Сигнал иного порядка

– В этом и уловка, как только ты понимаешь, что жизнь не имеет смысла и ценности, кончать с собой становится ещё более бессмысленно и бесполезно. Рано или поздно всё закончится в любом случае.

– Мой психотерапевт с тобой поспорил бы! Он постоянно убеждает меня найти цель в жизни, когда я собираюсь наложить на себя руки! – вспыхнула Алина.

– Ой, да прекрати! Сегодня все хотят наложить на себя руки, но почти никто этого не делает! Потому что не видят в этом ценности. И потом, все втайне верят, что, возможно, обретут смысл завтра. А без старения и в теоретическом бессмертии, до которого нам рукой подать, эта прокрастинация будет бесконечной. В этом наше отличие от нейросетей. У них есть цель. Без цели они находятся в состоянии смерти. У нас нет ни цели, ни смысла, но мы делаем вид, живём!

– Тогда зачем мы колонизируем космос? – прищурился Искандер.

– А вот и ответ на дилемму бестолкового существования. Только не путай человека с человечеством, – Вика села, переведя взгляд с зажигающихся звёзд на мужа. – У человечества, как у организма, всё ещё есть цель. Банальная и биологическая: распространиться по Вселенной, как вирус. А кто в этой системе мы, люди? Всего лишь кванты, где каждый по отдельности в своей суперпозиции по большому счёту не значит ничего. Он может быть одновременно и жив, и мёртв. По большому счёту, системе до этого нет никакого дела.

– Но если все эти твои условные кванты примут мужественное решение умереть, система тоже прекратит существование!

– Поэтому мы изобрели бессмертие, – отсалютовала Виктория мужу бокалом. – Кощунственную меру недоумков против крупиц сознательности.

На минуту все замолчали, внезапно заметив, что на реку опустился вечер.

– Да, – со вздохом протянула Алина. – Ты победила нас всех в своём диком пессимизме.

– Ещё говоришь, что тебя раздражает мода на декаданс, – улыбнулся Искандер.

– Да ну вас, – сказала Вика и откинулась на мягкие подушки, продолжив рассматривать звёзды.

Дан, покачнувшись, поднялся, сделал глоток шампанского и, рассудительно разведя руками, сказал:

– Ну и вечерок!

– Ох, – Искандер тоже не без труда встал на ноги и похлопал коллегу по плечу: – Это моя вина, я ведь знаю, чем завершаются все наши беседы на философские темы…

– Да нет, восхитительный спор, – пожал плечами археолог. – Даже не знаю, чью сторону принять!

– Какие тут стороны, – фыркнула Алина. – Всё совершенно очевидно! Или ты хочешь жить и веселишься, или грустишь и умираешь! – она подскочила, едва удержав равновесие, и провозгласила, подняв бокал и расплескав половину на мужчин: – Сегодня мы веселимся!

– Поддерживаю! – захлопал в ладоши Искандер. – Станцуем?

– Кстати! – Дан направился к рулю. – Яхта показывает, что мы на прямом участке рукава, так что можем поупражняться в судоходстве!

– Звучит небезопасно, – коллега подошёл, заглянув через плечо на экран. – Во мне, наверное, уже больше бутылки!

– Да это ерунда, – отмахнулся Дан. – Изгибов нет, к тому же лодка компенсирует руление. Я уже давно этим занимаюсь. У меня даже есть лицензия.

– Обожаю ходить под парусом! – прильнула к нему разомлевшая Алина.

– Да, – он бережно отодвинул её. – Мы просто снимем с автопилота, и я покажу, как управлять, – предложил он Искандеру.

Тот громко рассмеялся, покачал головой и ответил:

– Я воздержусь! Лучше понаблюдаю за мастером!

Дан пожал плечами, ввёл код лицензии и разблокировал ручное управление. Яхту немного повело, но он тут же выровнял ход и прибавил скорости.

– Проще простого!

Виктория, безразличная к общему веселью, лежала в подушках на носу корабля и размышляла о том, что людям, должно быть, никогда не добиться бессмертия. Ведь даже Вселенная смертна. Она не верила в романтическую идею прошлых поколений, что человечеству суждено познать законы природы и остановить энтропию. Она верила в конечность мира, в смерть, и именно это придавало смысл её жизни. Вика повернулась на бок и любовалась зеленью Нильских берегов. На секунду вся красота вечера, мерный ход лодки по реке, радостный гомон друзей, показались её особенно важными. Словно именно такие секунды, полные чувственного удовольствия, противоречащего очевидной бесцельности существования, стоили того, чтобы жить.

– Вика! – задорно позвала её подруга. – Иди к нам!

Она поднялась на локтях, посмотрела на друзей и расплылась в улыбке. Мягкие огни яхты освещали их счастливые лица на фоне темнеющего неба. Они махали ей и салютовали вновь наполненными бокалами. Виктория встала и расправила платье. Яхта качнулась. Женщина неуверенно нащупала босыми ногами ступени и двинулась к друзьям.

Дан схватился за руль, слишком поздно заметив неожиданно поднявшуюся мель, и лодка резко остановилась. Все трое у руля врассыпную полетели на палубу смеясь.

Вика взмахнула руками в попытке ухватиться за что-нибудь, но поблизости ничего не оказалось. Ноги оторвались от лестницы, и женщина полетела назад. Она уже почти ощутила, как плюхается в мягкие подушки, и даже расслабилась, пьяно улыбаясь. Вместо этого, будто со стороны, Вика услышала глухой стук, и мир перед глазами рассыпался на миллионы сверкающих брызг. Огоньки вспыхнули ярче и собрались в отдалённую белую точку. Она начала уменьшаться, мигая, и растворилась в окутавшей сознание чёрной мгле. Женщина застыла в этой густой пустоте, не ощущая ни пространства, ни времени. Когда внезапно блаженное ничто оборвалось, и всё заполнил красный навязчивый свет.

6

Виктория почувствовала невыносимую тяжесть своего тела. Его словно приковал вес всего мира. Она сжала веки, отчего краснота на секунду потемнела. С медленным выдохом Вика открыла глаза, мелко заморгав от яркого света сияющей реальности.

– Очнулась, – услышала она дрожавший облегчением голос мужа. – С ней всё в порядке?

– Да, – ответило незнакомое металлическое сопрано. – Мозговая деятельность полностью восстановлена. Может быть лёгкая потеря памяти. Воспоминания восстановятся в течение недели.

– Викуша, – она увидела расплывчатый силуэт, почувствовала горячую ладонь на собственном плече. – Ты жива! Всё хорошо!

Во рту было сухо, она попыталась облизать губы, шершавый язык неприятно царапал тонкую кожу. Она прочистила горло и прошептала:

– Что случилось?

– Ты неудачно упала, но уже всё хорошо!

– Долго я была… в отключке?

– Ты, – муж замялся. – Упала ты вчера, прошли сутки. Ты уже в сознании, это очень хорошо! Доктора говорят, мы успели вовремя, повезло, что были рядом с Каиром. Тут лучшая клиника в Египте.

Вика перевела дыхание, попыталась приподнять голову, но затылок тут же пронзила ужасная боль. Она решила пока не двигаться.

– Полежи, – Искандер погладил её по голове. – Тебе нужно восстановиться. Ткани зарубцуются через пару дней. А выпишут тебя уже завтра. Больше никакой угрозы жизни нет.

– Ладно, – ответила Виктория и провалилась в тёмный тягучий сон без сновидений.

В том, что в тот вечер на яхте она умерла, Искандер признался, только когда они вернулись в свой Асуанский дом. Решение о воскрешении он принял мгновенно, увидев залитый кровью жены деревянный нос судна. На расстроенные аргументы Вики муж отвечал молчанием. Да, она не успела подписать бумаги об отказе от реанимации. Когда не стареешь, смерть кажется чем-то нереальным.

Несколько дней спустя они серьёзно поссорились, пожалуй, впервые за всю супружескую жизнь. Муж вёл себя как ни в чём не бывало, будто супруга подхватила лёгкую простуду или страдала от последствий введения геномода. На очередной заведённый им разговор о планах на выходные Виктория резко ответила, что не намерена строить с ним будущего ни сейчас, ни когда-либо ещё. Искандер вспылил, обвинив её в чрезмерно капризной и эгоцентричной натуре, сетуя, что ему постоянно приходится краснеть за неё и носиться с женой, как с ребёнком. Она не выдержала и ответила, что его никто об это не просил, и в этих отношениях она всегда чувствовала себя словно в капкане: муж решал, что ей надеть, что съесть, когда время ложиться спать и какую миссию выбрать следующей, чтобы удовлетворить его страсть к свежим овощам. Ссора переросла в поединок, где оружием были самые обидные для каждого слова. Супруги долго были вместе, поэтому знали, как причинить друг другу боль.

Больше они не делили постель, Искандер стоически занял диван в гостиной и обиженно смотрел на неё по утрам, когда Вика, поднимаясь после полудня, сооружала себе немыслимые завтраки из бутербродов с беконом и огромной чашки чёрного чая и удалялась во внутренний двор созерцать его увядающий огород.

Мир вокруг виделся посеревшим, потерявшим смысл. Виктории казалось, что она живёт по сценарию. Будто вся жизнь катилась по давно проложенным рельсам. Чтобы сгладить это раздражавшее чувство предсказуемости, она начала размышлять, как преодолеть рутину. Вика передала рабочие материалы Дану, чтобы он помог её команде сдать участок. Организму был необходим отдых, так что несколько дней она провела дома, сидя на террасе и размышляя о своей новой жизни. Заходившие коллеги шутили, рассказывали о последних новостях, пытаясь развеселить, но ничто не трогало её. Все они были призраками в её глазах, слабыми отголосками прошлого. Будто часть воспоминаний вырезали из памяти. Нет, Вика отлично помнила всю свою жизнь, но не чувствовала по её поводу никаких эмоций. Ей казалось странным решение выйти замуж за Искандера. Он был очень заботливым и умным, с ним всегда было о чём поговорить, но этого было недостаточно. Ведь между ними никогда не было искры. Никогда её не охватывала страсть при виде мужа. Он был просто удобным побегом от одиночества. Работа в одной области, общие цели, похожие ценности. Будто вычищенный от грязи сюжет фильма. Этого должно было хватать, но теперь стало очевидно, что она бежала от себя. Пряталась в уютном мирке, делая из своей жизни такой же музей, каким стала колыбель человечества. Виктория была противна самой себе. Вызывали отвращение все, прожитые во лжи, годы. Больше всего ей стало невыносимо соседство с Искандером. Ведь он предательски воскресил жену, зная её взгляды на этот вопрос. Вернул к жизни из эгоизма, из нежелания менять устоявшийся порядок вещей. Конечно, со стороны причина его поступка казалась очевидной: Искандер любил её. Только Вика была уверена, если бы чувства были искренними, муж посчитался бы с её волей.

Дни, проведённые в размышлениях, прошли не впустую. Вика поняла, что дальше так продолжаться не может. Раз ей дан второй шанс, стоило использовать его. Она умрёт для этого мира, для всех его жителей. Исчезнет из жизни Искандера, как бы он ни стремился это остановить. Сложность была в том, что новых целей Виктория найти не могла. Ни еда, ни музыка, ни искусство, ни люди больше не вызывали никаких откликов в душе. Казалось, она продолжала жить по инерции, словно кто-то запрограммировал её, и Вика, хоть и без желания, должна продолжать свой путь, не видя в сером тумане будней никакого смысла.

Единственным событием, к которому она питала хоть какой-то интерес, была мерцавшая на горизонте конференция по Кеплеру-47. Силы восстанавливались довольно быстро. Так что она заявила Искандеру, что, несмотря на больничный, летит на орбиту вместе с коллегами. Участвовать в презентации проекта Вика отказалась. Её целью было выступление учёного, занятого проблемой новой колонии. Его звали доктор Рудольф Абель, и он занимался всем: от дешифровки сигнала до организации экспедиции к далёкой системе звёзд. Он был очевидно одержим своим делом. Именно этого Виктории и недоставало. Ей хотелось заразиться энтузиазмом учёного, чьи лекции она с интересом слушала последние дни.