Большая География

Глава 2

Бог отпечатка

В те времена, когда все поклонялись Богу солнца и Богу моря, кнапфцы ничего не желали об этом слышать. Они почитали только своего бога – Великого Бога отпечатка.

Древняя легенда гласила, что первый человек, предок всех кнапфцев, Калинка, высадившись на берег мальвы и ракушек, загрустил, не найдя, кого бы поблагодарить за пристанище.

Он тосковал до тех пор, пока не нашёл на песке утрамбованную воронку. Что здесь такого? Мало ли на берегу ямок? Любой валун оставляет след!

Однако вскоре он заметил, что и после отлива отпечаток никуда не делся и даже не изменился.

– Чудо, – закричал он и, недолго думая, решил, что эта ямка – след посоха Великого Бога и что тот, судя по всему, любит гулять по побережью.

С того момента он называл себя и своих наследников самыми счастливыми людьми, ведь у них было всё, о чём можно только мечтать: роскошная земля, где ночами гуляет Великий Бог, а это значило, что Кнапфа – особенное место, а её жители – избранные.

Ямку обнесли забором, устроили алтарь, смастерили навес и обставили каменными плитами. Место украсили огоньками и приставили хранителя тайны, а он, как и следовало, набрал себе прислужников.

В общем, кнапфцы устроили всё как надо, назвали место храмом и начали трепетно за ним ухаживать, а во время приливов защищать, как будто позабыв, что вода не может ему навредить.

– Как там у Бога отпечатка с Богом воды? Вдруг разлад!

Первый человек изложил эту историю на бумаге, но, как обычно бывает с важными документами, рукопись Калинки потеряли, поэтому никто доподлинно не знал, как всё случилось. Историю отпечатка пересказывали и переписывали, добавляли к ней новых участников, которых начинали уважать, находить с ними родственные связи и, конечно же, этими связями гордиться.

Кнапфцы не сразу решили, за что отвечает их Великий Бог: одни утверждали, что за всё, другие полагали, что он заведует любовью, третьи ходили на берег просить удачной торговли.

Спор длился до тех пор, пока какой-то кнапфец – история путает его имя – не объяснил, что отпечаток следует понимать буквально.

– Хотел бы Бог помогать нам во всём, он бы дал другой знак: оставил бы нам цветок или шарф, детскую люльку или на худой конец кресло-качалку! – сказал тот мудрец. – Но он ничего не оставил, кроме отпечатка своего посоха. Этот отпечаток – знак того, как нам следует поступать.

И его идею подхватили. Кнапфцы решили оставлять отпечатки: так началось время искусства. Местные начали писать картины, разрисовывать горшки и мастерить из глины красивые плитки, которыми мостили городские площади.

Через десяток лет морская деревня превратилась в сказочный городок с разукрашенными домиками. Краски и кисти продавались в каждой лавке.

– Каждый мазок – дань Богу отпечатка. Слава!

Со временем кнапфцы смягчились и зауважали Бога моря и Бога солнца. Во время засух или сильных бурь они проникались религиозным трепетом, но с окончанием ненастья сталкивали их с пантеона. В хорошую погоду там было место только Великому Богу отпечатка.

Глава 3

Мечтатель Фрэнки

С тех пор прошло пять сотен лет. На побережье всё было как раньше: спокойно и радостно. И вероятно, всё так бы и продолжалось, если бы не событие, которое всё переменило.

Пожалуй, эта история не могла бы случиться ни с кем, кроме Фрэнки. Он был единственным неутомимым жителем Шерской земли, который не просто глазел ночами на звёзды, повторяя: «Вот бы было хорошо!», а ещё и хотел что-то сделать, чтобы действительно стало лучше.

Ему было семнадцать лет, и он, как многие городские мальчишки, был нырком. Вместе с рыбаками он катался на лодках и растягивал под водой сети, а когда в них забиралась рыба, помогал собирать улов.

Однажды его сети что-то зацепили. Фрэнки прыгнул в воду и поплыл вниз, в темноту. Он опускался всё ниже и ниже, но никак не находил своих плетёных канатов. Они оказались на самом дне, обмотанные вокруг чего-то большого и покрытого илом.

Он хотел высвободить верёвки, но они не поддавались: их держала чёрная глыба. Несколько раз Фрэнки поднимался наверх глотнуть воздуха и нырял обратно, а когда окончательно выдохся, схватился за нож, но и он не помог. Верёвки крепко держали большой чёрный камень.

Фрэнки долго сопротивлялся, не желая оставлять свои сети морю. Он резал и дёргал их и вдруг рассмотрел, что под чёрным слоем камень белый. Тогда он стал тереть камень, пока его лёгкие не начали гореть. Опрометью он бросился наверх и, едва отдышавшись, вернулся. Что-то необъяснимое влекло его на морское дно. Ему казалось, что он обязательно должен понять, что прячется за илом, и что не сделай он этого, случится что-то невероятно плохое.

Наконец под толстым слоем морской грязи он рассмотрел девичье лицо и волнистую прядь каменных волос. Фрэнки заспешил наверх к рыбакам и, едва вынырнув, закричал:

– Эй, дядюшка Скарен, там внизу… там, на самом дне… каменная девушка, – задыхался Фрэнки. – Она… она так прекрасна, у неё глаза, и нос, и тонкие губы, а ещё…

– Фрэнки, а ну-ка забирайся в лодку. – Скарен протянул ему руку. – Всё, что принадлежит морю, должно остаться в море.

– Но, дядюшка, – закричал Фрэнки, – я нашёл девушку, значит, она моя!

– Ты знаешь правила не хуже меня, парень… Если вода держит её, значит, так тому и быть. Забирайся в лодку, – настаивал Скарен. – Если ты будешь упрямиться, то разгневаешь воду – и пострадает вся деревня.

– Я выкуплю её, и ничего не случится! – выкрикнул Фрэнки.

Жители побережья знали: не следует гневить большую воду. Нельзя забирать морские дары и ничего не давать взамен.

– Большая вода – как капризная девица, – часто ворчали кнапфцы. – Море не считается с тобой, так же как и она. К такой не сунешься без подарка, а если попробуешь, так получишь оплеуху вместе с прозвищем негодяя, а потом вся деревня назовёт тебя бестолковым жмотом, а ты всего лишь проходил мимо и зашёл поздороваться. Так и с морем: служи ему и будь с ним щедрым.

Моряки велели Фрэнки оставить затею, но он ничего не желал слушать.

– Я достану морскую невесту, чего бы мне это ни стоило!

– Тогда ты должен отдать ему другую!

Фрэнки так и поступил: он смастерил плот, выложил его цветами и поставил на него выпиленную из дерева фигуру. Под животом её он привязал ракушку, а над ним – два крабьих панциря.

На деревянном лице появились красные брови и глаза, а следом губы и нос. И если до этого деревянная девушка была почти симпатичной, то теперь стала выглядеть угрожающе.

– Братец, твоя деревяшка похожа на покойную сестру Джезы! Что ты наделал? Только посмотри, какое море огромное и шумное. Оно никогда не женится на такой простушке, как Ребекка, ему подавай зарю или на худой конец своевольный вулкан! Бекка была упряма, как ревенийские овечки, море не станет терпеть её скверный характер. Та белая девица, покрытая илом, больше ему подходит, она хотя бы сумела остаться тайной, – кричали одни.

– Не смей этого делать, Фрэнки, – твердили ему другие. – Белая девица не его невеста, она его пленница. Если ты вызволишь её, то пойдёшь против самого моря! За это твою лодку накроет волна, едва ты покинешь залив. Если ты отправишь ему деревянную страшилу – всю Кнапфу затопит солёный поток. Будь я водой, за такую жену я бы смыл половину всей Шер.

Фрэнки никого не слушал. Сперва он выволок илистый камень на берег, а потом толкнул в воду раскрашенную деревяшку.

Весь город собрался в тот день на берегу. Кто-то хохотал и выкрикивал вслед деревянной Ребекке «Вива молодым!», кто-то угрожал Фрэнки и пытался его остановить. И всё же мало кто хотел связываться с крёстным сыном мэра Виру Добрэ – самого уважаемого жителя Кнапфы.

В год своего избрания Виру окрестил пятерых ребятишек, среди которых посчастливилось оказаться и Фрэнки.

– Вода крепко обозлится на тебя, мой мальчик, – мягко сказал Виру Фрэнки, но не потребовал оставить затею. – Мало того что ты воруешь морячку, так ещё и предлагаешь взамен Ребекку, – хихикнул мэр и крикнул: – Джеза, матушка, твоя покойная сестрица наконец-то выходит замуж, помолись воде, может быть, она услышит тебя!

– Идите вы оба к морским чертям, – послышалось из толпы.

– Дядюшка Виру! – зашептал Фрэнки, – не гневайся, прошу тебя… Я не знаю отчего… Но мне кажется, эта белая девушка нам поможет… Поверь мне.

– Был бы жив твой отец, он оттаскал бы тебя за уши, – тихо сказал мэр и потом крикнул: – Ну что же мы стоим, надо праздновать морскую свадьбу! Где наши гитары? Где виноградная вода? Зажигайте сигу, кнапфцы, пойте песни!

Горячий весёлый народ в ту же минуту позабыл о страхе. Большая толпа ринулась на центральную площадь, к бару Эстебана и песням красавицы Моники.