Камень. Книга третья

Камень. Книга третья
Станислав Николаевич Минин

Продолжение приключений Алексея Пожарского в столице Российской Империи.

Станислав Минин

Камень. Книга третья

– Михалыч, ты же говорил, что с пацаном всё будет в порядке? – злой Белобородов буквально затолкал слегка бледного Лебедева в угол гостиной палаты Алексея, а император с цесаревичем всем своим видом продемонстрировали солидарность с воспитателем Алексея по данному вопросу.

Один лишь Пафнутьев оставался невозмутимым.

Палатой это помещение, вернее, комплекс помещений в отдельном «Императорском» крыле Кремлёвской больницы, можно было назвать лишь с большой натяжкой: в прихожей располагался пост охраны дворцовой полиции, её сотрудники находились как в самой прихожей, так и снаружи, оттуда медицинский персонал и посетители попадали в роскошную гостиную со всеми атрибутами роскоши, где наличествовал даже отдельный рабочий стол и бар. В гостиной было две двери, одна из которых вела в не менее роскошную спальню, а вторая – в самый настоящий, оборудованный по последнему слову техники процедурный кабинет, чтоб, значит, Романовы не утруждали себя беготней по разным этажам для прохождения лечения. В углу «процедурки» стояла пара диванов со столиком для отдыха дежурящего медицинского персонала. Последней комнатой – палатой интенсивной терапии – пользовались крайне редко.

И сегодня был именно такой случай – после безуспешных попыток врачей и непонятного сотрудника Тайной канцелярии привести в сознание привезённого на «скорой помощи» молодого человека в камуфляже, его по личному распоряжению императора поместили именно в эту палату. Все усилия медиков не увенчались успехом, и спустя какое-то время юноша впал в кому. Словам всё того же сотрудника Тайной канцелярии о том, что молодой человек переусердствовал с активной мозговой деятельностью, врачи поверили не сразу: это в камуфляже-то? Да и до сессии было ещё далековато… Но быстро сделанные исследования эту версию практически полностью подтверждали: никаких травм, гематом и патологий обнаружено не было, складывалось полное впечатление, что в мозгу молодого человека просто сработала естественная защита от перегрузок, погрузив того в бессознательное состояние. Приехавшим вскоре императору и цесаревичу врачи честно не дали стопроцентной гарантии на восстановление в полном объёме всех функций организма после выхода молодого человека из комы – человеческий мозг для существующей медицины до сих пор оставался загадкой, но клятвенное обещание сделать всё от них зависящее медики Романовым дали, а уж когда император раскрыл им личность юноши…

– Всякое бывает… – твёрдо ответил Лебедев. – Всё будет хорошо. Я за годы службы на всякое насмотрелся, молодые бойцы по неопытности и в кому впадали дня на три-четыре максимум. И с его императорским высочеством будет всё в порядке, я же при вас всех его глянул, – он посмотрел на императора. – Государь, перестарался Алексей Александрович! Всё с запасом делал, на грани возможностей! Вот и… – он поник. – Моя вина…

– Так, Владислав… – Николай смотрел на колдуна исподлобья. – Найду вину – ответишь. А пока мой внук не очнётся, ты остаёшься при нём и будешь следить за его состоянием… На своём уровне, естественно. С врачами свои действия согласуешь, заодно и поможешь… чем сумеешь. Покои в твоём полном распоряжении. – Николай огляделся по сторонам и остановил взгляд на сыне. – Докладывать о состоянии Алексея будешь Александру.

– Будет исполнено, государь! – воспрянул Лебедев.

– Всё, мы с Александром пошли. Прохор, – император глянул на Белобородова, – ты, как я понимаю, тоже при Алексее остаёшься?

– Да, государь, – кивнул Белобородов. – Государь, надо бы князю Пожарскому сообщить об Алексее… Я сам не стал…

– Точно! – хлопнул себя по ноге Николай. – Спасибо, что напомнил, а то я со всем этим о другом Лешкином деде и запамятовал. Наберу. Не прощаюсь, вечером ещё зайду. – Он вышел из гостиной.

Цесаревича, направившегося было за отцом, за локоток придержал Пафнутьев:

– Саша, там моя Леська с Викторией Вяземской к Алексею рвутся… – Прохор подтверждающее кивнул.

– Не возражаю, – кивнул Александр Николаевич, чуть подумав. – Может, и достучатся… – и побежал догонять отца.

Дел Романовым сегодня предстояло сделать ещё действительно немало.

***

Тревога застала Вяземскую уже на территории базы корпуса в раздевалке. Инструктаж у полковника Орлова был краток, и подразделение «Волкодав» в полном составе, за исключением отсутствующего сегодня Камня, выдвинулось в Москву. Когда уже сама Вяземская начала инструктаж у девушек, раздались возмущённые возгласы с мест по поводу взятия террористами в заложники именно детей, и штаб-ротмистру пришлось резко пресечь возмущение, напомнив своим подчинённым, что они на службе, и лишние эмоции могут повлиять на конечный результат операции. Девушки притихли и всю оставшуюся дорогу только взволнованно переглядывались. Беспрепятственно преодолев постоянно расширявшееся полицейское оцепление, подразделение подъехало практически к самому забору школы, где их встретили великий князь Владимир и генерал Орлов, начальник Московской полиции.

– Иван Васильевич, принимай командование, – сказал полковнику великий князь. – Это твой профиль. На меня внимания не обращай, я же чистый армеут…

– Есть принять командование, Владимир Николаевич, – кивнул Орлов. – Тогда прошу следовать за мной. – Он зашагал к кунгу «Урала», по дороге сделав знак рукой следовать за ним Смолову, Пасеку, Вяземской и какому-то подошедшему мужчине в гражданском. Именно ему полковник и задал свой первый вопрос: – Ротмистр, с полицией свои действия согласовали?

– Да, господин полковник, – кивнул тот. – Опера, и наши, и полиции, уже смешались с толпой, проверяют любопытствующих и окрестные дома на предмет возможных пособников. Вся связь поставлена на контроль, если будет что-то подозрительное – доложусь.

– Добро, ротмистр. Свободен. – Жандарм кивнул присутствующим и молча покинул кунг, а полковник повернулся к великому князю. – Насколько я понимаю, Владимир Николаевич, главная наша задача – спасти как можно больше детей? Эти четверо афганцев идут по остаточному принципу?

– Всё правильно, Ваня. – подтвердил Владимир Николаевич.

– Короче, бойцы… – Орлов повернулся к подчинённым. – Вы всё слышали, сегодня фактически работаем захват детей, они у нас основные цели. Ещё раз напомните подразделению про гранаты. Делайте что хотите, но детей мне вытащите целыми и невредимыми. Мы со Смоловым остаёмся на связи, на месте подразделением командует Пасек. Вяземская со своей группой нацелена только на детей. – Все перечисленные кивнули. – Смолов, как предлагаешь нейтрализовать этих четверых?

– Двое работают злодея, третий страхует, остальные, в том числе и группа Ведьмы, выносят детей, заодно прикрывая их собой. Во избежание накладок заранее распределим сектора. Нам бы оперативные данные от наблюдателей, Иван Васильевич?.. – Смолов при этом смотрел не только на полковника, но и на его брата.

– Будут тебе данные от наблюдателей. Тем более, в спортзале огромные окна. А вы что скажете на предложение ротмистра? – полковник посмотрел на Пасека и Вяземскую.

– Полностью согласны, – кивнули те.

– Принимается, – подвёл итог Орлов. – И ещё… Этим афганцам терять уже нечего, в любой момент могут вытворить всё что угодно. Учитывайте это. Так что разрешаю действовать по обстановке, – полковник опять повернулся к великому князю, который согласно кивнул. – И помните, что ваша основная цель – живые и невредимые заложники.

Через десять минут подразделение «Волкодав» сменило около спортзала полицейский спецназ, и потянулись томительные минуты ожидания команды «штурм». Наконец по прошествии почти часа в динамиках шлемов раздался голос полковника Орлова:

– Внимание! Изменения в плане! Исходите из того, что террористы, как и заложники, на момент штурма будут находиться в заторможенном состоянии и предположительно не окажут никакого сопротивления. Приказываю при штурме не кричать, делать всё молча. Всё остальное без изменений. Команду даст Камень. Повторяю, команду на штурм даст Камень. Как поняли?

Быстрая перекличка подтвердила, что все бойцы подразделения полковника слышали и поняли всё правильно.

«Что там Лёшка задумал?» – промелькнула мысль у Вяземской, но она погнала её от себя, снова сосредотачиваясь на поставленной задаче, обо всём постороннем подумать можно было и потом.

Наконец ещё минут через пятнадцать еле узнаваемый голос Алексея прошептал «штурм», и подразделение, разбивая окна и выламывая двери основного и запасного выходов, ворвалось в спортзал, а сам здание ощутимо тряхнуло, по стене рядом с запасным выходом побежала трещина. Привыкшие ещё и не к таким спецэффектам «волкодавы» не обратили на аномалии никакого внимания, они были сосредоточены только на работе.

– Держу… – продолжал шептать в динамиках шлема голос Алексея.

Вяземская, как и вся её группа, шла во второй волне и, контролируя, как её девчонки хватают заложников и выскакивают с ними через окна на улицу, успела отметить для себя стеклянные глаза и полное отсутствие эмоций на лицах школьников и неестественную неподвижность их тел – даже когда «волкодавы» подхватывали их, ребята оставались в тех же позах, в которых застали штурм, и на внешние раздражители никак не реагировали.

– Держу… – шептал Алексей.

То же самое, по ощущениям Вяземской, касалось и террористов – на шумное появление «волкодавов» те никак не отреагировали, сопротивления никакого не оказали, на них надели делориевые наручники, а четыре бойца с зажатыми в руках гранатами уже бежали к выбитым окнам, выходящим на школьный стадион.

– Держу…

Удостоверившись, что заложников в спортзале не осталось, а террористов несут к выходу под контролем Пасека и ещё пятерых «волкодавов», Вяземская быстрым шагом направилась к машинам скорой помощи, стоящим рядом с забором, куда должны были доставить детей. Там было всё в порядке: «волкодавы» стояли в сторонке, а школьниками уже занимались врачи и сотрудники Тайной канцелярии в масках. Повернувшись на какой-то шум, девушка заметила странную процессию – боец в черной форме канцелярии в сопровождении бойца нёс на плечах ещё одного «волкодава». Вяземская дёрнулась было к ним, по походке узнав Белобородова и заподозрив, что «чёрный» тащит Алексея, но её остановил раздавшийся в динамиках шлема голос Орлова:

– Всем внимание! Террористы задержаны, потерь среди заложников и сотрудников подразделения нет. Молодцы! Благодарю за службу! Дело переходит к Тайной канцелярии. Всем по машинам и на базу. Старший Смолов.

Эту странную процессию заметила не только она, но никто из стоящих рядом «волкодавов» никаких попыток выяснить что-либо не предпринял и вопросов не задал – полковник сообщил об отсутствии потерь и велел грузиться в транспорт, значит, приказ надо выполнять. Однако они все дружно оставались на месте, пока «чёрный» аккуратно не занес «волкодава» в одну из «скорых», и только потом пошли к машинам.

По дороге в Ясенево все молчали, а Вяземская достала телефон и отправила Белобородову сообщение: «Прохор, что с Алексеем?» Ответ она получила, только когда они подъехали к базе корпуса: «Перенапрягся. В больнице». Ничем не выдавая своего волнения, Вика вместе со всеми остальными «волкодавами» встала в строй после команды Смолова.

– Слушай мою команду, – начал он. – Пятнадцать минут на сдать оружие, а потом дружно садимся писать рапорты с подробным описанием вашего участия в операции. Всем всё понятно? – Смолов оглядел строй.

– Что с Камнем, господин ротмистр? – это был Воробей. – Это ведь его в «скорую» тащили? – Среди «волкодавов» прошёл гул. – И почему афганцы со школьниками как деревянные были?

– Так! Разговорчики! – повысил голос Смолов. – На все ваши вопросы ответит полковник Орлов. Если сочтёт нужным… Сдавайте оружие и за рапорты. Буду у себя. – Он сделал знак Пасеку и Вяземской остаться. Дождавшись, когда подразделение втянется в здание, ротмистр продолжил: – Проверьте у них писанину, прежде чем она попадёт ко мне. Ведьма, я твою группу прежде всего имею в виду. – Вяземская кивнула. – Теперь по Камню. Его действительно увезли в больницу, больше пока ничего сказать не могу, Орлов скажет больше. Всё, давайте к своим.

Быстро написав свой отчёт, Вяземская набрала Прохора.

– Вика, Лёшка в кому впал. – У неее всё внутри сжалось. – Врачи не дают никаких определённых прогнозов.

Сделав над собой усилие, чтоб не раздавить телефон в руке, Вяземская спросила: