Беньямин и Брехт – история дружбы

.

Сам Брехт описывал свой «дар» в заметке, сделанной около 1930 года, как «настоящее мышление»: «Он мыслит в чужих умах, а его головой думают другие»

. В 1932 году Беньямин использовал это выражение, несомненно почерпнутое в одном из разговоров, в рецензии на сборник эссе Курта Хиллера «Прыжок к свету» [Der Sprung ins Helle]: решающим является «не индивидуальное мышление, а как однажды сказал Брехт, искусство мыслить в умах других людей»[50 - GS III. S. 351. Рольф Тидеманн исключительно удачно озаглавил послесловие ко второму изданию сборника работ Беньямина о Брехте этой цитатой: «Искусство мыслить в умах других людей» (Tiedemann R. Die Kunst. S. 175?208).].

Вот ещё один пример развития темы и внутреннего родства позиций Брехта и Беньямина. В разговоре 8 июня 1931 года они обсуждали разные формы жилища. Этот разговор перекликается со своеобразным диалогом текстов Беньямина и Брехта, в которых жильё и жилище играют социальную, а также эстетически-дизайнерскую роль

. Художественно-политический аспект этого диалога связан с проблемами, ставившимися теоретиками и практиками новой архитектуры [51 - В исследовании о «Берлинском детстве на рубеже веков» Хайнц Брюгге-манн указал на связь между текстами Беньямина и работами Зигфрида Гиди-она, в частности его работой «Освобожденное проживание» [Befreites Wohnen] (1929) (Br?ggemann H: Das andere Fenster: Einblicke in H?user und Menschen. Zur Literaturgeschichte einer urbanen Wahrnehmungsform. Frankfurt a. M: Fischer, 1989. S. 233?266).]. Беньямин заявил в статье о Хесселе 1929 года:

…культ жилья в старом смысле, с ключевым мотивом уюта и безопасности, теперь окончательно разрушен. Гидион, Мендельсон и Корбюзье превращают человеческое жилье в пространство, пронизываемое всеми мыслимыми силами и волнами света и воздуха

.

Обсуждая свою «излюбленную тему», жилищё

, Беньямин раз за разом обращается к словам Брехта из «Хрестоматии для жителей городов»: «Сотри следы!». В мае 1931 года Беньямин сделал в своем дневнике следующие записи в связи с разговором с Эгоном Виссингом: «оставление следов – это не просто привычка, но первичный феномен любых привычек, связанных с проживанием»

. Эта фраза возвращается в наброске Беньямина «Жить, не оставляя следов»

, в тексте «Опыт и Скудость»

и, наконец, в слегка измененном виде в эссе «Париж, cтолица XIX столетия»: «Жить – значит оставлять следы»

.

При рассмотрении совместной попытки Беньямина и Брехта разработать типологию «жилища», включающую взаимодополняющие виды поведения в «жилище», необходимо учитывать, что разрабатывалась она на фоне изменяющихся опыта, жизненного уклада и способов восприятия. Беньямин изложил аргументы и критерии классификации в дневниковой записи за май-июнь 1931

:

можно было бы предложить два типа обитания:

1. сопереживательное жильё, формируемое с участием окружающего пространства и обитателя (актер, театральные привычки)

первое поле

2. гостевое жилье, где стул не входит в зону ответственности; он «служит» для сидения, он не срастается ни с кем, он НАгружается + РАЗгружается

оба представления обычно объединяются в одном индивиде

* * *

два других объединенных представления:

3. тип жилья, вынуждающий живущего максимально следовать привычкам (навязанным)

второе поле

4. тип жилья, вынуждающий живущего минимально перенимать привычки

* * *

разграничение 2-х полей (очищение)

1. неуточненное представление о собственности

2. уточненное представление о собственности (ориентир владелиц съемных меблированных квартир)

3. гостевое жилье: уклад кратковременных привычек

4. домование (вандалы), разрушающее жилье. Заживание (aufwohnen)

Из «Дневника» следует, что Брехт предложил противопоставление «сопереживательного» и «гостевого» жилья (первое поле), а Беньямин разделил типы жилья на вынуждающие живущего максимально и минимально перенимать привычки (второе поле). Разговор между Беньямином и Эгоном Виссингом предварял последующую классификацию Беньямина, представленную вторым полем. «Традиционная буржуазная квартира восьмидесятых» заставляла её обитателей «максимально принимать привычки». Слова «Сотри следы!» из первого стихотворения «Хрестоматии для жителей городов» Брехта зовут к другому: автор выступает против типа жилья, навязывающего привычки (№ 3), и предлагает жилье, предполагающее максимальную свободу действия (№ 4). Следы следует стирать; в центре внимания представление о жилье, требующем перенимать минимум привычек [52 - Заметка из «Парижских пассажей» (№ 14, 4 // GS V/1. S. 291) соотносится с мыслью из более поздней беседы, описанной Беньямином в ежедневнике: «Добавление к брехтовским исследованиям о жилье и представлениям в целом: отель как тип жилья» (GS VI. S. 441).].

Здесь примечательно, прежде всего, игровое формирование мыслей в процессе речи. Беньямина и Брехта связывал общий интерес к социальным и практически ощутимым привычкам и образу поведения людей. Каталог способов обитания в жилище представляет собой модель, функционирующую как театральный жест: черты характера и манеры людей могут изучаться через их психологическое и социальное происхождение и соответствующие способы коммуникации как их результат. Модель диалектична; границы классификации подвижны; разные манеры могут объединяться в одной личности, они переходят одна в другую и в известной степени определяют друг друга.

Для встреч Беньямина и Брехта до 1933 года характерны «продолжительные и крайне вдохновляющие беседы»

и большое количество планов, включая самый интересный – проект журнала Krise und Kritik

. Беньямин объяснял свой интерес к сотрудничеству личностью Брехта, чье творчество было, по мнению Беньямина, типичным для разделяющей левые взгляды критической интеллигенции в целом. Всё в большей мере Беньямин говорил pro domo, пытаясь донести до Гершома Шолема значимость творчества и убеждений Брехта.

Помимо Krise und Kritik, с дружбой Беньямина и Брехта в Берлине с 1929-го по 1932 год связано еще несколько заметных проектов, объединенных стремлением к оказанию общественного воздействия. В то же время не вполне ясно, были ли они чем-то бульшим, чем игра ума. Рассмотрим их, чтобы точнее определить место Krise und Kritik в контексте интеллектуальной и социальной истории.

1. План 1930 года «разгромить Хайдеггера этим летом силами дружного кружка читателей, руководимого Брехтом и мной»

провалился, потому что Брехт сначала болел, потом отправился в Ле-Лаванду и, как обычно, на летние каникулы – в Баварию. Творчество Хайдеггера привлекало Беньямина и Брехта. Они хотели завязать с ним бой в предполагаемом журнале как с «образчиком вождистского культа», считая его философию антиподом излюбленному ими практическому мышлению. Как вспоминал Гюнтер Андерс в 1992 году, этот план мог простираться за пределы «кружка читателей»:

Я не смогу Вам много рассказать о разных журнальных проектах Брехта. Я помню только, как – наверное, в 1932 году – Брехт и Беньямин собирались издавать анти-хайдеггеровский журнал. Я также помню, как в некотором замешательстве напомнил Брехту, что, по его словам, он не читал Хайдеггера и не слышал его выступлений. То же относилось и к Беньямину, и я тогда сказал, что, учитывая это обстоятельство, было бы несерьёзно затевать такой направленности журнал. Ничего кроме этого разговора мне не вспоминается [53 - Андерс Г – Вицисле Э. Письмо от 17 марта 1992 (дата согласно почтовому штемпелю). См. также: «Его [Беньямина] проект написания памфлета против Хайдеггера совместно с Брехтом, вероятно, провалился потому, что Брехт – в чем я уверен – не прочел и пары страниц из “Бытия и времени” Хайдеггера. Так или иначе, будучи совершенно несведущ в истории философии, он был неспособен к пониманию этого труда» (Anders G. Bertolt Brecht. Geschichten vom Herrn Keuner / Merkur. Stuttgart, 33. Jg. (1979) H. 9 (Sept.). S. 890).].

2. Другой план, поразительно похожий идейно и организационно на проект журнала Krise und Kritik, заключавшийся в учреждении «Общества материалистов – друзей гегелевской диалектики», возник примерно в 1931 году. Создание этого общества было вдохновлено письмом Ленина в журнал «Под знаменем марксизма» от 12 марта 1922 года[54 - Статья Ленина «О значении воинствующего материализма» была написана к XI съезду РКП(б) и опубликована в прочитанном Беньямином журнале «Коммунистический интернационал» (Lenin N.: Unter der Fahne des Marxismus // Die Kommunistische Internationale. Petrograd, 3. Jg. (1922) № 22. S. 8?13).]. Скорее всего, Брехт узнал о письме Ленина из немецкого издания Unter der Fahne des Marxismus [Под знаменем марксизма], где статья была перепечатана в 1925-м и вновь упоминалась в 1931 году[55 - У Брехта были выпуски с 1925-го по 1934 г., включая первый номер за 1925 г., где было перепечатано письмо Ленина.]. И конечно, Брехту было известно, что Карл Корш в «Марксизме и философии» (1923) и Георг Лукач в «Истории и классовом сознании» (1923) ссылались в подтверждение своих идей на эту статью Ленина[56 - Корш сделал эпиграфом к своей работе следующую цитату из письма Ленина: «Мы должны организовать систематическое изучение гегелевской диалектики с точки зрения материализма» (Korsch K. Marxismus und Philosophie. Leipzig: Hirschfeld, 1930). Лукач цитировал Ленина в предисловии к сборнику своих работ: «[Автор] полагает, что сейчас важно также и практически в этом отношении вернуться к традиции интерпретации Маркса, заложенной Энгельсом, который рассматривал немецкое рабочее движение как наследника немецкой классической философии, и Плехановым. Автор полагает, что все хорошие марксисты, по ленинским словам, должны стать своего рода «обществом материалистических друзей гегелевской диалектики» (Лукач Г. История и классовое со знание / Пер. С. Земляного. М.: Логос-Альтера, 2003. С. 101).]. В своих работах Корш и Лукач поддерживали философские притязания марксистской теории и сетовали на оскудение диалектики в коммунистическом движении и так называемом «марксизме-ленинизме»

. Корш и Лукач противопоставляли живой и диалектический марксизм пониманию марксизма как «беспримесного и неизменного учения»

.

Неизвестно, насколько далеко продвинулись планы организации общества, однако, несомненно, Брехт обсуждал их с Беньямином и Брентано. Беньямин записал, что название «Международное общество материалистов – друзей гегелевской диалектики» обсуждалось в разговорах с Брехтом в конце мая – начале июня 1931 года в Ле-Лаванду

. В архиве Брехта сохранились наброски, проект устава и заметки, где также упоминаются названия «Организация диалектиков» и «Общество диалектиков (или за диалектику)»; этот план был во многом сравним с попыткой создания журнала Krise und Kritik

. «Общество материалистов – друзей гегелевской диалектики» было задумано как организация интеллектуалов и деятелей искусств, убежденных в необходимости пролетарской революции и выступавших за диалектическое мышление. Как и в случае с журналом Krise und Kritik, предполагалось обучать «интервенционистскому мышлению» и избегать «мышления без последствий». В проекте устава оговаривалось, что члены Общества займутся решением определенных теоретических задач, придерживаясь в своей работе единых принципов, применимых ко всем видам искусства, политике, науке и т.д.

Однако цель была более радикальной.

Архивные материалы Марксистского клуба

Журнал Krise und Kritik поддерживал бы принципы классовой борьбы, но партийность была недвусмысленно исключена

. Общество, по признанию его основателей, стремилось бы к всемирной революции, используя диалектику для «немедленных и обязательных прямых революционных планов действий и организаций», таким образом, «организационное единство» с «коммунистической рабочей партией» считалось «итогом» его работы