – Разве ты не должен освободиться только в двадцатом?

– Да, но меня выпустили, за хорошее поведение.

– До боли смешно, не находишь? – усмехаясь произнесла она.

– Нет. Главное, что сейчас на свободе, – Манар сел в кресло за столом, – приготовь пожрать, я только пришел.

– Как видишь, я тоже, – она достала кастрюлю из шкафа и набрала воду.

– Я проходил мимо кафехи… Как она там называется? Красная птица какая-то.

– И что дальше?

– Смотрю, ты паренька себе нашла.

– Он мне не парень.

– Да ладно, а кто он тогда?

– Просто знакомый, который там работает.

– О, значит, можно будет скидоны получать. Давай туда сходим на днях?

– Зачем мне туда идти с тобой?