Канувшие в вечность

– Тятя, а змий-то глаз открыл!

Карп тут же в щель глянул: всё как было – змий неподвижно лежит, глаза под веками кожистыми скрыты.

– Ой, охальник, стращать меня удумал!

– Да нет, тятя, видел я: змий веко вверх поднял, а вниз плёна белёсая опустилась – глаз-то и открылся, зело свирепый!

Снова Карп припал к щели, долго смотрел, в другое место перешёл, нет – всё тихо. Пальцем Егорке погрозил: не озорничай боле!

* * *

Большая часть пути была позади. Без задержки объехали по объездной дороге древний Владимир. Миновали небезызвестные Петушки и Покров – последний город Владимирской области на пути к Москве. День был жаркий, но ветер гулял в просторной кабине КАМАЗа, и Андрей чувствовал себя вполне комфортно.

– А что, Коля, холодильная установка всегда так тихо работает? – спросил Чудаков водителя. – Что-то я даже не слышу, как включается компрессор!

Руки водителя, легко и свободно лежавшие на «баранке», вдруг дрогнули; Николай взглянул на термометр холодильной камеры, свернул на обочину и вышел из машины. Покопавшись в щитке управления камеры, вернулся на своё место, упавшим голосом произнёс:

– Плохо дело, компрессор вышел из строя… Камера скоро станет не холодильником, а инкубатором.

– Ну что ж, давай без остановки до конечного пункта! Плохо, конечно, впереди пробки, особенно у Балашихи, но чему быть, того не миновать, а тварь небесную должны доставить учёным.

Через четверть часа КАМАЗ пересёк реку Киржач и въехал в Малую Дубну. Ещё через две минуты, повинуясь требованию гаишника-лейтенанта, машина остановилась на площадке дорожно-постовой службы.

Проверив путевой лист и удостоверение водителя, лейтенант потребовал от него документы на груз рефрижератора. Предусмотрительный Виктор снабдил водителя транспортной накладной, в которой первым пунктом значились и на самом деле были положены в холодильную камеру два ящика кое-каких продовольственных товаров.

От позиции номер два: «Птеродактиль реликтовый в количестве одной штуки» у лейтенанта захлестнуло извилины; перепутав птеродактиля с геликоптером, он строго спросил со знанием дела:

– Это что же за вертолёт вы везёте? Ну-ка, открывайте камеру!

– Видите ли, товарищ лейтенант, – вмешался в разговор выбравшийся из кабины Чудаков, – никакого вертолёта мы не везём, тут особый случай и груз у нас исключительный – научный феномен, реликтовое животное…

– Вы кто такой? Я не с вами разговариваю, а с водителем!

– Но я сопровождаю груз, материально ответственный, так сказать…

– Ну, если ответственный, предъявите свои документы!

– Вот, пожалуйста, паспорт, я – Чудаков Андрей Дмитриевич, предприниматель. А груз у нас для науки просто бесценный, его необходимо срочно доставить в Академию наук.

– Открывайте камеру, показывайте своего, как там… птеродактиля!

Чудакова охватило тоскливое предчувствие неизбежности плохого конца, но он сопротивлялся року изо всех сил.

– Дорогой товарищ, поверьте, нельзя открывать камеру до встречи с учёными. К тому же у нас сломался компрессор, и я просто не знаю, что там внутри сейчас происходит. Если вы нам не доверяете, пошлите с нами в Москву своего сотрудника, доедем до места, а там он всё посмотрит!

– Значит, вы отказываетесь предъявить груз?

– Да не отказываюсь я, только не могу поручиться, что змей… чёрт – птеродактиль по-прежнему в состоянии анабиоза…

* * *

«…И посему ждать будем Указу Правительствующего сената для обозу со змием в Санктпитербурх в куншткамору, или в Москву, или в иное место, куда будет велено».

Тяжко давались эти строки Василию Штыкову, ох тяжко! Обманом никогда не жил, службу честно справлял. Раньше воевал против шведа, Ниеншанц, что на реке Неве, по приказу «капитана бомбардиров» государя Петра Алексеевича брал, победу одержали знатную над шведом. Копейки из казны не брал, а уж что положено было кому выдать, выдавал непременно, за что и уважением пользовался у людей. И с монструзом всё было по Указу. Было, пока…

Бочку бондарь сладил знатную, только запечатывать змия отказался: «Я с нечистью дела не имею, хоть убейте!» Собрал Штыков верных людишек, привёл на луг, к навесу, вино двойное туда же доставил.

Вечером всё и случилось, солнце ещё не успело закатиться. Стали ворота навеса растворять, Штыков вперёд вышел, а из-под навеса вдруг рык страшный, а потом щелчок – и навес развалился! Из-под него голова высунулась, пасть раскрыла с зубьями кривыми, дыхнула пламенем смердящим голубым и бороду, и усы, и брови Штыкову разом опалила. А после – змий крылья кожаные расправил, хвостом в другой раз щёлкнул и улетел в небо, на закат.

Вот тогда и закручинился Штыков, стал думать, как далее поступить. Деньги все выданы, назад не вернёшь, и бочка готова, и за вино уплачено из казны, а змия нет – улетела тварь небесная, кто теперь поверит, что была? И придумал он запечатать в бочку ветку от дуба, бурей сломленную, и вином залить, а людишкам своим молчать велел…

«…А ежели Указу не будет, ждать будем оказии на Санктпитербурх обоза Государева из стран Сибирских со товары и всякой рухлядью, что муромской дорогой через Арзамас следовать санным путём будет…»

Штыков снял нагар со свечи, задумался, держа перо в руке. А на муромской-то дорожке разбойники лихие озоруют, скольких людишек поубивали, да товару отобрали не счесть, может и не доедет бочка-то до Санктпитербуха… А ведь можно и не ждать, как то случится, своих людишек подослать в обоз – пусть бочку ту из саней выкатят под горку, будто случай такой сделался, и концы в воду.

На том и успокоился Василий Штыков, приняв решение, и даже, для жалости и сочувствия начальствующих чинов, добавил:

«А денег для обозу в Арзамасской канцелярии нету, ибо урон ныне великий был, а пошлинные деньги отправлены в государеву казну сполна, и людишки наши весьма оскудели, и многия промышляют Божием именем…»

* * *

– Что здесь происходит? – раздался вдруг строгий начальственный голос.

– Да вот, товарищ капитан, груз отказываются предъявить!

– Ну-ка, что у них там в накладной значится, – усатый чернобровый капитан взял у подчиненного документ и начал его изучать. – Ты посмотри, Иванов, какой камуфляж придумали: птеродактиль! Учись лейтенант, пока я жив; чую: икра чёрная, а может, спирт контрабандный… Сержант Коваленко, ко мне с оружием! – скомандовал бравый начальник. – Этого, – капитан указал на Чудакова, – на мушке держи, а ты, – обратился он к водителю, – открывай дверь, да побыстрей!

Чудаков даже не пытался что-нибудь сказать, да и гаишники, уверенные в обмане, его уже не слушали. Николай повернул ключ в замке и стал открывать одну створку двери холодильной камеры, другую тянул на себя лейтенант, а капитан, стоя в середине, готовился первым заглянуть в камеру.

Как только потоки света хлынули в камеру, раздался громкий звук, будто закрутили вдруг мощную трещотку, навстречу капитану выдвинулась метровая голова, щёлкнула пасть, показав огромные кривые зубы, стрелой вылетел раздвоенный язык, и жаркий выдох голубого огня начисто спалил усы и брови красавца капитана; тот отшатнулся и повалился спиной на асфальт. В тот же миг от сильного щелчка качнулся КАМАЗ, змей рванулся из камеры и, расправив перепончатые крылья, унесся на запад в безоблачное небо.

Гаишники застыли в изумлении, а сержант Коваленко, очнувшийся первым, послал из автомата вслед змею совершенно ненужную очередь.

– Эх, варвары! – только и сказал на это Чудаков.

* * *

Из доклада капитана Георгия Копьёва начальнику войск ПВО Московского военного округа генерал–майору К.:

«…17 июня с. г. в 12 часов 23 минуты южнее г. Электросталь на высоте 960 метров средствами слежения ПВО обнаружен неизвестный объект, двигавший в направлении столицы нашей Родины Москвы. На требования снизиться и совершить посадку в указанном ему месте – не реагировал…

Объект уничтожен ракетой класса «земля – воздух» в 12 часов 42 минуты 35 секунд. Следов обшивки, фрагментов аппаратуры и проч. в районе инцидента на земле не обнаружено…»

Летуны

Собрались как-то летним субботним утром супруги Иван Иванович и Валентина Петровна в гости к дочери Марине, в Нижний Новгород.

Иван Иванович – слесарь-наладчик в цехе по разливу молока на молочном комбинате. Сам ростом невелик, как говорится: «метр с кепкой», работу свою до тонкости знает, но с супругой своей в никакое сравнение не идет. Валентина Петровна – женщина авторитетная, работает в том же цехе, что и муж, только начальницей. На голову выше супруга, красива, что матрёшка. В талии, а также прочих местах, широка, дородна.