Находясь в эпицентре

Находясь в эпицентре
Софа Левитина

Что может быть лучше друзей, которые всегда готовы помочь и поддержать? Медленно Салли собирает вокруг себя очень дружную компанию совершенно разных людей, каждый со своей историей. Если бы они были знакомы дольше, если бы доверяли друг другу немного больше, проблемы, с которыми они столкнулись, не застали бы их врасплох. Группа подростков по воле случая была втянута в подпольную войну, где им предстоит научиться ответственности, решительности и компромиссам.

Находясь в эпицентре

Софа Левитина

Автор обложки – Лейла Алекперова

© Софа Левитина, 2018

ISBN 978-5-4490-7898-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Пожар

Маленький ребёнок, лежащий в своей кроватке, первый почуял дым. Клубки светло-серого, ещё безвредного газа проникали в нос и рот, заполняя лёгкие. Младенец зашёлся хриплым и надрывным кашлем, проснувшись. Немного разжав веки, малыш сразу пожалел об этом. Едкий туман осел на роговицу, отчего большие, похожие цветом и рисунком на Марс глазёнки наполнились слезами. Несколько секунд дитя осознавало происходящее, всё пыталось понять, больно ли ему на самом деле. Наконец затормозивший мозг дал первую реакцию на странные ощущения; малыш заплакал.

Слишком громко и протяжно загремел его плач в сонной и пустой комнате. Женщина, сладко спавшая на краю матраса, вскочила, кулаками потирая глаза. И остановилась статуей, забывшей, как дышать. Медленно принюхиваясь, словно боясь узнать этот запах, девушка сделала пару шагов к кроватке. Очнувшись от оцепенения, молодая мама побежала в гостиную, стараясь потушить ещё не начавшийся пожар. Было поздно.

Алым пламенем горела только что привезённая мебель, огонь то бросался на шторы, то заключал в свои тёплые объятья коробки, которые ещё не успели вынести. Дым поднимался вверх, не давая дышать, надрывая лёгкие ужасным сухим кашлем задыхающегося человека. Глаза болели и отказывались работать, может, поэтому женщина пропустила момент, когда огонь, вскочив на дверную раму, отрезал её от младенца, оставив обоих на верную смерть.

Отчаянным и испуганным показался маме крик её ребёнка. Сердце ушло в пятки, разум в попытке достать его оттуда бросился туда же, захватив с собой инстинкт самосохранения. Одно спасло женщину при отчаянном прыжке в огонь – любовь. Она не почувствовала жара, не услышала запаха, который мог бы свидетельствовать, что она обгорела. Схватив малыша, женщина бросилась к окну в надежде, что успеет раньше своего горячего врага. Она только переехала и ещё не смогла привыкнуть, что теперь живёт на пятом этаже. Поняв, что прыгать невозможно, а выход был лишь один, женщина громко заплакала. Тем не менее, не желая терять последнюю надежду, молодая мама дёрнула за раму, и толстое стекло уступило место свежему ночному воздуху, отодвинувшись в угол комнаты. Спасительный воздух ударил в лицо, наладив поток беспорядочных мыслей. Ребёнок перестал плакать и задышал полной грудью. Идея была опасная, но единственная.

Отвернувшись от окна, мать с малышом бросились в огонь. И опять не ощущался жар. И опять не было запаха. А может, они просто не чувствовали?

При последнем прыжке к входной двери девушка не закрыла глаза, чтобы с разбега открыть её и выбежать из злополучной квартиры. Она не закрыла глаза и увидела картину, которую приняла за видение, но запомнила навсегда. Огонь расступался перед отчаянной мамой с ребёнком на руках. Сдавался, бросался назад, уступал. Он не хотел опалить густую чёрную косу женщины и пухлые щёчки малыша. Не нужны ему были их раны. Он давал им проход, не смел задерживать. Справедливый, сильный, благородный. Вот как первый раз увидел огонь маленький ребёнок. Маленький ребёнок, внимательно смотрящий на пламя, впитывая его своими глазами. Маленький ребёнок, долго не знавший, что в ту жаркую ночь великая и властная стихия выбрала его своим повелителем, своим другом и помощником. Маленький ребёнок, в карих бездонных глазах которого поселился огонь, воспламенивший душу, такую же справедливую, сильную, благородную.

Глава 1

– Знаешь, Рин, я правда тебя очень люблю, – продолжая смеяться над нашим идиотизмом, еле проговорила я. У нас аж слёзы выступили от смеха.

Мы гуляли по чудесному заснеженному парку, а белые хлопья всё падали и падали с серо-голубого неба. Всё вокруг было окутано великолепным холодным ковром, и хотя было ещё не больше трёх часов дня, фонари уже горели желтоватым светом. Моя собака бесилась где-то в недрах огромных сугробов, лишь изредка гавкая, обозначая своё местонахождение. Вся одежда у нас была мокрая, потому что наше Великое Снежное Побоище закончилось совсем недавно, между прочим, моей победой. А теперь, мокрые и весёлые, мы плелись на встречу с нашими друзьями, которые заметно опаздывали. Хотя им, в принципе, можно, только-только закончился их турнир по футболу, и, судя по их развеселённым голосам в трубке, они выиграли. В одно время с ними должен был подъехать и мой лучший друг Том. А ещё вроде хотела подскочить Бити, заодно притащив с собой свою собаку. Насколько я поняла, Яна с Даниэллой подъедут через час, а Маша и её лучшая подруга будут здесь с минуты на минуту.

– Я тебя тоже люблю, но вот только в следующий раз ты так просто не отделаешься, – наконец отсмеявшись, ответила моя подруга.

В её волосах цвета тёмного шоколада блестели сильно выделяющиеся белые снежинки. А вот в тёмно-карих глазах сияли веселье и счастье. Обожаю видеть её такой. Её немного смуглому лицу очень шла улыбка до ушей и по-настоящему детский искренний смех. Возможно, никто и не заметил бы, насколько она сейчас красива, но для меня не обратить на это внимание невозможно.

У неё было что-то вроде депрессии, и ни один психиатр не мог понять, что же с ней. Она ни с того ни с сего началась, и, сколько мы ни пытались, нам никак не удавалось вывести её из апатии и регулярных вспышек ненависти ко всему миру. Наверное, месяц она пролежала дома, лишь изредка выходя на кухню поесть. У всех уже опустились руки. Мы всё ещё ходили к ней, разговаривали с ней, но результат был нулевой. В какой-то день мне так сильно надоело пустое место за партой рядом со мной, что я, больше не церемонясь, ворвалась к ней в квартиру, приказала сейчас же идти мыться – или я её помою сама, подобрала ей одежду, высушила ей волосы и накрасила. Катрина, посмотрев на себя в зеркало, немного приободрилась, но почему-то не захотела это показывать. Она не переставала ворчать себе под нос, как же она этого всего не хочет, что ей вообще не нравится выходить на улицу и что я не смогу её заставить. Смогла. Я буквально вытолкала её за дверь и заставила пойти со мной по магазинам. Тащить её на протяжении двух часов по улице было очень трудно, но результат того стоил. Мы походили по нашим любимым магазинам, зашли в кино на продолжение одного из наших любимых фильмов и поели в кафе. Часов до десяти мы тусовались в торговом центре, а потом я уговорила её маму, чтобы разрешила ей переночевать у меня. Не знаю, то ли от благодарности, то ли от лени она дала добро. Тогда мы проговорили всю ночь, успевая ещё несколько раз сбежать из дома погулять.

Теперь, когда Рина снова впадает в апатию, я даю ей громкую несильную затрещину. Она – самый важный для меня человек в мире, и если она пролежит всю жизнь дома, я себе этого не прощу. Я ей принесла огромную стопку книг по психологии и мотивации. И я рада сказать, что следов того жуткого времени, выпавшего из её жизни, почти не осталось. Лишь изредка, когда мы упоминаем о чём-то, что она пропустила во время своей «паузы» – как мы прозвали период её депрессии, – она просит нас объяснить, о чём мы. Конечно, никто, кроме меня, Маши и Дины – ещё одной близкой Катрининой подруги, которая только недавно переехала во Францию, из-за чего Катрина чуть снова не запаузнулась, – о том, что происходило, пока нашей подруги не было, не знает.

Новый ослепительно-яркий и насыщенный год начался с таких прекрасных событий. Новый год мы праздновали все вместе: я, Маша, Катрина, Валя и Дина со всеми семьями – и повеселились на славу. Столько мы не смеялись, наверное, никогда. А потом, часов в пять утра, мы все поехали в Валин пустой дом и пили на кухне чаёк, встречая рассвет. Столько тайн было рассказано, о которых нам страшно даже вспоминать, но так легко стало на душе после этих разговоров! А ещё на следующее утро мы испекли тортик и сделали смузи, вроде бы ничего особенного, но столько мелочей запомнилось мне с тех трёх дней, пока мы жили одни на Валиной даче до приезда её родителей. Это был самый идеальный праздник в моей жизни.

Я поймала себя на том, что снова не вижу и не понимаю, где я. Пора бы избавляться от привычки так далеко уходить в свои мысли, что потом с трудом возвращаться к реальности. Пытаясь выбраться из цепких лап воспоминаний, я не увидела веточку, лежащую на дороге, и споткнулась об неё. Поскольку лет семь я занималась фигурным катанием, я бы могла выйти сухой из воды, но вдруг моя собака, Деля, резко пронеслась мимо меня, и я всё-таки шлёпнулась в сугроб. Я была готова услышать смех своей лучшей подруги, но его поддержали ещё несколько голосов.

– Ловкость на высшем уровне у тебя, Салли, – послышался насмешливый, но добрый голос Яны. Даниэлла лишь тихо хихикала в сторонке. Она всегда закрывает лицо рукой и отворачивается, при этом её смех беззвучен и не понятно, смеётся ли она вообще. Вот мы всегда и говорим, что она хихикает в сторонке.

– Ага, я смотрю, дуракам не всегда везёт, – отозвался Петя, как раз футболист. Его серо-голубого цвета глаза лучились радостью победы. Он был без шапки, поэтому на его блондинистые волосы садились всё падающие с неба снежинки. Обычно презрительно поджатые губы растянулись в весёлой улыбке, которая всегда удивляла меня своей искренностью. Петя улыбается редко, но если и улыбается, то от всего сердца. Честно говоря, я немного схитрила, назвав его своим другом. Наши отношения состояли из язвительных комментариев, презрения, насмешек и редких минут полного взаимопонимания, когда нам достаточно посмотреть друг другу в глаза – и мы уже понимаем, что надо делать.

– Не согласна, тебе же везёт всегда, – весело бросила я, всё так же валяясь в холодном и мокром, но таком уютном, что из него совершенно не хотелось выходить, сугробе. Петин друг Марк так заржал, что все остальные повалились от смеха просто потому, что он очень заразительно заливается.

Трясясь от смеха, ко мне подошёл Том и протянул руку:

– Вставай, простудишься, – засмеялся он. Я взялась за его руку, но вместо того, чтобы подняться, резко дернула его на себя и откатилась в сторону.

– Извиняюсь, а Вы не обнаглели, женщина? – поинтересовался мой друг под громкие аплодисменты умирающих от смеха ребят, когда я, отряхнувшись, встала.

– Не думаю, месье, – засмеялась я и нагло заглянула в огромные ярко-синие глаза друга. Все его чёрные ресницы и волосы были в снегу, что делало его будто бы седым. – Дедушка Мороз, принеси мне, пожалуйста, ловкость.

– Сама ты Дедушка Мороз, – надул свои впалые щёки Том.

– Ага, а ты тогда Снегурочка, – встрял Марк и заулыбался своей белоснежной улыбкой, из-за чего у него на щеках заплясали ямочки. Я обожаю, когда у людей блестят глаза, а Марк – именно тот человек, серые глаза которого излучают радостный свет. Сегодня его длинные русые волосы были заплетены в тугой хвостик. От одной его улыбки хотелось смеяться, хотя его шутка вроде как не особо удалась, никому вокруг не было разницы. Как же я его обожаю!

– Чёрт, а можно я буду тогда обдолбанным снеговиком? – приехала по льду прямо на нас с Риной непонятно откуда взявшаяся бешено смеявшаяся Маша, чуть опять не уронив меня в сугроб. Метрах в ста от нас скучно плелась Валя, лучшая подруга новоприбывшей.

Машины густые длинные волосы были везде, но, что удобно, её натуральный цвет переливался от практически белого до русого, и никто никогда не мог понять, чьи волосы у них на одежде. А ещё я обожаю её салатового цвета глаза. Её лучшая подруга – почти полная её противоположность. У неё короткие чёрные волосы и карие глаза, она скучная и хмурая. Она-то как раз мне не очень нравится, но вот Маша её обожает. Что ж, я не против.

– Маша! Салли! Рина! Данни! Яна! Марк! Петя! То-о-омми! – послышался издалека знакомый и любимый сладенький голосок Билатриссы. Её собака уже давно бегала за моей.

– Бити! – приветливо отозвалась я и побежала навстречу хрупкой блондинке с огромными тёмно-зелёного цвета глазами, чтобы обнять. Маша так смешно снова прикатила к нам по льду, что заразила Бити всеобщим весельем ещё быстрее, чем можно было предполагать. Я побежала обратно, а девочки остались позади, долго обнимаясь.

– Да пошли! – не выдержав, крикнул Петя, когда мы всей компанией стали продвигаться по парку. Бити с Машей только начали нас догонять.

– Ну что, какие планы на сегодня, Мисс-Организатор-Всего-На-Свете-И-Сама-Ловкость Салли? – бросил Петя, пытаясь освободиться от медвежьей хватки Маши, которая запрыгнула на него, обнимая.

– Сейчас ещё немного погуляем и пойдём в кафе, – ответила я, улыбаясь.

– Что за кафе? – спросил Петя, наконец скинув с себя подругу.

– Просто кафе, – я пожала плечами.

– Ну, у него есть название? – немного помедлив, снова подал голос друг. Я закатила глаза.

– Я не помню.

– Тут миллион кафе вокруг, – заметил Петя.

– Ну, значит, в одно из них и пойдём! – Всегда ненавидела слишком чёткие планы и всегда по этому поводу ругалась с Петей.

– И ты уверена, что там будет нормально? – вполне логично поинтересовался мой друг.

– Будет ненормально – уйдём, – я закатила глаза. Мой друг заметил такое пренебрежение и начал закипать:

– У тебя всё так просто, удивительно!