Алее крови паруса. Мечты подруг ей заменили, Как заменили целый свет, От всех несчастий оградили, От мелких тягот, горьких бед,
И ей надежду подарили, Амура нежного завет».
Ты слушай, юноша печальный, Рассказ правдивый и прямой
Про расшумевшийся прибой, Про берег низкий и песчаный, Целуемый ласковой волной, Про свет морской воды хрустальной; Про то, что было не с тобой.
«И вот однажды, ясным днем,
В сосновой роще, в полдень жаркий
Ассоль, задумавшись о нем
(Точеный стан и профиль царский),
Заснула. Грей, а с ним – слуга
В чудесном были настроеньи,
По склону шли, и вдруг – она!
Лежит, прекрасна и скромна,
Сама – не явь, но сновиденье; Пастушка? Фрейлина? Княжна?
И вот уже его рука
Ее руки коснулась нежно,
И в обольстительной надежде,
Кольцо ей на руку надев,
Он поспешил сюда, в таверну
В уютной маленькой Каперне,
Услышать и узнать о ней: Прелестней нимф и краше фей.
И он узнал – о предсказаньи,
Мечте и вере в чудеса,
И вместо страстного признанья
Ее заветное желанье
Решил исполнить. Паруса
Алее крови, жарче дня
Он приобрел для корабля. Ассоль уже домой вернулась; В мечтах она, кольцом любуясь,
К окну резному подошла, И вдруг – корабль! Яркий, алый,
Вдали – пылающим огнем; И радость сердце обожгла, Ассоль навстречу побежала.
Как долго грезила о нем,
Как ослепительно мечтала,
И вот он – здесь. Сошел в ладью,
И к ней плывет, и тянет руки,
Сильнее зависти, разлуки,
– Моя? – Твоя! – Любим? – Люблю!..
Я вижу, верно, друг мой юный, Ты погрустнел, затосковал; Плесну еще напиток чудный
Я в твой мерцающий бокал».
Людвиг
Так расстаются – в темноте, Не помня слов, себя – не помня; Опять – не Вы, опять – не те!
Одна – среди толпы безмолвной. Король, страданьем напоенный,
Вы вспоминали обо мне?
Вы вспоминали ипподром
И тихий, сказочный Бад-Ишль?
Как греза, как далекий сон,
Вы поклонились мне – и вышли, И губы Ваши пахли вишней, И Вам к лицу был царский трон.
Теперь Вы – узник белых замков, Валькирий, зигфридов, богов, И я сама, как арестантка, Среди – чужих, среди – врагов, Вся – в блеске царственных оков, Ах, власть! Прелестная приманка!
Я Вам ни разу не лгала.
И память, горькая, как вето, Во всех старинных зеркалах, Во всех нарушенных запретах. И горький стон: «Елизавета!»
Доносит мне ночная мгла.
Вольно!