Огонь моей души – слова

Спряталась ты в своем белоснежном платье?

Мама, скажи, отчего мне – с живой тобой – Было так холодно, страшно и одиноко?

Ты зачем меня сделала брошенным сиротой

Ради любви, отдаваемой всегда другому?

Мама, я взрослый – и что-то со мной не так, Я целую маленьких девочек. Это проклятье?

Мама, мой самый страшный ночной кошмар – Ты сама – убийца чужого счастья.

Мама, ты верила слепо, что я прощу?

Я тебе ничего не желаю – помимо зла. Мама, сегодня я тебе отомщу. Прими мой подарок – и выпей его до дна.

Письмо

Я не хочу вам лгать. К тому же, Не лгут любимым. Вы, простужен, Сидите, окунувшись в шаль; Над вами лампа, как вуаль, Раскинулась над изголовьем; Вокруг – смиренное безмолвье, Сигары дым, письмо в руке

И тень бумаги на щеке.

Читайте, друг. Неосторожно

И восхитительно-безбожно

Мне вам писать в вечерний час

Куплеты восхищенных фраз,

Восторга и благоговенья

В плену тягучем наважденья. Склонясь над письменным столом, Я представляю барский дом,

В камине – жар, а в кабинете

Сквозняк танцует на паркете; В гостиной – тьма; глазницы окон

Глядят, в раздумьях о высоком, И шкаф дубовый вторит им, Как древнеримский исполин; И маятник, как часовой, Хранит ваш бережно покой.

Смотрите! Оживает дом, Какой восторг царит кругом!

Вы ждете моего фиаско, Но вам – ни трепетно, ни страстно – Я не признаюсь в чувстве том, Что поглощает целиком. За вас – на плаху! Милый друг, Любовью это не зовут.

Австрии

Когда имперственная Вена

Меня пленяет и зовет, Из глубины дунайской пены

Ее прообраз восстает.

Я вспоминаю тронный зал

И шпили горного аббатства, И блеск паркета, блеск зеркал, И роскошь царского убранства.

И позолоченный орган, И в каждой нише – юный ангел, На Штефансплатц – святой Стефан; И воздух горный, полный влаги,

И катер, и седой Дунай

Меня манит, меня лелеет. О, чудный, незабвенный край!

Мечтать о встрече я не смею,

Не смею – преданная вам, Равнинам, пастбищам, раздольям, Блаженным, дивным берегам. Мой Oesterreich! Мои – любови!

Невозможно любить двоих

Первая мне шептала слова любви, Целовала, рукою нежно меня обвив, Обещала трепетно: «Верь мне, любая боль

Превратится однажды в твой серебристый смех». И я слушала ее голос, ее напев, И она была – моей – королевой нег, И любовь моя с ней была девственной, словно снег. Я любила ее – но она не была тобой.

Ты, второй, был мой остров и мой причал, Моя сущность, потребность, начальнее всех начал, И с тобой я почти забывала (почти!) о ней, И в любви к тебе дольше вечности длился день, И любовь к тебе становилась меня сильней, Но я голос ее вдруг услышала в тишине. Истина такова – невозможно любить двоих. Как мне выбрать: музыка или стих?

Милый из другого века

Поцелуй

Прощальный поцелуй. Семидесятый год.

И дым от поезда на северном вокзале – Все те слова, что Вы мне не сказали, Я знала наперед.

Мы с Вами – две разрубленные части

Случайно разведенного моста, И – вновь – соединить уста

Не в нашей власти.

Уйдите прочь! Как будто Вы – не мне – Шептали горячо и непреложно, И я – не Вас – на лунном бездорожье

Увидела во сне.

Вы родились под пагубным созведьем, И пусть Вам – отпущеньем за грехи

Останутся – забытые стихи

Моих трагедий.

Блицкриг