Коан Янг 2

– Мы прибыли навестить старейшину, – ответила я. – Здесь кто-нибудь еще есть, чтобы поговорить?

Незнакомка с прищуром произнесла:

– Нет. Какого старейшину вы хотели видеть? Представьтесь.

Мне не понравился ее тон, и я решила его перенять.

– Простите, а вы отсюда?

– Нет, – получила я резкий ответ.

– Тогда представьтесь сначала вы.

Девушка недовольно задышала через нос и сказала:

– Я – старейшина Рокенкриорта. Сэзар.

Мои глаза округлились. Я в оцепенении на нее уставилась, разинув рот. Образ в голове сопоставился с миловидным лицом этой девицы, и я не могла поверить в происходящее.

– Сэзар? – вымолвила я с трудом. – Племянница Литиции? Сэзар Янг?

Внезапно ее брови сдвинулись к переносице, во взгляде вспыхнула ярость, и девушка взмахом руки вызвала сильный порыв ветра, который, очевидно, предназначался для меня, но сбил с ног Мизуки. Подруга с криком отлетела на пару метров.

– Откуда тебе известно, что я была ей племянницей? – разгневалась Сэзар. – Это информация для узкого круга лиц! Отвечай!

Я оглянулась на Мизуки, отплевывающуюся сухой травой, и пристально посмотрела на ноги Сэзар. Из земли мгновенно выросли вьющиеся стебли, обхватив девушку по колени.

– Не смей обижать моих друзей, – сердито сказала я. – Это – Мизуки, моя лучшая подруга. А я – Коан Янг. Дочь Литиции Янг.

С лица Сэзар в ту же секунду спала маска строгости и официальности, и я увидела перепуганную девочку в крепких объятиях растений.

– Дочь Литиции? – ошарашенно повторила она тонким, потерянным голоском.

Я отошла к Мизуки, помогла ей вставь и попросила пока не подходить. Подруга послушно кивнула, бросив на старейшину озлобленный взгляд.

– Я помню тебя из детства, – вернувшись к Сэзар, поведала я. – Твои родители часто навещали моего дедушку и иногда приводили тебя. Нам было лет по пять, когда мы впервые встретились. Играли на заднем дворе, я еще постоянно падала на ровном месте, а ты хохотала во весь голос.

Пока я описывала наше знакомство, в глазах Сэзар собиралось все больше горьких слез. В какой-то момент моя улыбка пропала, и я прервала рассказ, задержав на ней сконфуженный взгляд.

– Я вспомнила тебя, Коан, – всхлипнула Сэзар. – Мы играли с тобой до тех пор, пока мои родители не попали в автокатастрофу. Мне было семь. Но… я даже не ведала, что ты дочь Литиции. Я не ведала, что тот мужчина, к которому родители приезжали, ее отец…

Растения расслабили ее ноги и спрятались под сухую землю.

– Мне так жаль это говорить, – подавленно продолжила Сэзар, – но твоя мать… Моя тетя… Она скончалась.

Глава двенадцатая. БУКЕР. ПОТЕРЯННАЯ ДУША

Непривычно заканчивать лекции в глухой тишине. На тебя безмолвно смотрят голые парты, на которые с течением времени успевает осесть пыль. Ты – единственный источник шума в огромной аудитории, и ее стены слышат только твой голос. Если бы стены умели думать, они бы наверняка все экзамены сдавали на «отлично». Поступали в престижные колледжи или университеты, шли работать по профессии и добивались бы больших успехов. Представить страшно, сколько лет им из раза в раз приходится отражать эхо чужих голосов.

И сколько тайн, произносимых в разные местах и помещениях, они смиренно хранят.

Букер все утро думал о стенах. Ему казалось, он потихоньку начинает сходить с ума, когда всерьез себе внушил, будто бы стены – его лучший друг. На самом деле, единственный, а потому и лучший. Лучший во всем. Стены – отличный слушатель, никогда не станут перебивать или мешать вести занятия. Стены совершенно не занимают в аудитории место, из-за чего не забивается воздух, и Букер может спокойно читать лекцию на свежую голову. Наконец, стены – идеальный товарищ, чтобы поделиться чем-то сокровенным и даже спросить совет. Они ничего, конечно, не скажут, но тишина в ответ – чем не истина? Ведь в тишине рождается идея. И не всегда есть толк забивать кому-то голову.

Нет, и впрямь безумие, подумалось Букеру. Стены – лучший друг? А как же Обри? Она-то, по крайней мере, живой человек. Неужто выстроенные в ряд зацементированные кирпичи лучше, чем живой человек? И уж тем более, молодая девушка?

Но Букер не желал рассматривать Обри как друга. Она нравилась ему в ином смысле, и он все думал над способами, которые вернули бы прежнюю романтику – цветы у ее двери, прогулка по парку или просто по городу. Да, романтика пронеслась мимолетно, и не факт, что Обри вообще ее восприняла как таковую. Теряя обороты над теми мелкими шажками, что Букер успел совершить, он основательно решил наверстать упущенное и пригласить соседку в уютное кафе, где варят вкусный кофе.

Да вот только как это устроить? Они с Обри будто вечность не могут пересечься. Парень даже успел забыть, как звучит ее голос.

Поэтому, несмотря на ранний график работы, он прикупил букет белых роз и вернулся в дом. Поставил у окна стул, сел на него и пристально наблюдал за улицей. Точнее, ждал момента, когда появится Обри. Нет, ну когда-нибудь она ведь должна появится?

Вряд ли Профессор расстилает ей в своем кабинете, да и не думаю, что Обри на такой расклад бы пошла, прокрутил Букер мысль в голове и ревностно хмыкнул. А что, если это правда? Чертов старикан захотел вспомнить былую молодость, и вот, устроил молодую девицу своей секретаршей. Решил приударить, так сказать. Вдруг клюнет? Может, постарше ей самое то? А с молодняком неинтересно. Опыт не тот. К тому же, с Профессором общение наверняка интереснее. Он-то все знает, все видит, все помнит. А со мной о чем поговорить? Я же Потерянный. А он – Найденный.

Чем дальше Букер думал, тем сильнее злился. Ревность, необъяснимая и, по сути, неоправданная, душила его за глотку. Зачем, собственно, он себя накручивает? Кем он себя возомнил для девушки, с которой фактически виделся не больше пяти раз? Совсем не здравое отношение. С другой стороны, надо о чем-то думать. Впереди – уйма времени. Неизвестно, когда Обри вернется с работы. В восемь вечера, девять или десять. Вполне вероятно, что и после двенадцати. Работа у нее связана с печатью, а печать – дело тонкое. Не на машинке конечно, где одно неверное нажатие – и чернильная буква на белом листе уже никуда не денется. Приходится перепечатывать лист заново. Как это дело происходит на компьютере, Букер пару раз видел. В рекламе по телевизору и в магазине товаров, где наглядно демонстрировалась польза покупки компьютера. Мол, электронный файл способен вмещать в себя сотни книг, а сотни книг вряд ли поместятся крошечным квадратиком на плоском рабочем столе. Люди смотрели. Им нравилось. А Букеру – нет.

Букер, если можно сказать, консервативного склада ума. Новое он не приемлет, а по-старому зачастую ностальгирует. В особенности, по тому старому, которое давно вышло из моды. Конкретный пример, кроме нелюбви к компьютерам, он дать не мог: не помнил и толком не знал, что же из новых технологий ему не нравилось в той, настоящей жизни. Он до сих пор гадал: образ той девушки, которая с ним порвала из-за его «странностей», взят из настоящей