Лисофанже

– Нет, Полинёнок, я вернулся. По-настоящему.

– Но ведь нет никакого Лисофанже! – Полину стало колотить от холода и всхлипываний. Она уткнулась в мокрые волосы Кента.

– Почему же нет, если мы только что оттуда, – сказал Кент.

– Так это взаправду? – спохватилась Полина, не веря и веря одновременно. – Но тогда Киру и Глашу проглотил Еврашка! Мои друзья погибли…

Кент снял с шеи веревку со свистком:

– В животе у Еврашки можно жить неделю, – улыбнулся Кент. – Возьми свисток. Один раз свистнешь – приплывет к тебе, три раза свистнешь – отпустит твоих друзей. Беги, спасай друзей, Полинёнок!

– Одна? – удивилась Полина. – А мне можно одной? Ведь это не сон, а взаправду.

– Конечно! – сказал Кент. – Полинёнок, запомни, в твоем Лисофанже с тобой и твоими друзьями ничего плохого не случится.

Полина во все глаза смотрела на папу.

– А почему тогда ты не смог выбраться оттуда?

– Я заигрался, Полина. Я заигрался в мире фантазий. И когда я опомнился, выход закрылся. В ярости я разрушил подчистую свой мир! Я блуждал по бесконечному океану, круша всё на своем пути… И однажды я узнал о Лисофанже – о новой удивительной стране, где парят острова над океаном. И прости меня, но от злости я решил разрушить Лисофанже, – Кент схватил Полину в объятья и закружил по комнате. – Я даже предположить не мог, что в мире фантазий могут быть настоящие люди. Не знал, что удивительное Лисофанже – это есть ты, мой Полинёнок! До чего же ты фантазерка! Какое чудесное Лисофанже создала ты!

Кент опустил Полину на пол:

– Я виноват перед тобой, перед Лисофанже и особенно перед твоей мамой. Прости меня. Я не ведал, что творю. Спасай друзей! Я должен поговорить с мамой. Только запомни: как бы чудесно не было в Лисофанже всегда возвращайся домой, хорошо?

Полина сжала в кулачке свисток, крепко обняла папу за шею и решительно полезла под стол.

Она вновь стояла на берегу Софлигора и свистела изо всех сил. Притихшие французы стояли невдалеке и подозрительно косились на растерянных матросов Кента. Матросы выбрались на берег и походили на стайку пингвинов. Они мирно выжимали мокрую одежду и тоже косились на французов и на Полину со свистком Кента.

Жук-плавунец не появлялся. Вместо него в небе показался пони. Полина сразу узнала Чушку. Так и не дождавшись Глашу на скале, он вернулся в Софлигор. И вовремя.

Чушка приземлился рядом с Полиной, и девочка бесстрашно взобралась в седло.

Пустой разрушенный город остался далеко позади, и под ними распростерлась бесконечная океанская рябь, в которой Полина силилась отыскать друзей и свистела, свистела изо всех сил.

И вдруг из глубины синих прозрачных вод появился темный панцирь жука-плавунца. Чушка закружил над водой, пока жук полностью не всплыл из глубины. Полина свистнула три раза, и пасть жука медленно раскрылась. Из нее тут же выпорхнули два обезумевших пони и, сломя головы, бросились наутек. А следом выскочили Кира и Глаша. Чушка радостно заржал при виде хозяйки.

– Ты победила Кента? – первым делом крикнула Глаша, вынырнув.

– Нет, – закричала в ответ Полина. – Я приручила жука-плавунца.

Над волнами торчала огромная голова жука, издававшего урчащие звуки. Глаша и Кира недоверчиво смотрели, как Полина с Чушкой приземлились на гигантскую спину.

– Давайте руки! – Полина помогла друзьям взобраться на присмиревшего жука. – Его зовут Еврашка.

Панцирь жука, где разместились ребята, оказался чешуйчатым и быстро нагревался на солнце.

Волны расступались перед громадным жуком, бороздящим океанские просторы мощными гребками.

Глаша стояла на головошее жука и управляла им за усы, как она видела, управлял им Кент.

– Поверить не могу, что Кент – твой папа, – недоумевала Глаша, выслушав рассказ Полины. Полина сама не могла до конца поверить в случившееся.

Совсем скоро показался Софлигор, куда возвращались из Летающей квартиры лисофанжеанцы. Завидев жука, люди вновь в панике разбегались. Но когда Аркадио сообразил посмотреть в подзорную трубу и увидел Глашу, лисофанжеанцы высыпали на набережную, замахали руками и закричали «Ура!». Французы пустились в пляс.

Больница Доктора Бо пришвартовалась к Софлигору, и оттуда ковыляли пациенты.

На берегу Аркадио Террибле помог ребятам спуститься с жука, выползшего на берег.

– Глаша – раз. Глаша – два. Обе Глаши в целости и сохранности! – обрадовался Аркадио.

– И все-таки Глаша – это я, – вытирая рукавом нос, сказала первая.

– А я – Полина, – рассмеялась вторая. Аркадио ее очень смешил. – А жука зовут Еврашка.

– И чем же мы будем кормить это чудовище? – забеспокоился Аркадио.

– Еврашка себя прокормит, – ответил Кира. – Можете не переживать. Я знаю наверняка, побывав в его брюхе.

– Глаша, – сказал, наконец, Аркадио, когда лисофанжеанцы обступили плотным кольцом ребят, – думаю, будет справедливо, если ты вновь станешь в Лисофанже главарем банды. Или как ты называлась до моего появления?

– Никак не называлась, – отмахнулась Глаша. За прошедшие дни Глаша сильно переменилась. Самым сложным и мучительным оказалось признаться себе, что и она могла ошибаться.

– Друзья, – обратилась Глаша к лисофанжеанцам, – я не мастак говорить длинные речи, как Аркадио. Править Лисофанже не должен один человек. Давайте создадим совет. И каждый лисофанжеанец сможет участвовать в жизни Лисофанже. Будем все обсуждать и решать вместе.

Лисофанжеанцы сначала нерешительно, обдумывая идею Глашу, захлопали, а потом хлопки переспросили в аплодисменты. Аркадио Террибле, поразмыслив, одобрительно закивал.

И вдруг за спинами людей раздался громкий хриплый голос Кента. Лисофанжеанцы обернулись и немного попятились. Кент стоял на фоне разрушенного бешеными огурцами города. Рядом с ним толпились его матросы-карлики.

Кент говорил сбивчиво, извинялся перед лисофанжеанцами, просил приютить своих матросов и пообещал отстроить Софлигор. Лисофанжеанцы, молча, с укором, выслушали его и с любопытством рассматривали маленьких человечков, с которыми предстоит подружиться.

Когда Кент с Полиной вернулись домой, они допоздна сидели в ее комнате за столом и лепили.

Кент, вооружившись стеком и иголкой, снимал поврежденные стены, заново перемешивал пластилин и вылепливал полоску новой стены. Затем он равнял ее и подрезал края, намечал окна и двери. Полина ремонтировала крыши, выпрямляла погнутые скаты, палочкой рисовала черепицу, восстанавливала трубы. Лепила мебель – столы, стулья, диваны, креслица, не забывала про подушечки и уютные разноцветные коврики, лампочки и торшеры, занавески, трюмо с зеркалами, книжные шкафа, цветочные горшки. Работы было море, целый бескрайний океан.

Мама, хранившая молчание, только один раз заглянула в комнату, обвела холодным взглядом заставленный пластилином стол:

– Стоило вернуться и опять за свое.

– Я уже извинился тысячу раз. И извинюсь еще тысячу. Но пойми, сейчас это крайне важно, – Кент вырезал иголкой в пластилиновой стене дома маленькие окошечки и стеклил их прозрачным пластиком, который Полина вырезала из бутылки.

– Разумеется, крайне важно, – кивнула мама, но Полине показалось, что она говорила неправду. – Ужин на кухне.

Наутро, когда Полина проснулась, она увидела Кента. Он храпел на полу в спальнике, который выдала ему мама.

Полина вскочила с постели и первым делом заглянула под стол – оттуда доносился шум прибоя и свежий морской бриз. Полина радостно заулыбалась и краем глаза заметила, что Кент не ложился, пока не отремонтировал пластилиновый город. А когда, одевшись, Полина вылезла на берег Лисофанже, она не поверила увиденному. Софлигор был преображен также как пластилиновый.

Новенькие чистые окна отражали лучи солнца, восходящего над океаном. На подоконниках – кадки с цветами. Хмель и виноград вились по ярко окрашенным стенам домов. Крыши со стройными трубами были аккуратно покрыты черепицей. По чистой умытой мостовой уже бродили проснувшиеся лисофанжеанцы, также как и Полина, озираясь на право, налево, и не узнавая свои дома.