Стыла ночь над Москвой,
Равнодушная, черная, злая.
Они рухнули вниз, за спиною спина,
Защищая советское знамя.
Мне приснилась война.
Сотни белых голов
Возвращались в столицу с победой…
Они падали вниз, за спиною спина,
И белело июньское небо.
Долина детства
И я исчезну – бешено, стремглав
В нежнейшем кружеве твоих прикосновений,
Когда нас бережно, как мать, ночная мгла
Укроет пестрым пледом сновидений.
Когда янтарный свет из круглых окон
Уйдет, исчезнет, сгинет до утра,
К нам в рот вишневым, ароматным соком
Вольется сна цветная мишура.
И мы заснем, как рыцарь и принцесса,
Как два любовника, устав, изнеможив,
И сон нас поведет в долину детства,
Где льется мармеладовый пролив,
Деревья где – сплошь сахарная пудра,
Конфеты гроздьями, как спелый виноград,
Трава блестит, как искра перламутра,
И хлещет шоколадная вода.
И небо белое, как сказочная простынь,
Раскинулось заснеженным шатром:
Сегодня нам показывает звезды
Лукавый Оле с пряничным зонтом.
Сегодня нам показывают счастье.
К утру растает сладкая глазурь,
И только следом на моем запястье
Твой пламенный, медовый поцелуй.
Пианист
В белой зале далекой Варшавы
Вальс Шопена играл пианист.
Бой безжалостный, страшный, кровавый
Исчезал у подножья кулис.
Возвестили: «Победа! Победа!»
И заплакали, обнявшись, те,
У кого под зияющим небом
Расстреляли семью в темноте.
Он играет в салоне Шопена,
Но когда закрывает глаза,
Видит тех, кто из адского плена
Не вернется с победой назад.
Помнит день он, вокзалы, и поезд,
И на небе разорванный диск…
Эту горькую, скорбную повесть
Знает он под названием «жизнь».
Помнит он нежный взгляд материнский,
Непослушные кудри сестры,
Имена в унизительном списке
Всекрушащей фашистской игры…
Есть, конечно, герои-солдаты,
Жизнь отдавшие в смертном бою,
А есть подвиг немецкого брата —
За еврея он отдал свою.
В белой зале далекой Варшавы
Вальс Шопена играл пианист.
Был безжалостным бой и кровавым,
Были толпы рыдающих лиц;
Возвестили: «Победа! Победа!»
И заплакали, обнявшись, все.
Голубело весеннее небо,
Возвращая нам мир на земле.
Полдень в Ленинграде
Полдень спит над водой Ленинграда,
Ниспадая на крыши домов.
Полдень спит – ни война, ни блокада
Не смутят его праведных снов.