Город потерянных

Город потерянных
Соня Грин

Самолет под рейсом номер восемьсот восемьдесят восемь, с виду не предвещающий беды, переносит трех подростков – Азу, Кира и Соньку – на несуществующий остров, где и оставляет наедине с разрушенным во время Второй мировой войны городом. А еще – туманом, терроризирующим это гиблое местечко каждую ночь в поисках чего-нибудь съестного – например, ничего не подозревающих ребят, попавших сюда вместо гостиничного номера. Их общая цель – выжить и попасть обратно в Каролину. Но смогут ли они?

Часть 1

1

Механический голос, который компостировал мозги всем сидящим в зале ожидания пассажирам уже несколько часов, наконец-то соизволил объявить не менее механическим голосом о том, что нас ожидает самолет. Сонька, которая сидела рядом со мной, радостно запрыгала и захлопала в ладоши, а Кир блаженно выдохнул.

– О бозе, – тетя Кира еще сильнее замахала веером, очевидно, пытаясь привлечь внимание сей публики к себе (хотя все знали, что этот ее расфуфыренный веер стоит два бакса на алиэкспрессе, не больше), – я-то думала, сьто нам тут нотеватьпидется! Стыд и сам, позолная авиакомпания!

– Да тетя Мэвис, не беспокойтесь, – Кир небрежно махнул рукой, – самое главное, что самолет уже ожидает нас. Не так ли?

Наши мамы набросились друг на друга и стали яростно что-то рассказывать, поддерживая парня и расхваливая его манеры. Очевидно, не каждая из них знала, что в прошлый понедельник Кир ухитрился украсть из старбакса пару сэндвичей.

Сонька не стала тратить время зря. Вместо того, чтобы подключиться к непринужденной беседе про паршивых Как-Их-Там-Кто-Задерживает-Рейсы, она крепко сжала мою руку и потащила в сторону электронного табло, поэтому шансы вырваться у меня резко свелись к нулю.

– Что ты думаешь? – спросила она, пока мы пробирались сквозь серую массу людей.

– Насчет мам? – я фыркнула, – они всегда так: ты им только повод дай. Двадцать четыре на семь в сутки тему могут обсуждать!

– Да нет же! – мы ловко увернулись от шкафоподобного дяденьки, который несся прямо на нас. – Я про то, как было классно, если бы с нами случилось какое-нибудь приключение!

– Какое, например? Похищение крокодилами-мутантами? Обнаружение таинственного логовища в заброшенном городе где-то на окраине?

Мы как-то неловко переглянулись между собой, пытаясь понять, кто же додумался до такого. Долго выяснять не пришлось: уже через секунду из-за моей спины выглянули смешные квадратные очки в черной оправе, по которым игриво скакнул и пропал лучик света.

– Господи, Кир, ты опять пересмотрел свои сериалы-боевики? – Сонька закатила глаза. Уже, кажется, в триста пятьдесят пятый раз.

Парень надулся, явно расстроенный ее заявлением:

– Ты хотела интересного – я озвучил, что не так? Разве ты не хотела быть похищенной гигантскими крокодилами-мутантами? Представь, как они касаются твоего тела, представь это каждой своей клеточкой… А потом представь, что они…

– Ладно-ладно! – я попыталась улыбнуться и встала между ними двоими, хотя прекрасно понимала, что у Кира не все дома. – А сейчас предлагаю разойтись на сей-ля прекрасной ноте и продолжить наш путь. Да, Сонька?

Сонька смиренно кивнула, подхватила меня за руку. Кир изобразил момент прелюдии. Я показала ему средний палец. Вот же идиот.

Мы снова возобновили свое движение к табло, у которого на этот раз народу было гораздо меньше. Разноцветные циферки сновали туда-сюда, сменяли друг друга, наскакивали, исчезали и снова появлялись. Наш рейс под номером восемьсот восемьдесят восемь появился только тогда, когда экран остановился на секунду и задержал изображение, прежде чем заглохнуть насовсем.

– Число «восемь» – бесконечность.

Я обернулась к Соньке:

– Что?

– Восьмерка обозначает бесконечность, – и, немного подумав, добавила: – романтично?

Интересно, ей можно напомнить о том, что буквально каких-то пару секунд назад Кир хотел отдать ее в рабство к крокодилам-мутантам?

– Наверное.

Наверное.

Что обозначает «наверное»? Кажется, то, что могло произойти, но Сонькиной мечте не следовало сбыться. Почему? Потому что, во-первых, я не была ярым сторонником всяких приключений, в отличие от Соньки, и долететь до Аргентины для меня уже представлялось немыслимым подвигом. А во-вторых, как это уже повелось, раскрытых случайностей не бывает, а если и бывают, то они становятся чертовски скучными и неинтересными.

Мигающие огоньки по сторонам помещения уже пропали, и мы, тесно сгрудившись в одну кучу, не спеша потопали к самолету через специальный выход. Вперед вырвалась донельзя напуганная стюардесса, которая принялась что-то судорожно лепетать охраннику. Очередь остановилась. Сонька, которая стояла позади Кира, не упустила возможность устроить ему хорошую взбучку за крокодилов-мутантов, а потом повернулась ко мне и с гордым видом хмыкнула.

– Я не верю в это! – охранник рассмеялся, открывая дверь на выход. Толпа тронулась снова.

– Но, – стюардесса выглядела сбитой с толку, будто ей только что в водку подлили пунш и набросали туда соленых огурцов, – вдруг что-то пойдет не так?

Я краем глаза заметила, как моя мама и тетя Мэвис переглянулись и одновременно побледнели, что явно не служило хорошим знаком. А потом еще вдобавок подозрительно уставились на стюардессу.

– Я имела ввиду… – женщина вымученно улыбнулась и поправила странную синюю брошь на униформе, – неполадок нету, а значит, лететь можно спокойно. Да?

Охранник еще раз рассмеялся, и его хохот отразился от слепяще-белых стен зала, попадая во все углы комнаты и превращаясь в странноватое эхо.

Мы с Сонькой и Киром юркнули в этот узенький проход почти последними, но первых двадцати секунд, которых мы там находились, вполне хватило для того, чтобы понять, что ничего романтического ожидать не стоит. Ни шампанского со столиками на колесиках, которых показывают в слезливых фильмах, ни удобных кресел и чего-то еще из ряда привычного выходящего, видно не было.

«Привычного» – по три места в каждом ряду с ободранной обивкой, брошюрами «уютного полета» и остывшей курицей с пастой недельной давности.

Кир что-то пробурчал и снова попытался наехать на Соньку, но та проскользнула в самолет быстрее, протащив вперед меня и не забыв показать парню язык. Нет, это вообще нормально, в шестнадцать лет показывать язык? Кажется, нормально, если взять в учет тот факт, что каких-то тридцать минут назад Кир на весь зал ожидания изображал прелюдию, чтобы хорошенько позлить Соньку, которой до этого было абсолютно фиолетово.

Мы боком протащили свои задницы между рядами до наших мест. Надо же, мамы специально взяли три сиденья отдельно от себя – хотя бы не придется выслушивать их рассказы о том, кто решил подкатить к тетеньке из соседнего магазина с цветами. Сонька уселась к окну, я села рядом и продемонстрировала место для Кира, который уже забыл про свое желание отдать подругу в рабство.

– Смотрите, тут есть экраны! – воскликнула девушка. – Нет, Аза, ты видишь?! А моя мама была права насчет того, что в этой фирме есть мини-телевизоры в самолетах!

Я и Кир моментально вдолбили свой взгляд в небольшие черные квадратные экранчики, которые висели на передних сиденьях. Я не удержалась и тихо присвистнула – надо же, двадцать первый век липкой засасывающей рутиной добрался и до этого побитого жизнью самолетика.

Надо отдать должное и сказать, что Аза Джонсон, самая нудная на всем континенте Америки, как-то нашла в себе другую, более светлую сторону, и теперь мчит на самолете в другой конец света не потому, что ей так хочется, а потому, что затащила и ввязала в эту авантюру ее подруга, которой эта самая Аза Джонсон просто не могла отказать – хотя бы потому, что она списывала у подруги весь семестр. И теперь я сидела на сиденье и вглядывалась в иллюминатор, слушая чьи-то крики «помогите, я не хочу лететь в Аргентину», и с ужасом осознавала, что эти крики принадлежат мне.

Когда на уроке физики Майкл задал учителю вопрос: «А хорошо ли жить на облаках», он ответил: «Может быть, только облака – это ничто иное, как пар, который вышел из океанов, который находится на высоте десяти тысяч метров. Ты не успеешь и оглянуться, как все твое тело замерзнет и умрет от нехватки кислорода».

Так сейчас умирает моя четвертая сторона, которая буквально хочет выпрыгнуть из первого попавшегося запасного выхода и с ужасом убежать прочь. Может быть, даже и Сонькина. И Кирина. Хотя, нет, он всегда отличался своим безразличием ко всему происходящему.

Но сейчас он сидит на боковом кресле, крепко вцепившись в поручни, и смотрит на меня таким жалостливым и молящим взглядом, будто я могу что-то сделать. Ты можешь. Определенно, нет. «Нет» – ты можешь. «Нет» – я не могу. Пссссс. Я же сказала, что я не могу. Псссссссссс. Пожалуйста. Хватит. Пссссссссссссс. Прошу тебя. Хватит. ПССССССС. Ты там…

– ПСССССССС.

Я будто вынырнула из своих мыслей, покрутила головой, и только спустя пару секунд поняла, что отчаянные попытки вырвать меня из своей вселенной делала настырная Сонька.

– Аза! – девушка скосила глаза. – Ты слышишь, что я тебе говорю? Айневажно, в общем, самолет скоро взлетит, как сказали стюардессы.

О НЕТ.

Все, о чем я сейчас молилась – чтобы самолет не взлетел по каким-нибудь причинам.

– Еще плохая новость, – перехватил Кир, – то есть, конечно, не очень плохая. Наверное. Экранчики не работают…