Двойник с лунной дамбы

Рёко прокладывала маршрут; дорога пошла берегом Тамагавы[9 - Тамагава – река на о. Хонсю, протекающая в том числе по территории Большого Токио.]. Смеркалось. Солнце уже опустилось на крыши домов, стоящих на той стороне реки на удалении от берега.

Вчера, в это же время, я проснулся на скамейке в парке. Тогда все и началось. Прошли всего сутки, а казалось – целая неделя…

Задувал приятный ветерок. Было совсем не холодно. Волосы Рёко растрепались под порывами ветра.

– Останови-ка, – попросила она. – Давай сходим к реке.

– А как же вещи?

– Да кому они нужны, – рассмеялась девушка.

Я остановил грузовик на обочине, и мы, осторожно ступая по поросшей травой насыпи, спустились к реке. Шедшая позади меня Рёко протянула руку, и я сжал ее, чтобы поддержать девушку.

Она не убрала руку, когда мы подошли к воде. Это был миг счастья.

Рёко больше не спрашивала, как у меня с памятью. Не иначе, по-прежнему думала, что я пошутил. Я сделал глубокий вдох и подумал: «Как же хорошо!» Все мои вчерашние муки словно ветром сдуло.

А ведь, если подумать, я и вправду счастлив сейчас. С прошлым меня ничто не связывает. Следовательно, страдать не по чему. Я будто только что появился на свет. Я абсолютно свободен. Рядом прелестная девушка. И я вроде ей не безразличен. Я все больше начинал думать, что потеря памяти – это вовсе не плохо.

Этим мыслям я был обязан Рёко. Не встреться мы, пришлось бы ночевать в затхлом дешевом рёкане, а наутро снова пуститься на поиски собственного прошлого. И какие безрадостные думы одолевали бы меня сейчас, когда снова приближается ночь… Какое отчаяние охватило бы меня, останься я один! При этой мысли по телу пробежала дрожь. Как же я должен благодарить Рёко! Она мне нужна. А может быть, она во мне тоже нуждается, и не только для переезда… Как здорово, если так! Когда она рядом, на сердце тепло. Я не хочу расставаться с ней. К тому, что мне довелось пережить в том сквере, возврата нет. Всего за один день эта девушка глубоко вошла в мою душу. Что бы ни случилось, я с ней не расстанусь. И готов на все, чтобы быть с ней вместе. На все.

Вода в реке постепенно окрашивалась золотом. На этом фоне между стоящим на приколе катером и берегом маячил силуэт Рёко Исикавы. Откуда-то послышался скрип, напоминающий звук, когда выдирают гвоздь из доски.

А-а, это чувство… Не первый раз я его испытываю. Однако что же ожидает нас впереди? Именно сейчас наступает критический момент. Но почему-то я уже перестал думать и гадать, что будет дальше, хотя бы через день.

– Эй! – услышал я громкий окрик. Силуэт застыл на месте. У меня в душе тоже все замерло.

Рёко робко двинулась мне навстречу. Началось! Назад уже возврата не будет. Вот он, решающий момент. Я хочу удержать ее любой ценой. Я не могу потерять ее! Как найти слова, чтобы она поняла это?

– Послушай: ты веришь, что я потерял память? – спросил я.

– Верю, раз ты так говоришь, – проговорила она и замолчала. Я ждал в надежде, что она еще что-то скажет.

– Я… сейчас… один остался… друзей нет… – выдавил я из себя и осекся. Как-то это не по-мужски – жаловаться на тоску и одиночество. Так дело не пойдет. По-другому надо.

Я решил сменить тон:

– Ты веришь в любовь с первого взгляда?

– Верю, – сразу отозвалась она.

– Вот, со мной случилось.

– Правда?

– Да.

– И когда же? – Взглянув на меня, Рёко стыдливо опустила глаза.

– Вечером.

Я закрыл глаза. Это было как вылить воду в песок. «Какое счастье!» – говорило сердце. И в то же время я остро чувствовал, что душа моя будто высохла. Быть может, в моем прошлом случилось что-то? Я этого не знал, но ощущение пустыни в душе не покидало. Зато теперь все будет иначе. Да что там! Не будет, а уже есть.

«Боже, благодарю тебя!»

Груди коснулось что-то нежное, мягкое. Я приоткрыл глаза – это были волосы Рёко. Ее рука ласково гладила меня по спине.

6

Выгрузив вещи, мы поспешили обратно в Коэндзи – надо было вернуть грузовик. Хозяин добивался от Рёко, чтобы она сказала, куда переехала, но та ловко перевела разговор на что-то другое и ничего ему не сказала.

Потом мы впрыгнули в последнюю электричку на линии Тоёко и всю дорогу переглядывались и чуть не до упада бессмысленно смеялись. Рёко, видимо, думала, как ловко ей удалось скинуть со своей шеи того парня в солнечных очках, а я радовался, что мы успели на последнюю электричку.

Скоро мы были в Мотосумиёси. Поезда уже не ходили, но шум от автомобильной магистрали превосходил все наши ожидания. Всякий раз, когда по эстакаде проносился большегрузный грузовик, вся комната начинала ходить ходуном. При желтом свете голой лампочки стены комнаты не казались такими грязными, как днем. Для нас это новое жилище – маленькая крепость, где мы будем жить особняком, не обращая ни на кого внимания, – было раем.

Наступила ночь. Устроившись на привезенных вещах, мы залили кипятком лапшу и поели. Посуды не было, поэтому ели прямо из кастрюли. Сталкивались над ней лбами и смеялись.

Какими словами выразить вкус этой лапши? Знали бы вы, как здорово простая лапша успокаивает разлад в душе! Человеку, не испытавшему ничего подобного, этого не понять. Из-за охватившей меня эйфории на секунду стало нечем дышать. Я был готов на все ради этой девушки.

Потом наступила неделя, где каждый день был как сон. Память возвращаться не собиралась, да я уж и перестал об этом жалеть.

Наши перемещения ограничивались станцией, ее окрестностями и маршрутами вдоль шоссе, по которому гоняли грузовики, и железнодорожной линией. Но скучно нам не было. Никогда прежде мы не бывали в этом месте, никогда прежде не видели людей, с которыми встречались теперь и иногда обменивались парой слов. Наведывались в торговые заведения в поисках самых стоящих вещей – приценивались в маленьких недорогих бутиках, делали покупки в супермаркетах, обходили местные кафешки, по одному в день. Каждый день у нас было новое яркое приключение.

Имени своего я не помнил, поэтому решил называться Исикавой. Рёко меня вроде как усыновила. Эти наши прогулки, естественно, привели к тому, что у нас кончились деньги. Надо было думать о заработке.

Рёко увидела объявление «Требуются продавцы» и устроилась в кондитерскую рядом со станцией. Я еще какое-то время шатался без дела, встречая ее с работы, но скоро до меня дошло, что я мало чем отличаюсь от халявщика в солнечных очках. Надо идти работать, заглянуть в бюро по трудоустройству, подумал я. Но там понадобится копия регистрационной карточки. Пока суд да дело, прошла еще неделя.

Как-то мы возвращались с Рёко после ее работы и услышали, что на каком-то заводике – всего десять минут электричкой – набирают людей. Рабочие нужны срочно, поэтому вроде как берут без официальной анкеты.

– Гоэмон Исикава[10 - Гоэмон Исикава – легендарный герой-разбойник, живший во второй половине XVI в., японский Робин Гуд, грабивший богатых и раздававший все бедным. Был публично казнен – сварен заживо – за попытку покушения на правителя Японии Хидэёси Тоётоми.]… Как тебе? – спросил я Рёко.

– Не годится, – отвечала она со смехом.

Мне нравятся имена, оканчивающиеся на «сукэ»[11 - Именной суффикс, являющийся частью многих японских мужских имен: Дайсукэ, Синсукэ, Косукэ и т. д.], и я решил: пусть буду Кэйсукэ. Так я стал Кэйсукэ Исикавой.

Заводик находился в Кикуна[12 - Еще одна станция на железнодорожной линии Тоёко.]. На следующее утро я поехал туда, и меня сразу взяли на работу. Видно, хозяевам были очень нужны рабочие руки. Правда, для начала меня взяли на почасовую оплату, но выбирать не приходилось. Попробуй еще найди такое место, где принимают без анкеты и даже фотографии.

Рёко по этому поводу купила шампанского, и мы отпраздновали нашу удачу. В нашей комнате был порядок; после разведки окрестностей, которую проводили несколько дней подряд, мы хорошо освоились в Мотосумиёси, где нам стал знаком каждый уголок.

Однако оставалась одна проблема, с которой у меня никак не получалось справиться. Зеркала. Почему-то я не мог смотреть в зеркала. Увидев зеркало на улице, отводил глаза. Не мог заходить в кафе, где были зеркала. Поворачивался спиной к зеркальному туалетному столику Рёко.

Конечно, я чувствовал себя перед ней неловко, но ничего не мог с собой поделать – мне становилось страшно, когда зеркало было повернуто ко мне. Однажды туалетный столик исчез. Рёко отдала его соседке. Когда я спросил, как же она теперь без зеркала, Рёко ответила, что вполне обойдется зеркальцем в пудренице.

В остальном наша жизнь протекала тихо и мирно.

С Рёко было все в порядке, тот тип в солнечных очках в Мотосумиёси не появлялся.

Как-то прохладным утром, когда от дыхания еще был виден белый парок, мы с Рёко, прижавшись друг к другу, направлялись на станцию. В толпе торопившихся на электричку сарариманов идти не хотелось, и мы выбрали кружной путь тихими переулками.