Камень. Книга третья

– Больше такого не повторится, деда, – сказал я ему, глядя при этом на отца, который одобрительно мне кивнул. – Дмитрий Григорьевич, Владислав Михайлович, извините! Просто я не знал, что вы приедете.

– Ничего страшного, Алексей Александрович, – услышал я доктора, который как раз сейчас прощупывал мою поясницу. – Нам нетрудно. Но если вы мне покажетесь в понедельник, будет совсем замечательно.

– Всенепременно, – пообещал я.

– Алексей Александрович, и ещё, – продолжил доктор. – Постарайтесь сегодня и завтра хорошо погулять. Только не прогулочным шагом, а в хорошем темпе. Продышитесь, кровушку разгоните, мышцы в тонус приведите. Хотя они у вас и так в порядке. Но тем не менее. И, как в школе, я даю вам неделю освобождения от физкультуры, – хмыкнул он. – В вашем случае в течение недели никаких сверхнагрузок. Договорились?

– Договорились, – кивнул я.

Дальше у нас организовалось чаепитие, по окончании которого Дмитрию Григорьевичу с Владиславом Михайловичем свои благодарности высказали уже дед с отцом и дядькой и отправили доктора с колдуном по домам.

– Ну, Алексей, а теперь слушай внимательно, – начал отец, когда все оставшиеся расселись. – Мы тут подумали и решили, что с партизанщиной пора заканчивать. Я имею в виду твою жизнь под фамилией Пожарский. С обществом ты познакомился, общество познакомилось с тобой, знакомство прошло более или менее удовлетворительно. Нужные связи ты наладил, с друзьями определился, да и с невестами, как я слышал, всё в порядке? – усмехнулся он, а дед, дядька и Прохор заулыбались. Одному только мне было не до смеха – оказывается, если самому себе не врать, жил-то я совсем неплохо, что хотел, то и делал, а вот завтра всё может оказаться совсем не таким радужным… – Так вот, Алексей, в четверг в Кремле пройдёт приём, на котором государь тебя официально представит в качестве моего сына и наследника, – он замолчал и стал наблюдать за моей реакцией. Это же делали дядька и Прохор с дедом.

Всё. Приехали. Кончилась моя вольная жизнь. На хрена я от ночёвки в Кремле отказался? Да ещё и в такой форме? Вот царственный дед и обиделся… А так, глядишь, ещё бы пару-тройку месяцев спокойно жил в своё удовольствие. Торговаться надо до последнего!

– Хорошо, – кивнул я. – Но жить я буду здесь.

Отец покривился. За него ответил дед:

– Ты, Алексей, наверное, чего-то не понимаешь, – его голос был до отвращения ласков. – Тебя отец в известность ставит, а не объявляет начало торгов. Не позорь нас с Прохором! Как старшие решат, так и будет. Ты меня услышал?

Я попробовал поискать глазами поддержки у Прохора, но тот лишь пожал плечами, мол, он вообще не при делах…

– Услышал, деда, – вздохнул я.

Отец улыбнулся и поблагодарил князя:

– Спасибо, Михаил Николаевич. – После чего посерьёзнел и посмотрел на меня: – В этой квартире ты не останешься в любом случае. Тебе она по официальному статусу не положена.

– А Николаю с Александром родители разрешили здесь жить, – нашёлся я.

– Ты себя с братьями-то не равняй, – хмыкнул отец. – Они хоть и великие князья, но не наследные принцы и будущие главы рода. Разница, как говорится, небольшая, но существенная. Не переживай, Кремль мы тебе не предлагаем, знаем, что всё равно сбежишь. Но обещай нам в Кремле хоть иногда ночевать, покои для тебя уже подготовлены.

– Обещаю, – вздохнул я.

– Хорошо, – довольно кивнул он. – Предлагаю тебе рассмотреть как вариант для проживания особняк Гагариных. Ведь всё их имущество по факту твоё личное. Если раньше твоё заселение туда вызвало бы недоумение, то после четверга не вижу к этому никаких препятствий. Да и особняк Пожарских буквально в двух шагах, – он усмехнулся и посмотрел на моего деда. – Будете с Михаилом Николаевичем к друг другу в гости на чай ходить.

А что? Как вариант… Но это придётся до университета ездить минимум по двадцать-тридцать минут туда и обратно при отсутствии больших пробок.

– Хорошо. Как вариант можно рассмотреть для проживания и мой особняк, – ответил я, специально выделив «мой» интонацией.

– Твой, твой… – улыбнулся отец. – Император тогда у этого самого особняка выразился однозначно. И ещё, тебе положена охрана, и она у тебя будет.

– И от кого она меня защитит? – ухмыльнулся я.

– Прежде всего от пренебрежительных взглядов представителей других родов, Алексей, – ответил он. – Думаешь, мне охрана нужна или дядьке твоему? А Михаилу Николаевичу? – он мотнул головой в сторону деда. – Статус, Алексей, статус! Я не виноват, что людская психология так устроена. Относись к этому всему как к работе, которую просто надо делать. Каждый день, изо дня в день, но надо. Ты сейчас всеми будешь восприниматься как представитель императорского рода, да ещё и второй в очереди престолонаследования. Будь добр соответствовать этому высокому положению, сынок. Договорились?

– Договорились, – в очередной раз вздохнул я. – В Ясенево я тоже с кортежем прибывать буду?

– Вот уж тут мы всё отдаём на откуп твоему воспитателю, – отец посмотрел на Прохора. – Как он решит, так и будет. И не вздумай ему перечить в этих вопросах, Алексей. Охраной твоей будет руководить ротмистр Михеев, уже знакомый тебе. Особняк твой, – он выделил «твой», – уже взят под охрану, проводится генеральная уборка, штат прислуги практически укомплектован.

Лихо! Ты, сынок, живи в своём особняке, но под полным нашим контролем. И деваться мне, что самое противное, некуда. Беда…

– Не грусти, Алексей! – хмыкнул отец. – Всё будет хорошо! Не буду тебя дальше мучить, на сегодня хватит. И вообще, помнишь, что доктор тебе сказал про прогулки?

– Да.

– Собирайся и бегом марш на улицу свежим воздухом дышать. А мы пока с Николаем, Михаилом Николаевичем и Прохором обсудим детали твоего переезда. И не забудь, к трём приедет портной.

Гулять с собой, естественно, взял Вику, чему он была только рада.

***

– Ну что, Прохор, ознакомился с материалами по Петровым? – спросил цесаревич, дождавшись, когда за сыном с Вяземской закроется дверь.

– Ознакомился, – кивнул тот. – Выводы неутешительные.

– Да уж… – согласился Александр. – Наворотила маман делов. Мы с отцом и братом пытались было с ней поговорить, бесполезно… Ответ один – я действовала в интересах рода, нечего, мол, всяким там художникам безродным крутиться рядом с моей внучкой. Она и в сторону Андрея Долгорукого после конфликта Алексея с Юсуповыми и Куракиными косо стала поглядывать, мол, молодой человек недалеко от Инги с Наташкой ушёл, одна у них шайка-лейка, ничего хорошего там вырасти не может. А звонок Алексея по поводу Петрова маман восприняла чуть ли не как угрозу. Этого всего я тебе, Прохор, говорить не должен был, сам понимаешь, дела семейные, но оперативной обстановкой, если так можно выразиться, ты владеть должен. Государь всё понимает и разрешил поделиться с тобой последними новостями. А Михаил Николаевич и так в курсе. – Пожарский кивнул. – Ты, Прохор, Лёшку лучше всех знаешь, тебе и карты в руки. Что делать-то будем? Скажу сразу, вариант с физическим устранением Петровых под видом бандитского нападения на их имение нами рассматривался. Оставили пока в качестве запасного варианта.

Прохор и не подумал возмущаться по поводу последних слов цесаревича, а только тяжело вздохнул. Он и сам, послушав вчера записи разговоров Петровых и ознакомившись с рапортами своих коллег, догадывался, какое впечатление произведёт рассказ Сашки Петрова на Алексея. Да какой, к чёрту, рассказ? Лешке вполне хватит самого факта похищения Петрова! И озвученное цесаревичем решение всех возникших проблем было самым простым и эффективным. Даже у самого Прохора подобная мысль вчера возникала, несмотря на его близкое знакомство с Петровыми и хорошее к ним отношение. Уж канцелярия сумела бы сделать всё так, что ни у кого не возникло бы и тени сомнений в подлинности бандитского нападения. А «негодяев» бы потом обязательно нашли, и после соответствующей обработки те сами поверили бы в то, что именно они и совершили это вопиющее злодеяние.

– Я считаю, Саша, что мы должны Алексею всё рассказать, – опять вздохнул Прохор. – Прямо сейчас. Потом хуже будет.

– Во вторник награждение, в четверг приём с объявлением. Ты уверен, что Алексей после этого рассказа не пошлёт нас всех дружно на хер и не рванёт в Смоленск к Петрову? – начал заводиться цесаревич. – И все эти официальные мероприятия с его участием пойдут по пиzde! – он впился взглядом в воспитателя сына.

– А что ему помешает послать нас дружно на хер после официальных мероприятий? – возразил Прохор. – И вот там-то всё пойдёт по пиzde гораздо веселее! Скажешь, не так, Саша?

– Мы с государем разговаривали на эту тему, – решил вмешаться князь Пожарский. – Сейчас у Алексея действительно нет никаких ограничений. Когда ему выгодно, он Пожарский, когда нет, Романов. Государь правильно на это обратил внимание. А вот после официального объявления у Алексея будет уже несколько иной статус, чем сейчас, и внук не совсем отмороженный, чтобы этого не понимать. А значит, будет вынужден сдерживать свои эмоции, чтобы соответствовать. Как думаешь, Прохор?

– С этой стороны я на проблему не смотрел, Михаил Николаевич, – кивнул Белобородов. – Соглашусь с вами, объявление его точно в чувство должно привести. А там он и на информацию о Петрове не так эмоционально отреагирует, вернее, голову быстрее включит. Саша, – обратился он к цесаревичу, – когда мне ехать к Петровым? Может, удастся с ними как-то договориться, и Лёшка ничего не узнает?

– Ты Лёшке сейчас здесь больше нужен, – уже спокойно ответил тот. – После всех этих мероприятий и поедешь.

***

– Так что, Вика, закончились у меня весёлые времена, – закончил я рассказывать девушке о ближайших планах моих родичей.

Мы с Вяземской вышли из парка и направились в сторону «Приюта студиозуса».

– А про нас с Лесей тебе ничего не сказали? – спросила она с плохо скрываемым напряжением в голосе.

– Ничего. Особняк лично мой, так что переедете вместе со мной, – пообещал я. – Леська не должна отказаться. А у тебя так вообще в лице моей бабули в этом вопросе будет полная поддержка.

– Видала я такую поддержку… – Вику аж передёрнуло. – Чем хоть тебя награждать собираются? – перевела она тему.

– Молчат, – хмыкнул я. – Ты лучше расскажи, что в подразделении творится?

Со слов девушки получалось, что всё подразделение во главе с Орловым усиленно занимается с присланным канцелярией менталистом-инструктором, а её, как владеющую всеми этими навыками защиты от колдунов, определили на постоянное дежурство. Орлов из-за ареста брата ходил злой до вечера четверга, но в пятницу на службу явился во вполне благодушном настроении – по слухам, его младшего брата выпустили из-под домашнего ареста и вернули на прежнюю должность. Но Орлов-старший всё же никаких пояснений по поводу последней операции не даёт и то же самое запретил делать Смолову. Единственное, в четверг на общем построении ротмистр объявил о том, что со мной всё в порядке и скоро я вернусь на службу.