Огонь моей души – слова

Я – полюбила. Я – пропала. Ах, мама! Снится без конца. Так далеко! И так мне мало

Черт вожделенного лица.

Что делать, мама? Я – пропала!

Нет, быть не может! Я – люблю?

Как крепость каменная, пала

И о прощении молю.

Как я жила! Беды не знала, Не знала пагубных утех, А, полюбив, – затосковала. Как горько, мама! Сладок грех!

Ах, мама! Тягостно и больно – Моей печали нет конца. Я жду, когда он скажет: «Вольно!»

С прелестным взглядом наглеца.

Книжное

Когда июль становится лучом

И спелым персиком ложится мне на губы, Я с полки достаю солидный том, Покрытый пылью, словно сладкой пудрой.

И я смотрю, как между книжных строк

Гуляет рыцарь, бюргер и вельможа, И льется слов изысканный поток, И я сама – среди толпы прохожих.

Я наблюдаю, пишется портрет: Овал лица и солнца глаз еврейских. Писатель, как художник, как эстет

Рисует королевскую невесту,

Рисует золоченую постель

И витражи у круглого оконца…

Ведь я сама – плененная Ракель

Во власти распаленного Альфонсо!

Я закрываю книгу, не прочтя

Последние, трагичные страницы.

Июль летит – лукавый, как дитя,

В своей крылатой, легкой колеснице.

Ты помнишь лето?

ты помнишь лето? скалистый берег, ракушки, солнце и запах моря. и если чувства хранятся где-то, позволь мне их унести с собою. позволь мне помнить, позволь мне верить в то, что отныне не повторится. и бьются чувства в моей ладони далеким прошлым, плененной птицей.

ты помнишь домик? а горы – помнишь? какое счастье! какое лето! ты выцеловывал мне ладони, и поцелуй, как клеймо, как вето садни’т – и мне не дает покоя. дурак считает, любовь – бессмертна. но если юность хранится где-то, в нее вернуться чего нам стоит?

я не боюсь ни любви, ни правды. ты помнишь лето? ни дня печали! мы убегали, не ждя пощады, мы убегали – и возвращались. ты говорил, что расстаться – просто, пусть только кончится этот август. и разлюбить тебя было поздно, мой дерзкий зигфрид, мой вечный фауст.

ты помнишь встречу? в последний раз ты руки коснулся, глаза зажмурив. ты – не напишешь, я – не отвечу. морские волны, цвета лазури – и воздух жженый. ты помнишь лето? наш славный отдых, наш ржавый август?

и если память хранится где-то, то я – навеки – с тобой останусь.

Лже-поэты

Я тщетно стараюсь все меньше писать стихи: Гениев нынче не жалуют в Роспечати. Те, кто бездарен, остатком гнилой трухи

В век оскудевший приходятся очень кстати.

Нет, не подумайте! Я не боюсь пропасть: «Вот тебе, девочка, лучшая из профессий». Пусть лже-поэты сегодня пируют всласть, Завтра они получат худые вести.

Никто не запомнит ни обликов, ни имен, Противные лица их канут в морскую бездну. Пусть будет так! И ржавым горя огнем

Мои стихи птицей-феникс тогда воскреснут.

Скарлетт

Скарлетт О’Хара – капризный ребенок; все восхищенно суетятся вокруг. Скарлетт привыкла, что с самых пеленок ее выполняют любые «хочу» – кажется, вдоволь батиста и кружев, только ее не волнуют шелка. В мыслях – лишь он, что так дьявольски нужен – имя слетает опять с языка.

Скарлетт живет и надеется: «Эшли!» Словно смакует на алых губах. Только, увы, все мечты и надежды утром одним рассыпаются в прах. Кончено детство и кончены грезы! Скарлетт не верит, колеблется, ждет. Но – решено; и под девичьи слезы Эшли – другую – венчаться ведет.

Но никакие преграды и войны Скарлетт не в силах сломать и разбить; Скарлетт О’Хара – не из побежденных, она – победитель свирепой судьбы. Пусть он другую целует во мраке, пусть он ей отдан во веки веков – Скарлетт полна безрассудной отваги, и не уйти от любовных оков.

Скарлетт не знает, но новое имя уже подступает к мятежной душе. Скарлетт – его госпожа и рабыня, и в темноте едва слышится: «Ретт!» Скарлетт его от души ненавидит: кто он? Мошенник, подлец, негодяй! Только его ненавистное имя путь в ее сердце находит шутя.

Эшли – далекая, мнимая слабость, Батлер – отчаянный, варварский бой; к первому в ней ничего не осталось, а со вторым неужели – любовь?

Скарлетт О’Хара – не из побежденных, только тоски ей никак не унять, когда он чеканит – чужой, отрешенный:

«Моя дорогая, мне – наплевать».

Маме

    фильму «Гибель богов» посвящается

Ночь. Покрывало. Зловещая тишина, Слышатся только тихо слова молитвы. Мама должна быть ласкова и нежна, Мама должна сохранить от беды и битвы.

Мама, ты где? Почему я опять один?

Мне приснился кошмар, мне так нужно в твои объятья!

Мама, ты где? На которой из всех картин