Ганзейские сказы

Ганзейские сказы
Софья Шамраева

«Ганзейские сказы» – увлекательная книга о средневековых приключениях для детей и взрослых.«Сказ о Ганзейском хождении в землю Псковскую» – рассказ о путешествии прусского купца Иеронима Майера и его племянника Якоба в Псков, об их сражении с речными разбойниками, о любви, предательстве и загадочном алом янтаре…«Сказ о печати магистра» – продолжение первого рассказа в жанре «повесть-путешествие». Сын Якоба Густав вырос и пришла пора готовиться вступать в гильдию. Только Густав не слишком интересуется профессией отца. И тут ему неожиданно подворачивается блестящая перспектива – путешествовать с посольской делегацией в Московию. Много всего повидал Густав на чужбине, но по возвращении домой отдохнуть ему так и не придется. Во дворце герцога назрел шпионский заговор, и под угрозой честь дипломатов. Нелегко придется Густаву – ведь надо и международные отношения спасти, и любимую не потерять. Но у Фортуны каждый храбрец-?сорвиголова на учете!

Софья Шамраева

Ганзейские сказы

Сказ о ганзейском хождении в землю псковскую

Часть I

Солнце в этот день светило необыкновенно ярко. На голубом небе не было ни единого облачка, и погода словно благоволила размеренной псковской жизни. Солнечные лучи отражались в куполах храмов и в шлемах ратников, стройными рядами проходивших возле могучих стен псковского кремля. На деревянный помост выходили женщины с корзинами, полными белья, и неспешно, попутно сплетничая и рассказывая друг другу последние новости, принимались за стирку.

Недалеко от пристани пара крестьянских мальчишек ловили рыбу. Они любили это место, потому что здесь часто можно было увидеть заморские корабли, привозившие диковинные товары, и чужеземцев, одетых в небывалые костюмы. Вот и сейчас в лазурной дали они увидели несколько красно-белых парусов. Через некоторое время на горизонте стал отчетливо виден караван разнообразных кораблей, приближающихся к пристани. На их палубах толпились люди в заграничных одеждах, похожие на тех, кого называли «немцами» или «гостями». Корабли причалили к пристани, и вскоре на берег по трапу стали сходить люди, выкатывая перед собой бочки и вынося на плечах огромные тюки и мешки.

На палубе переднего корабля с выведенной серебряными буквами надписью «Der Schwann» («Лебедь») стояли и разговаривали два человека. Один был рослый, крепкого сложения, лет сорока, с густыми каштановыми бакенбардами, в дорожном плаще из темно-синего сукна, наброшенном поверх длинного кафтана с аккуратно подобранными и перетянутыми у локтей рукавами. На голове у него красовалась черная шапочка, опушённая по краям мерлушкой, а на ногах – черные узкие сапоги. Это был не кто иной, как хозяин корабля, весьма почитаемый ганзейский купец Иероним Майер из Кёнигсберга. Он уже не в первый раз приезжал в Псковскую землю, чтобы выгодно продать рыбу, жёлтый янтарь, голубое фландрское сукно, а заодно купить красивые вещи в подарок бургомистру и его супруге. Второй был юноша в ярко-красном берете, из-под которого выбивались пряди русых волос, в его серых глазах светилась восторженная мечтательность. На нем был плащ такого же покроя, как и у Майера, но светло-коричневый. Это был племянник судовладельца по имени Якоб, впервые вышедший с ним в море. Вот о чем они говорили.

– Вот увидишь, Якоб, – говорил Майер, одновременно посматривая на пристань, где вовсю сновали люди, одетые в разнообразные одежды, слышалась незнакомая речь, – вот увидишь, тут найдется больше красивых и ценных товаров, чем в Ольборге и Амстердаме. Русские, я слышал, большие охотники до рыбы, и не будь за мной славной Ганзы, если удача не будет ходить за нами хвостом!

– Не сомневаюсь, дядюшка – отвечал молодой человек, – и полагаю, что для моей дорогой Маргариты и для её матушки тоже найдется что-нибудь стоящее.

– Разумеется, мой мальчик! Когда я был не старше тебя, мой отец частенько наведывался с кораблями в эти славные земли и рассказывал мне о здешних жителях-кривичах. Право, жители Псковской земли – весьма интересный народ…

– Господин Майер, последнюю бочку с селёдкой вынесли на берег, – с сильным акцентом доложил, подойдя к купцам, корабельщик-венгр.

– Хорошо, Матиа, ступай, – кивнул судовладелец и, обратившись к племяннику, поманил его рукой.

– Идём, мой мальчик.

Якоб сошёл вслед за дядей по трапу. На пристани уже собралось множество горожан различных сословий, званий, возрастов, и все с любопытством и восторгом смотрели на прибывших гостей-купцов; бояре в высоких шапках и красных сапогах, боярыни в повойниках и платках, закрывавших всю голову, служилые люди в красных зипунах, с саблями за поясом, два дьячка с бородами, закрученными наподобие пружин, мальчишки-подмастерья, бабы-калачницы с лотками… словом, настоящая людская карусель.

С другого корабля «Санта-Анна» сошли на берег два других торговца. По одежде и по итальянскому говору в них можно было распознать уроженцев Венеции.

– Право, Винченцо, если весь этот народ будет так толпиться, нам негде будет поставить наш груз, – приятным тенором жаловался один, с меланхолически бледным и узким лицом. На нем был изумрудного цвета плащ со складками, из-под которого виднелись изящные руки с длинными и тонкими, как у женщины, пальцами.

– Эй ты, поосторожнее, там хрупкое стекло! – эти слова относились к кормчему, ковылявшему со своей ношей впереди.

– Ты прав, Беральдо, – слегка простуженным голосом отвечал другой, в темно-фиолетовой одежде и черных перчатках. Его острый нос и мрачные глаза придавали ему сходство с филином. – Смотри! А вот и проклятые прусские торговцы!

Якоб и его дядя тоже заметили их и поспешили пройти мимо. Они, как и большинство немцев, недолюбливали надменных венецианцев, не только за их приверженность Папе Римскому, но и за причастность, по слухам, к контрабандным делишкам. А итальянцы, в свою очередь, пренебрежительно относились к пруссакам, во-первых, как к протестантам, а во-вторых, из-за союза прусского короля с Генрихом II, претендующим на некоторые северные герцогства. К тому же они считали, что их товар – серебряная и стеклянная посуда – может привлечь больше покупателей, чем какая-то там селедка.

– Я сейчас вернусь, Якоб, а ты подожди меня здесь, – сказал Майер и направился к писцу, сидевшему неподалёку и записывавшему в книгу количество товаров.

– Да, дядюшка, – рассеянно отозвался племянник.

Он уже был поглощён пёстрой людской каруселью и только успевал поворачиваться направо и налево. Внезапно мимо него прошмыгнул какой-то заморыш в ветхой рубашке. Одновременно в толпе раздался женский крик:

– Ой, батюшки! Да что же это делается-то!

Якоб, пробравшись сквозь толпу, увидел двух женщин: одну пожилую в алой парчовой кичке на голове и пестрой шали на плечах, другую – молоденькую, в летнике цвета морской волны и кокошнике с изумрудами. Лицо первой выражало беспредельное возмущение, второй – оторопь.

– Чего случилось, тетка? – спросил пожилую сотский в зипуне.

– Ой, милой! У боярышни колечко с мизинца какой-то прощелыга стянул!

От негодования щеки женщины раздулись и заалели, как ее кичка, а сама она стала похожа на распушившуюся индюшку.

– Серебряную утварь подошли поглядеть, а он тут как тут – колечко схватил и дёру! Да вон он, охальник, на корабль запрыгнул!

Действительно, воришка, замеченный Якобом, успел взбежать на корму «Санта-Анны» и с наглым удовольствием покачивался на капитанском мостике. Собравшийся вокруг народ показывал на него пальцами, слышались изумлённые возгласы и смешки. Венецианцы, только что демонстрировавшие свой товар покупателям, сначала онемели от неожиданности, а потом разразились яростными проклятиями. Сотский первым сообразил, что надо делать.

– За мной, ребята! Лови вора! – скомандовал он, и все остальные сотские спешились и бросились на корабль.

Кто-то оказался быстрее других и ринулся прямо на капитанский мостик, чтобы схватить наглеца, но тот с ловкостью обезьяны взобрался на рею и, балансируя по ней, издевательски поглядывал сверху на сотских.

– Вот мы тебе, кобылину сыну, покажем кузькину мать! – кричал снизу первый сотский.

Якоб, не думая больше ни минуты, взбежал на корабль, залез на бочку, стоявшую под мачтой, оттолкнулся от неё обеими ногами и повис на рее, ухватившись за неё руками. Этого воришка явно не ожидал. Якоб, воспользовавшись его замешательством, одной рукой схватил вора за ногу, сбросил его вниз на мягкие тюки, а затем спрыгнул сам.

– Ай да немец, ай да хват! – послышались одобрительные голоса сотских.

Побежденный, лежавший в самом жалком положении, испуганно моргнул и закрыл лицо руками. Якоб заметил, что из-за пазухи у него выкатилось кольцо с крупным лиловым камнем.

Юноша бережно поднял его и увидел, что к трапу подошла та самая девушка в бирюзовом наряде вместе со своей спутницей. Якоб протянул ей кольцо.

– Спасибо тебе, купец! – голосок молодой незнакомки звучал, как струна лютни. Якоб почувствовал, что сейчас он утонет в этих глазах-озерах, поэтому поспешил поклониться и прошептать первое, что пришло ему в голову:

– Meine Fr?ulein, ich bin immer zu Ihren Diensten! (Сударыня, я всегда к Вашим услугам!)

Он прошептал это по-немецки, но девушка поняла его.

– Прошу, возьми этот перстень в дар. Матушка говорила мне, что этот камень – лиловый гранат – сохранит от измены.

Она повела ресницами на крупный камень в перстне. Якоб надел кольцо на палец и благоговейно поцеловал руку своей новой покровительницы.

– А басурман-то не промах! Храбрец, одно слово! – одобрительно проговорила женщина, увидев, как зарделось лицо её воспитанницы. – Жаль, что по-нашему не говорит, а то был бы тебе, Настенька, муж хороший!

– Ах, тетушка, будет вам! – Настенька поправила кокошник на голове и, бросив лучистый взгляд на молодого купца, вместе с теткой поплыла сквозь толпу. Якоб проводил её долгим заворожённым взглядом и не заметил, как к нему подошёл его дядя.

– Я всё видел, мой мальчик! И горжусь тобой!

Майер так хлопнул его по плечу, что Якоб чуть не потерял равновесия.

– А теперь пошли, пока нас эти паписты не согнали! – это относилось к венецианцам.

И Якоб последовал за дядюшкой. В спину ему смотрели десятки девичьих взглядов и слышался восторженный шёпот.

– А с тобой, голубчик, мы еще разберемся! – говорили сотские, сводя с корабля неудачника-воришку. – Сведём тебя к посаднику, ужо он тебя так угостит, что мало не покажется!