Совсем Другая Сторона

– Неужели мы запустили? – прослезилась она. – Не может этого быть…

– Эй, – сел я рядышком и крепко обнял, – не сходи с ума. Ты же прекрасно знаешь, что это не так.

– А как можно это объяснить? – подняла она на меня голову.

Я чмокнул Лорен в губы, позволив ей опустить голову мне на плечо. Так мы просидели до часу ночи. Она уже дремала, заражая сном меня. Только глаза начали слипаться, зазвонил сотовый в кармане. Лорен нехотя что-то пробормотала, а я вышел в другой коридор, чтобы ее не будить. Достал из кармана сотовый и застыл – телефон Лиан Росс. На экране высвечивалось имя «Роджер Мэдисон». Я принял вызов и медленно прислонил трубку к уху.

– Выходи на улицу, Пол, – попросил голос Мэдисона. – Я знаю, ты в больнице. Это важно. Выйди. Я буду у главного входа.

Я мельком глянул на спящую Лорен в коридоре и пообещал, что вернусь как можно быстрее.

Двери больницы открылись, и свежая ночная атмосфера окутала меня. Я втянул холодный воздух и закрыл на момент глаза. Снаружи тишина и покой, когда внутри, несмотря на ту же тишину, витало напряжение.

Роджер вышел из-за угла в своем кожаном плаще. Солнцезащитные очки была сложены и свисали в нагрудном кармане. Парень с каменным выражением лица поднялся по ступенькам к главному входу, где стоял я, и кивнул в знак приветствия. Я протянул ему телефон Лиан:

– Должно быть, ты за этим.

– Отчасти, – согласился Роджер. – На самом деле, я здесь больше за тем, чтобы спасти твою семью.

Я скрестил руки на груди и свел брови к переносице.

– Каким образом? – Затем мой тон повысился и стал более угрожающим. – Это ты что-то сделал с Никки?

Роджер спокойно покачал головой и пробормотал:

– Ты сам, вообще-то, это сделал.

Я схватил его за плащ, и из руки Роджера выпал телефон Лиан, а приземлившись о ступеньки, разлетелся на части. Роджер выскользнул из-под меня, скрутил руку, вывернул и прижал к спине.

– Послушай сюда, – шептал он, – мы не играем в игры. Все, о чем мы тебе втюхивали этим утром, – правда. – Роджер вывернул руку сильнее, и я закряхтел. – Твоя дочь погибнет, если ты не станешь одним из нас.

Ярость хлынула к горлу, и я провел ногой под ногами Роджера, тот вцепился мне в рубашку, ослабив вывернутую руку, и я повалил его на ступеньки.

– Не смей искать поводов для ваших чертовых соображений и ввязывать сюда Никки, – прошипел я.

Пыл спал, я отпустил парня, и он поднялся на ноги, отряхнув себя. Висящие в кармане солнцезащитные очки разбились, однако Роджер отреагировал на это невозмутимо и сделал вид, словно не заметил.

– Ее температура, Пол, – добавил он. – Она поднялась неспроста, и вы наверняка в полном недоумении с женой.

Я закурил сигарету. Роджер скривился и отошел чуть дальше. Его отвращение к курению меня слегка удивило, но я не придал этому значения.

– Пол, – обратился парень, – мы работаем не по желанию, по его воле, – он стрельнул глазами вверх.

Я недоверчиво смотрел на Роджера.

– Ты про Бога?

– Нет, – сразу же помотал головой тот, восприняв мое предположение за абсурд. – Я говорю про главного блуждателя. – Роджер поднял голову на окна больницы, затем на меня. – Можно сказать, он придумал правила, по которым ты не имеешь права отказать ему, в противном случае, он будет добиваться твоего соглашения через боль.

Я отвернул голову в сторону и задумался: на глазах собрались слезы, когда появилась картинка с лежащей без сознания Никки.

– Ей осталось недолго, – предупредил Роджер. – Если ты останешься с семьей, она погибнет. Очень быстро. – Парень сделал короткую паузу и тяжело вздохнул. – Мне жаль, Пол, но так я потерял свою семью.

Я поднял глаза на Роджера и разглядел в них тонну боли и мучения. Не знаю, каким образом мне удалось проникнуться его страданиям через взгляд, но я нехотя кивнул.

– Согласен.

Роджер выпрямил спину до предела, гордо встал передо мной, взял мою руку и повернул ее ладонью кверху. Достал из кармана нож, открыл его и сделал неглубокий прорез на мякоти. Из темной полосы потекла кровь; Роджер дал салфетку, предварительно прошептав неразборчивые слова.

Когда он вышел за территорию больницы, то громко произнес: – Можешь нас не искать, мы сами найдем тебя.

Я вытер ладонь, избавился от салфетки и вернулся в больницу, как вдруг пересекся с какой-то полной женщиной. Свет в этой части внезапно потух, и увидеть толком я ее не смог.

– Простите, у вас не будет телефона? – спросила она переживающим тоном. – Мой муж в палате… Ему плохо, нужно сообщить детям, что…

В каком-то из коридоров возникли крики и успокаивающие голоса. По-моему, они доносились как раз в том коридоре, где спала Лорен.

– Вы поможете мне с телефоном? – взяла женщина меня за руку, и отчего-то я проникся болью.

– Да, берите, – достал я его и положил ей в ладонь.

Я кинулся к Лорен: и обнаружил, как она пытается пройти через сдерживающих ее врачей в палату, громко крича и моля ее пустить. Ритм моего сердца ускорился в несколько раз, я направился к палате, и Лорен, увидев, как я шел по коридору к ней, в раскаянье бросилась ко мне, рыдая и трясясь. Слезы лились из ее глаз потоком.

– Где ты был?! – кричала Лорен, уткнувшись мне в плечо. – Ты… Никки…

– Что происходит?! – перепугано спросил я, держа сдавшуюся Лорен; я с испугом посмотрел на врачей: – Что такое?!

Из толпы врачей, заслоняющих проход в палату, вышел доктор Беллингер, неуверенно отводя от меня взгляд. Он пытался подобрать необходимые слова, но я не выдержал и заорал ему в лицо, задав вопрос в третий раз. По моему лбу потек пот.

– Ваша дочь умерла, мистер Флетчер.

Я зависаю в анализе этих слов, не различая того, что перед глазами, дальнейшие слова Беллингера переливаются в эхо, и Лорен вдруг теряет сознание, падая на пол. Я медленно опускаю голову вниз, где она лежит, и не понимаю, кто это. Поднимаю прямо перед собой – люди в белых халатах. Я недоумеваю, откуда они. Я не помню, как меня зовут и как я сюда попал. В сердце огромная дыра, в душе – пустота, ледяная и холодная, она пронзает меня. Врачи поднимают с пола эту девушку и куда-то тащат, а я все стою и смотрю в неизвестность, пока по щеке скользит горячая любящая слеза, вызванная каким-то ужасным обстоятельством и предназначенная не для того, чтобы упасть, а для того, чтобы никогда не появиться.

Передо мной остался единственный доктор.

– Вы можете зайти в палату, мистер Флетчер.

Я неопределенно киваю и, словно находясь в невесомости, шагаю внутрь, где на больничной койке лежит девочка, почти синяя, без сознания. Она расслаблена. К ней прикреплена куча проводков. Дотошный сигнал в виде нескончаемой полоски звука заедает уши, и вроде бы узнаю лицо Никки. Подхожу совсем близко и жду, когда она проснется. А затем перевожу взгляд на монитор, где пульс сердца на нуле. Мое лицо вытягивается, я несколько раз посмотрел на Никки, затем на экран, и наклонился чуть ближе к девочке. Слеза со звуком капнула на левое предплечье дочери.

Должно быть, время проснуться, если это сон.

А это наверняка сон.

Я сонно потянулся и вдруг обнаружил, что я в одних спортивных шортах. Лежу на неизвестном диване в чуждой мне комнате: здесь небольшой аквариум, компьютерный стол, окно, за которым блуждают серые тучи и льется дождь, широкий плазменный телевизор и проход в другую комнату. Я ощупал свое лицо, тело и посмотрел на ручные часы: их не было. Поднявшись на ноги, я попытался найти майку или что-нибудь другое, чтобы надеть, но ни одной вещи в комнате не имелось. Тогда я зашагал к другой комнате и не успел выйти из этой, как оттуда появилась знакомая мне девушка в розовых коротких шортах и черной майке. Волосы собраны в пучок, на лице никакого макияжа. Я вытаращился на нее, ожидая объяснений, а вместо этого она протянула пиалу мороженого.

– Если мои источники не лгут, ты не ел со вчерашнего вечера, – прищурилась на меня темноволосая девушка.

– Что за ересь творится, – бормотал я, осматриваясь. – Где я?