Методология психотехники. Предвосхищение. Эволюция. Труд. Избранные психологические труды. Том 1

Впрочем, далеко не всегда можно рассматривать изменение продуктивности как симптом утомления. Вернее – не всегда утомление выражается в понижении результата работы. Ясно, что на одну и ту же работу в утомленном состоянии можно затратить больше усилий, чем в неутомленном, что на результате никак не скажется. Проблема утомления неизбежно приводит нас к необходимости заняться экспериментальным изучением явления «усилия». Для элиминирования влияния переменного усиления в обычных опытах по испытанию утомления возможно было бы идти двумя путями: 1) либо искать симптомы утомления в сфере так называемого «непроизвольного» поведения (в физиологическом плане – в области вегетативных функций), 2) либо при постановке опытов стимулировать тем или иным путем максимальные усилия (аналогично рекордным состязаниям в спорте). Тогда разность между реальным результатом работы испытуемых и максимально возможным была бы сведена к минимуму. Эти обстоятельства лишний раз свидетельствуют об ограниченных возможностях всех тех методов измерения утомления, которые строятся на учете результатов пробной работы. Здесь значительно большую ценность представляет так называемый метод длительной или текущей работы с установкой на трудовые задания.

Все сказанное служит наглядным подтверждением того, что найти правильный индикатор утомления можно лишь тогда, когда мы в состоянии учесть влияние всех тех многочисленных факторов, которые влияют на кривую работы, как в направлении стимулирования ее роста, так и в направлении ее понижения. К числу факторов, заметно отражающихся на получаемых при измерении утомления результатах и затрудняющих их интерпретацию, относятся суточные колебания работоспособности (особенно же специфические ее изменения, которые имеют место в связи с ночным трудом), способ стимуляции труда и т. д.

В известной связи с этим вопросом стоит также и вопрос о так называемых критических пунктах кривой суточной работоспособности. Общепринятым методом исследования утомления является проведение функциональной пробы до работы и после работы. А между тем экспериментально доказано, что эти периоды весьма часто являются не совсем характерными. Предположение, что максимальная работоспособность организма обнаруживается в тот момент, когда он приступает к работе, оказывается чаще всего не соответствующим действительности. В тех случаях, когда предшествующий работе отдых был недостаточен или был нерационально использован для восстановления сил организма, начальный период работы носит на себе следы так называемого остаточного утомления.

Если затем принять также во внимание и влияние так называемой рабочей установки, то станет ясной правомерность перенесения первых испытаний работоспособности с момента начала работы на более позднее время (например, через час – полтора после начала работы). Впрочем, в производственной обстановке в каждом отдельном случае мы должны пользоваться некоторыми дополнительными и косвенными изысканиями для того, чтобы определить кульминационный пункт работоспособности и к этому именно моменту приурочить наши испытания. Примером таких косвенных изысканий является весьма часто кривая реальной производительности или показателей почасового хронометража, характеризующих среднюю длительность выполнения определенных рабочих операций в различные периоды рабочего дня.

Если найти пункт максимальной работоспособности представляется делом не столь трудным и если с помощью тех или иных косвенных приемов этот период удается с большей или меньшей достоверностью определить, то значительно более сложным оказывается нахождение периода минимальной работоспособности. В особенности эта трудность усугубляется в тех случаях, когда конец работы сопровождается усилением тех внутренних стимулов или импульсов, которые побуждают работника интенсифицировать свою работу и закончить ее с некоторым подъемом (Schlussantrieb).

Уже простые наблюдения показывают, что весьма часто видимое повышение работоспособности к концу рабочего дня является повышением фиктивным, за которым открывается некоторое перенапряжение, легко ускользающее от экспериментатора и обусловленное некоторым (обычным, например, для всех сдельно оплачиваемых работ) возбуждением к концу работы. Реальная картина утомления обнаруживается в таких случаях много позднее, но уже тогда, когда работник выпадает из поля внимания экспериментатора, когда он предоставлен самому себе – в домашней обстановке.

Таким образом, изучение утомления тех или других профессиональных групп приводит нас к необходимости строить анализ кривой работы не только в пределах рабочего периода. Возникает потребность не ограничивать кривую работы рамками того периода времени, в течение которого работник пребывает на производстве и выполняет свою производственную работу. Отсюда, как отмечают многие, настоятельно ощущается потребность в клиническом изучении утомления, в перенесении объекта исследования в такие условия, когда наблюдение за ним можно было бы осуществлять на протяжении целых суток. Сказанным определяется методология, базируясь на которой можно строить методы измерения утомления в современной психотехнике. Методологическая основа современной психотехнической методики исследования утомления вовсе не в том заключается, что исследователь механически сопоставляет результаты испытания изолированной функции до работы и после работы. Нет решительно никаких оснований утверждать, что для психотехнической методики измерения утомления обязателен именно такой простой учет колебаний отдельных изолированно взятых функций, т. е. арифметическое вычитание вечернего результата из утреннего.

Вполне правомерно пытаться не только учитывать колебания отдельных функций под влиянием произведенной организмом работы, но и пытаться установить внутреннюю связь между этими функциями и найти те критерии, опираясь на которые можно было бы объединить эти функции в некоторые комплексные, а быть может, и структурные сочетания. ‹…›

Мы думаем, что совершенно бесспорный факт наличия кризиса проблемы утомления в современной теоретической и прикладной психофизиологии ни в коей мере не влечет за собой необходимости раз навсегда и во всех случаях отрицать возможность нахождения таких симптомов утомления, которые выражались бы в понижении отдельных функций человеческого организма. И это не стоит, с нашей точки зрения, ни в каком противоречии с представлением о целостном или структурном характере человеческого поведения. Достаточно указать на то, что случаи наиболее резко выраженного утомления, как это показывают многочисленные эксперименты ‹…› постоянно сопровождаются понижением работоспособности важнейших физиологических и психических функций. В этих случаях резко выраженного утомления достаточно бывает воспользоваться почти любым методом исследования утомления (динамометрия, эстезиометрия, исследование внимания, ассоциативных процессов и т. д.), чтобы можно было рассчитывать на получение однозначных показателей понижения отдельных функций.

Впрочем, даже и в этих случаях понижение функций может быть либо замаскировано кажущимся их повышением или стабильностью, если налицо резко выраженная положительная стимуляция к работе (повышение интереса, подъем, пафос), либо может быть компенсировано вмешательством иных функциональных систем организма. Вообще же принципы компенсации и викарирования, играющие действительно мощную роль в процессах утомления ‹…› находят свое приложение не только и, быть может, не столько в области замещения «сильных» и «слабых» качеств, сколько в общем взаимоотношении корковых и подкорковых процессов, т. е. там, где на сцену выступают эмоциональные факторы, связанные главным образом со стимуляцией трудовой деятельности.

Вопрос о том, удастся ли или не удастся обнаружить понижение некоторых функций при утомлении, зависит в каждом отдельном случае от целого ряда обстоятельств. В частности, это зависит и от степени или стадии утомления. По мере увеличения утомляемости (трудовой нагрузки и затрачиваемых на работу усилий) степень вероятности обнаружения утомления через учет понижения отдельных функций организма повышается. Понять диалектику явлений утомления можно не путем создания раз навсегда готовых скал [шкал], но через анализ изменения самого характера этой колеблемости на различных стадиях утомления. Проблема утомления должна изучаться, иначе говоря, не в поперечном, а в продольном разрезе. Только при таком подходе можно определить значимость отдельных функций в ходе нарастания утомления.

Трудность измерения утомления встает во весь рост не тогда, когда утомление налицо и резко выражено, а когда становится необходимым распознать, качественно охарактеризовать и количественно выразить ранние симптомы утомления ‹…›

Нет решительно никакого противоречия в том, что тот или другой метод, исследующий утомление через учет понижения какой-либо функции или некоторой системы функций организма, может оказаться во многих случаях показательным и, вместе с тем, может и не дать однозначных результатов при его применении разными исследователями в разных условиях и в связи с различными условиями труда. Даже тогда, когда один и тот же метод применяется для исследования утомления, вызванного одним и тем же видом труда, разными исследователями, очень легко могут быть получены неоднозначные результаты в силу различий объекта исследования, трудовой нагрузки испытуемых, внешней и внутренней стимуляции их труда и прочих факторов, влияющих на кривую работы и на кривую утомления. Но, помимо этого, есть все основания думать, что неодинаковые результаты, получаемые разными авторами при применении одних и тех же методов исследования утомления, вполне закономерно вытекают из некоторых общеметодологических ошибок, допускаемых этими авторами.

Эти методологические ошибки могут во многих случаях действительно заключаться ‹…› в сугубо механистическом подходе к изучению проблемы утомления. Но в целом ряде, а быть может, даже в большинстве случаев, сложность отправных методологических точек зрения разных исследователей коренится в стремлении найти понижение там, где его быть и не должно. Получаются мнимые противоречия, обусловленные неверной с точки зрения ситуации исследования «игрой на понижение» – если позволено будет так выразиться – там, где «курс» организма «идет на повышение».

В связи с вопросом об «изолированных» функциях укажем на тот факт, что многие из применяющихся в настоящее время методов исследования утомления сами по себе представляют не изолированные, а комплексные испытания целой системы психофизических функций. Таковы в большинстве случаев реактологические аппараты, с помощью которых исследуются одновременно и функции сенсорные и центральные, и реактивно-моторные. Вообще мы редко можем знать, какую точно функцию или систему функций испытывает тот или иной тест. Для этих знаний нам не хватает умения психологически анализировать функциональный и структурный состав даже не очень сложных форм человеческого поведения.

Итак, самая важная задача психотехники в области отыскания и уточнения методики измерения утомления заключается, прежде всего, в отыскании тех симптомов (искать их не обязательно в «изолированных» функциях), которые лучше всего отражают состояние пониженной трудоспособности. В этом смысле последние годы наших психотехнических исследований внесли определенный прогресс как в постановку, так и в решение этого основного вопроса.

Тот период психотехнических исследований, когда для измерения утомления применялись универсальные методы (например, динамометр, эргограф, метод Бурдона) и когда симптомокомплексы утомления от различных видов трудовой деятельности еще не дифференцировались, можно считать пройденным[25 - Нужно все же помнить, что мы все время говорим о ранних симптомах утомления. На более «зрелых» стадиях утомления симптомы его приобретают более общий характер и выражаются в падении активности всех жизненно важных функций организма.].

Мы уже говорили о том, что в настоящее время исканию симптомокомплексов утомления в психотехнике предшествует психолого-аналитическая работа по раскрытию тех специфических особенностей трудовой деятельности, от которой утомление надлежит вскрыть и измерить. Вот почему в настоящее время проблема измерения утомления в психотехнике неразрывно связана с проблемой психологического анализа профессий. Фундаментом, на котором строится непосредственная методика измерения утомления, является функционально-психологический анализ соответствующей трудовой деятельности, дающий возможность установить перечень лабильных, поражаемых профессией функций. Этот принцип позволил психотехнике включить в сравнительно скудный арсенал методов измерения утомления целый ряд новых методов, относящихся к сенсорно-моторным и центральным функциям организма (например, функции – переключение внимания, сопротивляемость автоматизации и т. д.). Идя по этому пути, психотехнике удалось в иных случаях преодолеть те противоречия ‹…› и исправить целый ряд ошибок, которые допускались в ряде исследований, имевших установку на универсальные симптомы утомления и универсальные методы их распознавания.

Но мало вскрыть функциональный состав той профессиональной работы, измерить утомление от которой составляет задачу исследователя. Мы уже указывали на то, что чрезвычайно характерной особенностью психотехнической методики исследования утомления является также направленность психологического анализа на установление степени лабильности тех функций, изменения которых должны служить симптомом утомления.

Далеко не всякая профессионально важная функция – будь то координация движений, или комбинаторная деятельность, или точность зрительного восприятия – может рассматриваться как симптоматичная для исследования утомления, даже тогда, когда эта функция непосредственно активируется профессиональной работой. Для того чтобы можно было ту или другую функцию или систему функций избрать в качестве симптома утомления, необходимо с помощью предварительных аналитических и экспериментальных изысканий доказать: 1) колеблемость этих функций на протяжении рабочего дня, недели и т. д., 2) сопряженность их колебания с колебанием утомляемости, 3) восстанавливаемость их в случае устранения причины, вызвавшей эту колеблемость. В этом направлении сделано психотехникой еще крайне мало, и не будет с нашей стороны ошибкой, если мы отнесем целый ряд промахов и противоречий в области измерения утомляемости за счет недостаточной тщательности психологического анализа трудовых деятельностей с точки зрения перечисленных трех критериев. ‹…›

Однако позволительно задать себе вопрос: обязательно ли у всех представителей данной профессии утомление выразится в понижении одних и тех же функций? Здесь мы можем согласиться с предположением З. Чучмарева о существовании определенной зависимости между структурой личности и способом, каким она утомляется, т. е. симптомокомплексом ее утомляемости от определенной работы. ‹…›

Возникает необходимость возможно более четко проводить разграничение между двумя принципиально различными задачами: оценкой производственной утомляемости рабочего коллектива и исследованием индивидуальной утомляемости, о чем мы уже упоминали. ‹…› Совершенно необходимо, проводя психотехническое измерение утомления, постоянно помнить это крайне важное разграничение и при постановке той или иной практической проблемы ставить вопрос не об утомляемости вообще, а о сравнительной утомляемости в разных условиях. Иначе говоря, не всякая постановка проблемы измерения утомления правомерна, если для измерения утомления привлекаются психотехнические методы. Можно с известным правом утверждать то же самое и в отношении физиологических методов, хотя последние имеют, бесспорно, больше оснований рассматриваться как методы нормативные, так как ими затрагиваются основные биологически важные симптомы. Степень уклонения физиологических функций от нормы и их восстанавливаемость после отдыха служат в известной мере показателем утомляемости, независимо от наличия большого статистического материала для сравнения. Правильная оценка современного состояния проблемы утомления зависит, как нам кажется, от умения ясно видеть границы наших диагностических возможностей применительно к каждой из названных задач.

Определение утомляемости отдельного человека в связи со структурой его личности – совсем иного типа проблема, чем оценка того или иного вида труда или режима труда с точки зрения его влияния на утомляемость работников. При определении сравнительной целесообразности того или иного варианта труда (например, сравнение дневной и ночной смены) и при использовании – в качестве основного для этого критерия – данных об утомлении рабочих при том и другом варианте (условно назовем их «А» и «Б») мы вправе строить наши выводы на сравнении степени частоты и характера понижения симптоматичных для утомления функций организма в условиях варианта «А» и варианта «Б».

При этом мы вполне должны быть готовы к тому, чтобы ожидать у различных представителей нашего коллектива неодинаковых тенденций в понижении одних и тех же функций к концу работы. У одних заметнее проявится утомление на моторных функциях, у других – на внимании, у третьих – на функциях восприятия. Однако общая картина может получиться в достаточной мере отчетливой, если обеспечить эксперимент целым рядом условий: тщательным анализом профессии; не менее тщательной проверкой методов и подбором испытуемых; широким охватом самых разнообразных симптомов утомления – физиологических и психологических – вплоть до субъективных показаний о чувстве усталости, параллельным учетом производительности, данными выборочного хронометража, длительной постановкой опытов и т. д.

Опыт Института охраны труда и других учреждений показывает, что соблюдение подобных условий дает нередко весьма отчетливые различия в утомлении рабочих, прослеживаемом в нескольких вариантах трудового режима (например, 7- или 8-часового рабочего дня). Здесь дело обстоит не всегда так уж безнадежно, хотя многое и остается неясным и противоречивым.

Совсем иначе обстоит дело при исследовании индивидуальной утомляемости. Здесь к нашим методам предъявляются уже совсем иные требования. Не будучи в состоянии использовать при оценке индивидуальной утомляемости сравнительный критерий, мы принуждены глубже разобраться в механизмах утомления и полнее учесть всю совокупность факторов, обусловливающих утомление. Здесь необходимо бывает понять связь между отдельными функциями организма, связавши картину понижения работоспособности и утомляемости со структурными особенностями личности. Понижение той или иной функции в конце дня у отдельного работника само по себе говорит об очень немногом, потому что оно может зависеть от целого ряда внутренних и внешних факторов. Здесь особенно важно вскрыть какую-нибудь общую закономерность, отыскать закон отношения отдельных функций организма друг к другу. ‹…›

IV. Проблемы психотренировки и развития

Проблема упражнения интеллектуальных функций[26 - Тезисы доклада С. Г. Геллерштейна на IX Международном психологическом конгрессе, 1–7 сентября 1929 г., Нью-Хейвен, США.Печ. по: Геллерштейн С. Г. Проблема упражнения интеллектуальных функций // История советской психологии труда: Тексты (20–30-е годы ХХ века) / Пер. с англ. М. С. Капицы; под ред. В. П. Зинченко, В. М. Мунипова, О. Г. Носковой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. С. 156–157 (оригинал: Hellerstein S. The Problem of the Training of the Intellectual Functions // Ninth International Congress of Psychology. Proceedings and Papers. N. J.: Princeton, 1930. P. 218–219).]

Для объяснения качественных особенностей кривых упражнения необходимо рассмотреть феномен «плато».

Анализируя эксперименты, относящиеся к этой проблеме, я заметил, что плато появляются в кривых обучения всякий раз, когда процесс формирования интеллектуальных навыков сопровождается длительной задержкой. Однако в некоторых случаях плато возникают вследствие необходимости консолидации и автоматизации простых действий, которые затем образуют сложный навык (например, в процессе обучения чтению, письму, стенографии, машинописи и т. д.).

Структура овладения интеллектуальными навыками более сложна. Наши эксперименты показали, что здесь плато свидетельствует о временных задержках, вызванных поиском методов решения интеллектуальных задач. В этом случае можно предположить, что испытуемый имеет намерение заменить менее совершенные средства труда на более совершенные, что он стремится перевооружить себя интеллектуально. Этот процесс должен привлекать особое внимание психологов (как теоретиков, так и практиков), потому что здесь мы имеем дело непосредственно с механизмом формирования интеллектуальных навыков.

В моих экспериментах я пытался создать некоторые задания, выполнение которых возможно различными (не равноценными) психологическими средствами. Я предполагал найти метод исследования, который бы дал мне возможность не только регистрировать количественное возрастание кривой упражнения по мере тренировки, но и качественные особенности функциональных изменений, вызванных упражнением.

Для этого я воспользовался тестом числовых последовательностей («number series test») и «тестом Фридриха» и составил ряды этих заданий, качественно различных, с постепенно возрастающей сложностью. В течение трех месяцев я исследовал 12 испытуемых, каждого отдельно с интервалами в один, два и три дня.

Для более тщательного изучения феномена «плато» я старался пробудить у испытуемых некоторые приемы умственной работы и тем самым вывести их на плато искусственно. После этого мне удавалось разрушить эти плато, давая испытуемым новые инструкции и побуждая их к использованию новых приемов интеллектуальной работы.

Тот факт, что применение этого метода вызывало изменение кривой в сторону увеличения там, где его не предполагалось, имеет очень важное значение для педагогической и индустриальной психологии. Этот факт указывает также на существование «ложных» или мнимых пределов упражнения. Он объясняет также вероятность некоторых характерных ошибок при прогнозе умственных способностей, так как такие ошибки возникают из-за недооценки качественных ступеней процесса формирования интеллектуальных навыков.

Некоторые закономерности процессов упражнения[27 - Печ. по: Геллерштейн С. Г. Проблемы «психотренировки» и развития. I. Некоторые закономерности процессов упражнения // Психология труда. Ч. 2. Информационный бюллетень. № 3 (18). Сер. «Из истории советской социологии» / Сост. С. Г. Геллерштейн, В. М. Коган, Э. А. Коробкова, Р. И. Почтарева, Д. И. Рейтынбарг; под общ. ред. Н. С. Мансурова, М. И. Бобневой. М.: Институт конкретных социальных исследований АН СССР, 1969. С. 61–98.]

Для обозначения тех средств, с помощью которых достигается усовершенствование в любой области человеческой деятельности, в педагогике применяется несколько терминов. Тренировка – один из них. Этот термин особенно широко распространен в спортивной педагогике. Он применяется нередко и в военной педагогике, значительно реже в трудовой.

Напомним, что термином «тренировка» принято пользоваться иногда в двух противоположных случаях: 1) когда цель, ради которой эта тренировка осуществляется, носит весьма специальный характер, и результат, к которому стремится тренирующийся, виден с самого начала во всей его конкретности; 2) когда, наоборот, подчеркивается установка не на конкретную цель, а на общую подготовку, являющуюся как бы предпосылкой для достижения более отдаленной цели.

С психологической точки зрения решающую роль в овладении профессиональным мастерством играет отношение к деятельности и вытекающая из него направленность сознания на определенные стороны трудового процесса. Предметом сознания для передового рабочего, стремящегося повысить свое мастерство, становится процесс труда и те подчас неуловимые и весьма тонкие особенности этого процесса, которые вскрываются и поддаются определению лишь при направленности внимания и мышления на «секреты» высокой производительности труда. Исключительную роль в раскрытии этих «секретов» и в умении пользоваться ими играют те процессы, которые направлены на сопоставление достигаемого в каждом отдельном случае результата с действиями и рабочими приемами, с помощью которых разрешалась трудовая задача. Без этого сопоставления и без непрерывного самоконтроля, позволяющего работнику как бы рассматривать под увеличительным стеклом собственную работу и способы ее выполнения, невозможно было бы достичь заметного роста мастерства.

Для того чтобы такое сопоставление было возможно, необходимо все время иметь в поле внимания собственные действия. Однако действие, уже совершившееся, не может быть предметом внимания, если оно не оставляет за собой следа, поддающегося сознательному изучению и контролю. Отсюда следует, что не столько сами по себе действия, совершаемые в процессе овладения трудом, становятся предметом сознательного изучения самим работником, сколько те следы, которые остаются в результате каждой попытки решить ту или другую трудовую задачу.

Исключительно важным фактором в овладении собственной деятельностью и в ее неуклонном росте и совершенствовании надо считать такую целевую установку, которая определяет направленность сознания на собственные действия и оставляемые ими следы. Но в ходе тренировки целевая установка может меняться. Внимание тренирующегося может быть направлено то на результат тренировки, то на самый процесс, то на сопровождающие тренировку ощущения и восприятия, то на все эти явления. Целевой установкой обусловливается не только направленность внимания на ту или другую сторону выполняемых действий, но и самый способ переключения внимания то на один, то на другие объекты, связанные с тренировкой. От целевой установки в конечном счете зависит содержание сознания тренирующегося в каждый момент тренировки и в промежутках между тренировочными упражнениями.

Не следует думать, что эффект тренировки зависит только от тех психологических процессов, которые протекают во время нее. Нужно помнить, что паузы между тренировочными периодами – не пустые, ничем не заполненные промежутки времени. Чаще всего именно в это время происходит интенсивное обдумывание действий, допущенных ошибок и неточностей, мысленное повторение и исправление отдельных приемов, т. е. вся та внутренняя, невидимая и, к сожалению, мало изученная работа сознания, которая подчас играет решающую роль в формировании мастерства.

Каждый знает по собственному опыту, насколько существенна эта внутренняя работа, которая происходит не в самый момент тренировки, а в период, ей предшествующий или следующий за ней. Целевая установка тренирующегося вырабатывается и меняется не только по ходу самой тренировки, но задолго до ее начала, когда впервые осознается задача, стоящая перед работником, и намечаются пути решения. Роль педагога на этом этапе исключительно велика и ответственна.

Итак, характерная психологическая особенность тренировки – это, прежде всего, сознательно поставленная цель и определение целевой установки. Неудивительно, почему опытный педагог старается в первую очередь воспитать у ученика такую целевую установку, которая все время направляла бы его сознание на те стороны деятельности, от понимания которых в первую очередь зависит успех тренировки. По ходу ее, в зависимости от результатов, педагог тем или иным способом внушает тренирующемуся необходимость направлять внимание то на отдельные детали совершенных им действий, то на технический прием, с помощью которого эти действия становятся более совершенными, то на сравнение получающегося результата со средством его достижения, то на анализ ошибок и т. д.

Ученик должен, прежде всего, иметь в своем сознании более или менее отчетливое представление о конечной цели тренировки, другими словами, ясно представлять себе тот конечный, идеальный результат, к которому он стремится. Чем яснее он, тем с большим эффектом будет достигнут результат.

Легко понять, что такая отдаленная конечная цель не может служить единственной опорной точкой в сознании тренирующегося. Совершенствование в том или другом виде деятельности предполагает направленность сознания на более конкретные и более близкие задачи. К конечному идеальному результату ведет подчас очень длинный и сложный путь. Если сознание тренирующегося не фиксирует определенных вех на этом пути, то сколь бы отчетливо ни рисовался конечный результат, он будет лишен необходимых опорных точек для постепенного совершенствования.

Отсюда следует, что целевая установка тренирующегося должна быть направлена не только на конечный результат тренировки, но и на промежуточные результаты, далекие еще от идеального. Это практически реализуется в том, что по ходу тренировки ученики все время знают свои результаты и имеют возможность анализировать их. Все эти знания добываются, конечно, не умозрительным путем, а практикой, опытом.

Первые исследования, давшие повод к поискам связи между развитием одной функции организма и сопряженным развитием других функций, проводились обычно так, что одна и та же деятельность, например, динамометрическое сжатие, сначала изучалась в процессе упражнения одного органа (например, правой руки), а затем контролировалась на симметричном органе. Когда выяснилось, что развитие мышечной силы подчиняется законам переноса упражнения на симметричный орган, исследователи стали искать другие сферы, в которых могло обнаружиться сопряженное развитие нескольких функций. При этом для обозначения того частного вида сопряженного развития, которое обнаружено было при изучении переноса на симметричные органы, стали применять термин «перекрестное упражнение», а для всех иных видов сопряженного развития или сопряженной связи – термин «перенос упражнения».

Между тем явление «переноса» экспериментально прослеживалось и изучалось с помощью различных по сути дела методических приемов. Мы вправе усматривать за этими различными методами и разную постановку вопроса, и неодинаковое понимание смысла самого понятия «перенос».

Правомерно поставить вопрос: что считать действительным переносом упражнения и что – мнимым переносом? Первое разграничение, которое нужно здесь провести, касается фактора новизны, с которым сталкивается испытуемый, когда он переходит от тренировки в одной деятельности к выполнению или тренировке в другой. Нелишне отметить, что психологи, разрабатывающие проблему переноса, как правило, не указывают, в чем они ожидают обнаружить перенос упражнения: в том ли, что испытуемый, научившись деятельности А, станет лучше выполнять деятельность Б, или в том, что он лучше и быстрее сумеет научиться деятельности Б? Этот вопрос – весьма существенный, так как можно ожидать, что добытые в процессе упражнения обобщения, выражающиеся в формулировании испытуемым правил или принципов своих действий, не сразу начнут реализоваться при соприкосновении с новой деятельностью, а потребуют некоторого периода адаптации, в течение которого эффект переноса может и не сказаться.