Вьетнамский синдром

Серебристый шевроле шестьдесят девятого года разрезая воздух, проносился мимо весенних пастбищ и полей Техаса. Запах утренней свежести лугов вперемешку с запахом коровьего навоза напомнил Брэндону о детстве, когда тот массу свободного времени проводил у деда на ферме. Незабываемая пора.

– «Ах, этот обжигающий зной, знакомый мной еще с Вьетнама» – вслух произнес угрюмый мужчина в солнечных очках.

– И правда, Брэндон. Просто адская жара – вторила ему блондинка в красном платье – И зачем мы собрались в твою глухомань? Лучше бы съездили на Гавайи.

– Милая, на Гавайи заработать надо сначала. И для этого мы и едем в Бронсон.

– Чтобы твой вечер выпускников провалился к чертям.

– Меня попросили ребята. Я не мог им отказать.

– Ты такой безотказный…

– Я человек слова. Армия научила меня исполнительности и дисциплине. Тебе ведь во мне это нравится. Я знаю. Тем более мой старый приятель для меня нашел кое-какую работенку. Обещает немалый кэш.

Девушка открыла боковое окно и в салон подул освежающий поток воздуха.

– Вот теперь можно вздохнуть спокойно – с блаженством на лице произнесла красотка. Волосы цвета пшеницы развевались по всему салону, удерживаемые тонким ободком на голове, кои носят хиппи.

– Видишь указатель? До Бронсона шесть километров. Скоро будем на месте.

Машина свернула направо и вскоре показались огни небольшого городка. Бронсон – население 1439 жителей. 2 км.

– А вот и школа. Брэндон припарковал свой шевроле между ржавым фургоном и роскошным кабриолетом. На улицу уже накатывались сумерки. Он достал из кармана своего клетчатого пиджака сигарету и неспешно закурил.

Из одного окна были слышны пьяные разговоры и восторженные звуки крупного веселья. Кто-то уже вовсю отрывался в спортзале, закатывая неистовые песни.

Подъехала еще одна машина – пикап марки шевроле модели C-10, из которого вывалились до боли знакомые рожи. Два неразлучных друга хулигана – братья Мур, быстро достали из заднего кузова огромную бочку пива и понесли ее в помещение, даже не заметив своего давнего приятеля.

Спустя несколько минут, к школе начало стекаться все больше народа и докурив сигарету, Брэндон взял свою подругу под руку и вместе с ней вошел внутрь.

Внутри вечеринка была развернута в самом разгаре. Весь пол был усеян разноцветной мишурой, вроде серпантина. Мимо мелькали случайные лица, то ли с завистью, то ли с недоумением осматривая прекрасную пару. Под руку с Кэтрин наш герой, словно монаршая особа с особой важностью вошел в свой класс. Много кого не узнать. За двенадцать лет некоторые заплыли жиром, кто-то облысел, а кто-то и вовсе зарос как бомж. Время поистине не щадит никого.

– О, здравствуй Брэндон! – во весь голос воскликнул один из бывших одноклассников, краснощекий увалень по имени Крис.

– Странно то, что ты меня узнал, Крис. Ведь столько лет прошло.

– А ты и не изменился, дружище. Нарастил мышцы совсем немного, но ты все тот же засранец – Брэндон Миллер. А это что за красотка за тобой жмется?

– Это Кэтрин – обняв свою подругу за талию, ответил Брэндон – Моя невеста.

– Мы с парнями то думали, что ты вернешься с какой-нибудь хорошенькой вьетнамкой, но Кэтрин тоже очень даже ничего.

– Спасибо Крис – вмешалась девушка – у Брэндона наверняка было до кучи шлюх до меня во время пребывания в Сайгоне, но выбрал он меня все же.

– Это неправда – сухо отрезал Брэндон и не сильно шлепнул Кэтрин по заду – иди развлекись с девочками, а я присоединюсь к друзьям.

Вместе с Крисом Брэндон уселся за стол к своим старым приятелям – Джимми Дивоффу, который сидел напротив и доедал свой истекающий трансжирами сэндвич, Глену Смиту – тощему молчаливому рэднеку, носящему длинные засаленные патлы и Питеру Хуку – дородному господину в белой ковбойской шляпе, которую он не снимал, похоже даже в душе. Также тот являлся отцом большого многодетного семейства, шерифом Бронсона и владельцем процветающего ранчо. Обнявшись, те сели на свои места. Крис сел рядом с Брэндоном.

– Давно не виделись, Брэндон – потягивая пиво, произнес Хук – А мы с корешами боялись, что ты погиб.

– Мда, насовсем сгинул в джунглях, думали мы – добавил Крис.

– Теперь видите, что я живой и здоровый. Сижу рядом с вами и пью светлый лагер. Меня учили выживать в таких тяжелых условиях, которые вы себе представить не сможете.

– Зеленые береты? – заинтересовано, подняв густую бровь, спросил Хук.

– Не совсем, морская пехота. Но к концу войны я перевелся на военного корреспондента. Мне тогда осточертели прямые военные столкновения.

– От тебя ни слова ни духу не было эти двенадцать долгих лет. У нас сразу же закрались в головы дурные мысли в отношении тебя. Вьетнам – это страшное Господом забытое место, в котором сложили головы тысячи американских парней. И ты тоже мог оттуда не вернуться, старина.

– Бывают места и пострашнее, Питер. А во Вьетнаме мне было ничуть не страшно. Только москиты, высокая влажность, да вьетконговцы доставляли дискомфорт. А так…

– Что собираешься здесь делать? Навестишь могилу деда сперва или сразу уедешь утром?

– Не знаю, могу и ночью уехать. Кэтрин хочет провести пышную свадьбу. Для этого мне нужно решить кое-какие дела по работе.

– А кем ты работаешь сейчас?

– Журналистом в одной из нью-йоркских газет.

– Во дела! Ну, хоть один человек из нашего класса выбился в люди. Заодно живешь в Нью-Йорке.

– Гордиться тут особо нечем. Нью-Йорк те же каменные джунгли, да и люди там живут с каменными сердцами. Не то, что наш благочестивый юг.

– Много там ниггеров обитает?

– Особо не считал, но много. Особенно в Гарлеме. Пидаров в разы больше.

– Да их везде теперь хватает.

– Гребанные янки! Распустились там у себя и нас заодно стараются затянуть в свое толерантное болото. Не за это наши солдаты проливали кровь во Вьетнаме – проорал сильно пьяный Глен Смит и тихонько задремал.

Больше никто из компании не поднимал тему расовых проблем и сексуальных меньшинств. Да и заботили старых друзей вопросы совершенно личного характера и строго в рамках отдельно взятого города. Брэндон делился с ними своими планами на будущее с Кэтрин, Питер Хук поведал о приятных воспоминаниях о том, как впервые взял на руки Чарли – своего первенца, а Глен Смит поведал старую историю о том, как переспал с кузиной и как потом его чуть не застрелил его собственный дядя, который считал подобные близкородственные отношения богопротивными для истинного христианина, коим как не странно, Глен таковым и назывался, а Крис под конец вечеринки немного рассказал о своей скучной жизни продавца машин. Сильно прибавивший в весе с уже виднеющимися залысинами – тот походил на стереотипного неудачника. Его таковым и можно было назвать, если не уважение со стороны своих же друзей, которые все еще помнили его как чемпиона футбольной команды с подтянутым торсом и мужественным подбородком.

Глен все тараторил о разводе со своей второй женой, а в это время Брэндон, не обращая никакого внимания на пустые разговоры своих друзей не спеша потягивал свое пиво и увлеченно разглядывал очертания соблазнительной фигуры своей невесты сквозь красное платье. Общаясь с одноклассницами Глена, среди которых была и прекрасная Дейзи Хук, Кэтрин выглядела счастливой. Она сирота, друзей нет. Вырастил ее дядя, который в 12 лет и растлил этот прелестный цветок. Жаль, что этого ублюдка уже на свете нет, убил бы – думал про себя полупьяный Брэндон.

Брэндон, Брэндон, дружище! Ты что заснул? – усердно толкая своего друга, произнес Крис.

– Что такое?

– Ты такое пропустил. Короче, сюда пришла Сьюзан из параллельного класса, ты должен помнить ее.

– А, у нее еще сисяндры большие. Помню.

– Так они у нее больше стали. Силикон вкачала, может.

– Да к тому же она еще и без трусов была – вмешался Питер Хук – я все видел. Я с этой шлюхой как-то раз в классе двенадцатом что ли в сортире заперся. Ну она так мне отсосала тогда что уж думал член у меня отвалится.

– Мне то, что с того? Она никогда не была в моем вкусе.

– Здесь дело не во вкусе. А в мастерстве. Сомневаюсь, что твоя Кэтрин так может.

Тут внезапно Брэндон стукнул кулаком по столу.

– Не путай берега, ковбой. Если вы все в этом гребанном городишке погрязли во грехе, то ебитесь с этим сами. Мне насрать. Но будь добр, не впутывай сюда меня и Кэтрин. Для меня эта девочка святая в отличие от вас, мерзавцев.

– Ну что ты брат, остынь. Ты же не хочешь того, чтобы все увидели, в какого психа ты превратился? Ты же славный парень. Герой войны.

– Ну и видок у тебя – произнес Крис – Я уж подумал, что ты вынешь из сапога увесистый нож и проткнешь им руку Питера.

– Я с превеликим удовольствием сделал бы это, не будь Питер мне другом.

– Это все вьетнамский синдром, я читал об этом – слегка улыбнувшись произнес Хук и протянул руку Брэндону в знак примирения – Извини брат, безграмотного сына фермера, в будущем постараюсь быть более тактичным.

– На этот раз прощаю тебя, старый черт.

– Как поживает Дэйв, кстати?

– Ох, не упоминай мне об этом придурке.

– Я давно о нем ничего не слышал – Крис.

– О да, и не удивительно. Ведь ты за него всегда заступался.

– Было дело, но вы ведь постоянно его задирали.

– И ты его задирал.

– Несколько раз всего то.

– И тебе его жалко.

– Не знаю.

– Когда тебя забрали во Вьетнам, он подходил ко мне с угрозами. В порыве ярости грозил убить меня и Дэйзи. Придурок, да еще и сволочь редкостная. Такие люди как он – язва на теле нашего общества.

– Да он всего лишь пыль – добавил Крис – Ничтожество.

– Неудачник – заключил Питер Хук и отхлебнул холодного пива.

– Может зря мы так с ним? Надо было пригласить его на нашу вечеринку.

– Зря? – блеск острого взгляда серых глаз Хука был направлен на Брэндона – Да знал бы ты, что он один раз чуть не ударил мою жену. Везде ее преследует. В магазин она пойдет, он там стоит. В прачечную зайдет и он тоже там. Благо в очке унитаза его пока не нашел. Хоть ему там и место. Была бы моя воля, посадил был давно и надолго.

– Почему не посадил? Подкинул марихуану ему за шиворот и уехал бы надолго на кичу.

– Да сдался он мне. Тем более одноклассник все же какой никакой.

– Жалко тебе его, значит.

– Нихера. Я на днях отметелил его по полной как паршивого ниггера. Думаю, что этот урок он надолго запомнит.

– А если ты его только разозлил. То, что тогда? Как по мне, от этого он больше ожесточиться.

– Значит, если он снова начнет угрожать моей семье, то воспользуюсь твоим советом и уедет придурок Дэйв надолго… Парашу чистить своей рожей.

После этих слов, Хук залпом залил в себя стопку виски и внезапно для себя он увидел в дальнем углу класса знакомую физиономию. Через пару мгновений он узнал Дэйва. Он пришел. Пришел чтобы снова получить по зубам – думал про себя Хук и резко вышел из-за стола. Дэйв же быстро подошел к Дэйзи и заставил ее к себе повернуться. От неожиданности и испуга, та отшатнулась от незваного гостя и крепко взяла за руку девушку Брэндона.

– Мужчина – обратилась Кейт гостю – Что Вам нужно?

Дэйв выглядел взволнованно и по его растрепанным в разные стороны длинным волосам читалось некое безумие. Да и по бешеным глазам это было видно.

– Что мне нужно? Не твое собачье дело. Мне нужна Дэйзи. Я хочу с ней поговорить.

– Мне не о чем с тобой говорить, Дэйв. Между нами давно все кончено. Я люблю Питера. Тем более ты же знаешь, что у меня с ним дети. Мы живем очень долго вместе. Уходи, прошу тебя. Если тебя увидит Питер, то он придет в ярость. Уходи пожалуйста отсюда. Сделай это ради меня.

– Пусть этот кабан меня увидит. Я не собираюсь от него прятаться.

– Лучше забейся в какую-нибудь нору по добру поздорову или я тебя задушу.

– Питер – хотела вмешаться Дэйзи, но муж ее легонько оттолкнул в сторону.

– Я говорил тебе, подонок, чтобы и на километр не приближался к моей жене, говорил? – и не дождавшись ответа наотмашь двинул Дэйву кулаком в живот. Дэйв упал, скрючившись от боли.

– Не надо, Питер! – заорала Дэйзи – Умоляю.

– Умолкни, женщина. Я хочу преподать твоему дружку жизненный урок. Чтобы тот наконец-таки на этот раз его усвоил.

Дальше разъяренный служитель закона стал избивать своего давнего неприятеля ногами, но через несколько мгновений его разняли Брэндон и Глен. Какое-то время Дэйв оставался лежать на полу. Но выплюнув несколько зубов и отряхнувшись, тот медленно поднялся и ничего не ответив, вышел из класса.

– Хах, будет знать теперь, как связываться со мной, гандон.

– Ну и сильно ты ему врезал – произнес Глен.

– Да и хер с ним. Оклемается на следующий день. Ничего ему не будет.

Питер Хук поправил свою длиннополую шляпу и побрел к своему столику допивать остаток пива. Но с улицы внезапно донесся разъяренный вопль Дэйва.

– Питер Хук. Клянусь своей жизнью. Я убью тебя!

Неожиданно для своих друзей и особенно для Брэндона, Хук взялся за рукоять своего револьвера, с которым расставался не реже, чем со своей шляпой и прильнул к окну.

– Хочешь меня убить? Так давай же, убей прямо сейчас. Чего ты ждешь, трус? Хочешь на кулаках? Давай помахаемся прямо на улице! Правда, я тебе морду сразу разобью. А хочешь как в вестерне? Один на один выйдем и кто первым кольт достанет, тот и получит Дэйзи. Договорились?

Дэйв промолчал минуту, но потом развернулся и ушел прочь.

– Трус! – проорал в окно Питер Хук и провернув в руке свой револьвер, ловким движением спрятал его обратно в кобуру.

Брэндон решил поселиться вместе с Кэт в местном гостиничном номере. Кэтрин рухнула на кровать и с наслаждением выдохнула: «Как же хорошо отдохнуть на нормальной кровати».

– Твое мнение насчет кровати поменяется, когда ты найдешь под подушкой несколько использованных гандонов – усмехнувшись произнес Брэндон и затащил в дверь последний чемодан.

– Зато наконец-то высплюсь. В дороге это сделать было почти невозможно.

– Значит отдыхай пока, а я пойду по делам.

– Куда-ты собрался? Решил меня бросить.

– Я ненадолго навещу своего старого приятеля и сразу же вернусь к тебе.

– Ну, возвращайся скорое, ибо сегодня тебя будет ждать сюрприз – девушка резко встала и села по-турецки, оголив то место, которое должно было быть прикрыто нижним бельем. Чертовка опять не надела трусы. Брэндон наклонился и прильнул губами к губам Кэтрин и та прошептала – Я буду ждать тебя, мой ковбой.

Попрощавшись с ней, Брэндон вышел из номера в ночной мрак. Через полчаса, пройдя несколько кварталов, тускло освещаемых уличными фонарями, он подошел к одному из домов и позвонил в дверь. Открыл суховатый мужчина в очках. В нем Брэндон с трудом узнал Дэйва, что недавно домогался жены его лучшего друга.

– Привет – скупо выдавил из себя ночной гость.

– А, это ты Брэндон. Как раз вовремя. Заходи.

Он вошел в просторную, но неухоженную гостиную в колониальном стиле с видом на лестницу.

– Здорово у тебя здесь. Ты все еще занимаешься фермерством?

– После смерти родителей не до этого.

Брэндон замялся после того, как случайно задел ногой пустую бутылку и, та с грохотом отлетела в сторону.

– Я каждый день бухаю. Знаю, что должен держать себя в руках, но ради чего опять же я должен это делать? И ради кого?

Действительно – подумал про себя Брэндон и вслед за Дэйвом прошел на кухню. Тот открыл один из шкафчиков и достал из него увесистую пачку зеленых, которую бросил на стол перед Брэндоном. Тот невозмутимо взглянул на деньги и после перевел взгляд на Дэйва.

– Откуда ты взял столько бабла? – он взял в руки доллары и начал их пересчитывать – Здесь не менее пяти тысяч.

– Я заложил дом. А эта сумма будет тебе авансом.

– И все ради мести?

– Слушай, вояка, либо ты берешься за это дело, либо я сам все сделаю за тебя.

Этот неудачник посмел диктовать мне условия. Интересно, как он ни дня не служивший в армии и не умеющий обращаться с оружием, пристрелит хоть одного человека? Да и откуда он оружие достанет?

– Ладно – Брэндон сунул пачку денег себе во внутренний карман пиджака – говори, кто тебя обидел? Кого мне надо замочить?

– Убей придурка Глена, Криса, Джима, братьев Мур, а также Питера Хука и всю его…

– Ты с ума сошел! Это же мои друзья.

– Подумай хорошенько. Пять тысяч зеленых у тебя уже в кармане.

– Да ни за какие деньги, блядь, я не возьмусь за это. Ты реально псих, если решил, что я способен убить своих друзей? Забирай свои грязные пять тысяч и иди нахуй! – Брэндон быстро достал пачку денег и бросил ее в Дэйва и отвернувшись, зашагал к выходу.

– Я не договорил. Двести тысяч! Ты получишь не пять, не десять, а двести тысяч, Брэндон!

– Сколько?

– Двести тысяч. Плюс пятьдесят штук премия за убийство семьи Хука.

– Ты ебанутый…

– Соглашайся. Тебе часть этих денег хватит даже на свадьбу. Кэтрин будет счастлива, узнав о том, что ее жених сорвал большой куш. Скажешь, выиграл в казино. Она поверит.

Брэндон схватился за голову и рухнул на пыльный диван, который, казалось, не протирали сто лет.

– Как ты хочешь, чтобы я их прикончил?

– Старым добрым способом. Из огнестрела. Ты же военный. Так застрели из револьвера, дробовика, можешь сжечь из огнемета. Главное, убей их всех до единого.

– И детей тоже?

– Да, и Дэйзи в придачу.

– Я согласен. Только это будет на твоей совести.

– И на твоей, Брэндон. Ну что, по рукам? – произнеся это, Дэйв протянул руку, но Брэндон резким движением встал и подобрал с пола брошенную им пачку денег. Он метнул свои полные ярости глаза в сторону Дэйва.

– У тебя точно есть на руках двести пятьдесят тысяч?

– Есть. Сделаешь свое дело и сразу получишь их.

Брэндон больше не сказал ни слова, вышел из дома и побрел по ночной улице. Скоро утро, а значит необходимо выспаться перед трудным рабочим днем. В конечном итоге, убивать людей это тоже работа. И, пожалуй, самая сложная в мире. Это Брэндон усвоил еще на войне.

Идя на встречу рассвету его недолго терзала совесть за то, что взялся за гнусное дело, но совесть здесь была не причем. То, что, можно было назвать совестью было на самом деле отработанным рудиментом его относительно праведного детства, в котором, случалось, заступаться за девчонок и за непутевого придурка Дэйва. На войне его учили убивать и подавлять такое бесполезное чувство как сострадание. Но ни на одной войне, как считал, Брэндон ему бы не заплатили столько бабла, как за устранение его друзей детства. Вскоре, недалеко от отеля, в котором его ждала истекающая любовными соками Кэтрин, он забыл про угрызения совести и все его мысли были теперь сосредоточены на влажной киске нежного создания в красном платье. Как же охуенно будет прийти и сразу ей вставить.

Он повернул ключ и, войдя внутрь, перед ним сразу раскрылась во всей красе, широко раздвинув ноги, голая Кэтрин.

– Тебя долго не было. Заждалась.

– Я вижу – улыбнувшись произнес Брэндон и аккуратно снял с себя пиджак, а затем и всю одежду.

Они резвились до самого рассвета и заснули тогда, когда на часах высветилось восемь часов утра.

Стая из семи вертолетов вихрем пронеслась над высокими пальмами, слегка взъерошив их лохматые кроны. Внутри одного из них с несколькими солдатами сидел Брэндон и протирал свою М-16. Он иногда глядел на проносившиеся внизу жалкие лачуги и мелкие фигурки местных жителей, которые словно жуки ползали по рисовым полям.

Вдруг заработал бортовой пулемет. Стрелок за ним с ковбойскими выкриками и со звериным оскалом водил ствол пулемета то влево, то вправо, кидая проклятия в сторону «узкоглазых», как их называли сослуживцы Брэндона. Для многих здешние обители джунглей и гор, не считались людьми и Вьетнам был нечто вроде сафари.

Но сегодня причина для охоты была вовсе не для забавы ради, а для того, чтобы наказать деревенских жителей, которые якобы укрывали партизан, а сам командир отряда капитан Коллинз жаждал мести за убитых повстанцами рядовых подчиненных. Двое из них подорвались на минах, а один распорол ногу колом по самые яйца и в итоге умер от потери крови на борту вертолета. Страшные ловушки придумали Чарли1, но более страшным был гнев Коллинза, который не прощал врагу такие военные «хитрости».

– Рядовой Миллер! Хорош надрачивать винтовку. Через две минуты мы садимся возле той деревни… Как ее там? Сонгму? Всунь хуй?

– Сон-Вонг, капитан – поправил капитана один из солдат.

– Да мне насрать как эта чертова деревня правильно произносится. Главное, что вскоре от нее не останется даже упоминания на картах. Я этим ублюдкам камня на камне не оставлю. Будут жить у меня в пещерах, суки.

Вертолет с Коллинзом приземлился на голой поляне и на землю, прихватив с собой пулемет с лентой наперевес, спрыгнул бортовой стрелок, а вслед за ним Брэндон и сам Коллинз с несколькими солдатами.

Пулемет М-60 яростно плюнул огнем и положил около пяти человек – все они были детьми и стариками. В самой деревне не было молодых мужчин способных держать в руках оружие и оказать достойное сопротивление. Это была сущая бойня. И все солдаты кроме Брэндона наслаждались этой бойней. Но больше всех кайф ловил пулеметчик, в упор расстреливая мирных жителей. Всех, на кого не хватило патронов, ждала более страшная участь.

Оставшихся пятьдесят вьетнамцев согнали в амбар и заперли за ними ворота. Сразу же к амбару подошел солдат с огнеметом и два раза полил соломенную крышу пламенем. Этого было достаточно, чтобы через мгновение вся постройка оказалась в огне. Крики мирняка никого не заставили даже вздрогнуть от ужаса. Ужас никого не посетил из пехотинцев в эти секунды смерти и отчаянья. Каждый думал, что он совершает правильный поступок, кроме Брэндона, который дрожащими руками наблюдал как из узких окон амбара вылезают руки и как потом проваливается объятая пламенем крыша. Потом визги смолкают и их сменяют теперь ликующие возгласы капитана и его головорезов.

– Еха, пусть теперь Чарли подбирают пепел своих жен и детей. Будут теперь знать, как связываться с капитаном морской пехоты.

Один из солдат, что стоял поодаль капитана с винтовкой наперевес, был в наушниках, из которых вырывался бойкий шепот Рок-н-Ролла. «Нет ничего приятнее на свете, чем убивать гуков под песни Роллинг Стоунс», как часто любил повторять старый урод Коллинз. Ему было весело, солдату было весело. Да и вообще, создавалось впечатление, что песни конца 60-х писались как раз для войны в джунглях. Простые, ничем незамысловатые слова идеально разгоняли страх и вселяли уверенность в том, что каждый из сынов Америки не погибнет и вернется на родину живым.

– Капитан, это преступление – еле слышно выдавил из себя Брэндон.

– Преступление? Да нихуя. Никакой суд не будет рассматривать смерть целой вьетконговской деревни. Меня за это даже наградят медалью почета. Я спас много жизней своих солдат и меня не ебут жизни каких-то мартышек. На войне нет места соплям, парень.

– Капитан Коллинз, мы привели оставшихся в живых. Что с ними делать? Бросить в догорающий амбар или пристрелить?

– Пристрелите их. Мне не нужны свидетели. А… Пускай это сделает Миллер. Пусть он здесь хоть чему-то научиться.

Произнеся это, Коллинз достал из кобуры кольт и всучил его в руку Брэндона.

– Давай, утри сопли, Брэндон и прострели им бошки. Ты же убийца, мать твою, как это на каске у тебя написано. Так докажи это. На войне выживают только настоящие убийцы. Она не терпит трусов и слабаков.

Через минуту с большим усилием Брэндон навел мушку пистолета в грудь седого старика, сидящего на коленях в центре. По обеим сторонам также на коленях стояли две девочки, вероятно его внучки или правнучки, которых пытались оттащить солдаты. Поодаль белел труп женщины, возможно их матери.

– Оттащите этих шлюх к себе, а старика оставьте на расстрел – скомандовал Коллинз.

– После этих слов, Брэндон тремя выстрелами пристрелил сперва старика, а потом и девушек.

– И хули ты наделал, мудак? – произнёс ошарашено заляпанный в крови солдат, который пытался оттащить от старика девочку – и что мне теперь делать раз у меня встал?

– Можешь теперь выебать трупы, Смит. Все правильно Брэндон сделал, поспешил может, но в целом он молодец – произнеся это Коллинз отобрал пистолет из дрожащих рук Брэндона и приказал собрать оставшиеся тела и кинуть их в огонь.

– Ну, вот, видишь. Даже в таком случае ты смог совершить благородный поступок, парень – и произнеся это, Коллинз похлопал Брэндона по плечу.

На этом сон Брэндона прервался, так как зазвонил будильник.

– Поспи еще, милый – глубоко зевнув, сквозь сон сказала Кэт и крепко обняла своего мужчину.

– Нет, я должен собраться по делам. Навестить друзей.