Хорошая девочка попадает в неприятности

– Ага, троюродный. Отец попросил приютить на пару недель, пока пацан вузы столичные посмотрит, а то у мачехи очередная драма…

– Добрая ты, Ленка, – отхлебнув кофе, резюмировала Татьяна. – Слишком. Слушай, а что это за хрень на нем надета?

– Так он косплеем увлекается, – выкрутилась я. – Костюм показывал.

– Тоже с придурью?

Татьяна приподняла аккуратную бровь, и, покачав в ухоженных руках чашку, добавила:

– Может, оно и к лучшему. Ты ж скоро там одна пылью покроешься, а кошка тебе отвечать начнет. Ладно, я тебе что рассказать хотела. Прикинь, вчера Сергей…

Поставив мысленно зарубку купить Рину шмотки, я сосредоточилась на повествовании Татьяны о ее драматических взаимоотношениях с очередным ухажером. К концу обеденного перерыва Сергей был признан недостойным и определен на испытательный срок.

В магазине мужской одежды глаз мгновенно отметил салатовую футболку подходящего фасона, а сердце пропустило удар. Прошло уже два года, а я все еще неосознанно выбираю тебе одежду. Моргнула, пытаясь стряхнуть мокрую дымку. Нельзя об этом думать. Не сейчас. Все, Лена, хватит торчать хлюпающим сталагмитом, у тебя дома ребенок голодный и без трусов. Хотя трусы я Рину покупать, пожалуй, не стану. Он после этого вообще со мной разговаривать не сможет.

Спортивные брюки, пара футболок, носки. Надо будет снять мерки для джинсов и обуви, а потом выпустить на улицу. Посмотреть на реакцию окружающих. Если честно, я все еще сомневалась в том, что Рин реален. Теперь в супермаркет и домой.

Встретивший меня в дверях Рин был голоден и встревожен. Пришлось сразу пойти на кухню, выдать ему стопку бутербродов и готовить ужин, одновременно отвечая на вопросы про все-все-все. Когда я вспомнила о Мерлине, парень уронил вилку. Поднимая ее, зацепил головой столешницу. Потер рыжий затылок и, взяв чистый прибор, взволнованно попросил рассказать все, что я знаю об этом Великом Волшебнике. Ага, именно так, с придыханием. Похоже, в их мире старина Мерлин был популярен.

– Хорошо, – согласилась я, – но после того, как вы переоденетесь.

Надо брать тепленьким, а то опять полчаса стесняться будет.

– Я купила вам кое-какую одежду. У нас не принято ходить в мантиях. И очень прошу, – пришлось добавить, когда парень начала гипнотизировать надкушенную отбивную, – не нужно ничего себе придумывать. Вы мой гость, я хочу вам помочь. В конце концов, поскорее отправить вас домой в наших общих интересах.

– Я все понимаю, – не поднимая глаз, вздохнул Рин. – Это нехорошо, что я у вас живу.

– Нехорошо? Почему?

– Ведь я мужчина, вам не родственник.

Я не засмеялась и ни на секунду не усомнилась в серьезности его намерений. Больно честное у парня лицо.

– Послушайте меня, пожалуйста. В этом мире правила другие. И в том, что вы у меня живете, нет ничего предосудительного.

Рин принялся полировать взглядом узор на скатерти.

– Ну, представьте, – продолжила я, – что я ваша сестра или тетя.

– Сестра? – он наконец-то поднял глаза.

– Да, старшая. А для старших сестер совершенно естественно заботиться о младших братьях.

Я улыбнулась.

– Значит, вы согласитесь стать моей кровной сестрой?

Парень выглядел так, будто решил сложную задачу.

Впрочем, почему бы и нет? Лишний родич карман не тянет, а если Рину это поможет успокоить его тараканий цирк, лучше будет всем.

– Соглашусь, – кивнула я. – А как это?

– Нам нужно смешать кровь и принести клятву. И тогда перед богинями я стану вашим братом. Буду вас защищать!

Вид у Рина был настолько серьезным, что улыбку пришлось спрятать за глотком чая.

– А крови много нужно?

– В книгах пишут, достаточно нескольких капель, – вспоминая, Рин забавно морщил нос. – Их надобно смешать в сосуде, а потом, держа над ним руки, произнести клятву.

– Ясно. Тогда делаем так: я готовлю все для кровопускания, а вы запишите на бумажке текст клятвы, чтобы я ничего не напутала. Договорились?

– Да!

Рин метнулся в комнату, изрядно озадачив лежавшую на табуретке Клеопатру. Раньше кроме нее по дому с такой скоростью никто не перемещался.

На кухонном столе лежали иголки от одноразовых шприцев, пластырь, сувенирная пиала, вата и бутылка виски. Последнее предназначалось для дезинфекции, в том числе внутрь. Предварительно объяснив Рину правила стерилизации, я протерла палец алкоголем, уколола, выдавила в пиалу несколько красных капель и заклеила ранку. Мой будущий братец проделал те же манипуляции. Затем мы соединили левые руки над сосудом и зачитали клятву. Рин по памяти, а я по бумажке. На всякий случай. Я была настолько сосредоточена на тексте, что не заметила, как ладонь Рина сильнее сжала мою. Отмучавшись, перевела глаза с листа на ошарашенное лицо названого братца, а потому уже на пиалу, в которой горело ровное пламя. Фиолетовое и очень красивое. Накаркала, значит. Молодец.

– Рин, – тихо позвала я, но реакции не последовало. – Ри-ин.

Парень уставился на огонь, будто от этого зависела его научная карьера. Пришлось вытянуть правую руку со все еще зажатой в ней бумагой и помахать перед лицом новоиспеченного родственника. Рин выпустил мою ладонь. Пламя погасло, но парень продолжал таращиться в чашку. Пустую и чистую. Похоже, пора звать на помощь старину Джека.

От глотка виски Рин скривился и закашлялся. Я забрала у него стакан, налила еще, отхлебнула и нарочито безразличным тоном поинтересовалась.

– А оно так и должно гореть?

Вместо объяснения меня озадачили вопросом, в котором звучала смесь недоверия и обиды.

– Вы что, волшебница?

Я поперхнулась от неожиданности. И поняла: вот сил моих больше нет. В конце концов, я живое существо и имею право на эмоциональную реакцию.

– Да какая, блин, волшебница? – грохнула стаканом по столу. – Я обычная женщина! Совершенно обычная, понимаешь? И вот такое вижу первый раз в жизни. И страшно мне до чертиков. И прекрати на меня смотреть, будто я у тебя любимую игрушку отобрала!

От моей тирады Рин смешно втянул голову в плечи и пробормотал:

– Извините, я не хотел вас обидеть.

Ну вот, напугала ребенка.

– Это ты извини, братец. Я просто ничего не понимаю и поэтому очень боюсь. Объясни, пожалуйста, что здесь сейчас произошло?

Он вытянул длинную тощую шею, посмотрел на меня с плохо скрытым недоверием и медленно проговорил:

– Когда произносят клятву кровного родства, богини скрепляют ее, давая знак.

– Значит, пламя – часть ритуала?