Боги не играют в кости

Камень имел яйцевидно-овальную форму. И то не был результат обработки. Сама природа сделала огромный булыжник гладким и обтекаемым. Ол понятия не имел, откуда он об этом знал. Но в том, что всё случилось именно так, нисколько не сомневался.

От принятой на грудь тяжести, ноги учёного погрузились в ил по косточку, и погружение продолжалось. Однако, мужчина теперь ничего не боялся. Камень найден, бояться нечего.

Руки этнобиолога приподняли булыжник чуть выше, раскачали, подкинули в воздух, таким образом, перевернув его. Снова поймали. Теперь взгляду учёного открылась оборотная сторона. Док радостно вскрикнул: обнаружилось искомое, гравировка. И хотя рисунок покрыт грязью, часть его видна. Несколько полосок, соединённых вместе одной длинной, более глубокой линией. Похоже на перо птицы. Или крыло. А, может, растущая трава? Чтобы рассмотреть, необходимо смыть грязь с камня. Однако, именно это Ол и не решается сделать, боится снова потерять булыжник, потому, как знает, более его не найдёт.

Тем временем ноги погрузились в ил по колено, а водный поток давит в спину. И с каждой секундой поднимался всё выше и выше. Ол, во сне, почувствовал зарождение ужаса. Брось камень! – Говорит голос внутри него. – Кинь! Ты успеешь спастись! Камень погубит тебя.

Однако, нечто иное, что, Ол не знал, но тоже находящееся внутри, твердит обратное: не бросай! Не смей бросать!

Тем временем вода поднялась до шеи. Захлестнула камень, омыла его поверхность. Вот только что там за рисунок, разглядеть всё одно невозможно: старую грязь скрыла новая. И булыжник, вроде, как стал тяжелее. Или то поток так давит? Удар в руку. Что это? Дерево? Откуда тут могут быть деревья? А почему бы им не быть: ведь грязевой поток всё сметает на своём пути. Второй удар в ту же руку. Боль. Стон….

Именно в этот момент Ол понял, нет, не понял, почувствовал, ощутил: там, на Отте, умер отец. Связь с родиной прекратилась. Навсегда.

Год 11568 до Р. Х., третий спутник от Светила, Эя, координаты местности 014 – 277 (сегодня – планета Земля, север Зейского района Амурской области, Россия)

Охотники вернулись с пустыми руками и с пустыми глазами. Потные, уставшие мужчины не стали заходить внутрь пещер. Не выпуская из рук копий, расселись на камнях возле входа главной, самой большой пещеры, вкруг давно остывшего кострища. Такое поведение означало одно: произошло нечто чрезвычайное, что должно полностью повлиять на дальнейшую судьбу племени.

Старики степенно прошли к камням, заняли каждый своё, определённое статусом, место. Женщины и дети сбежались к вернувшимся мужьям и братьям, но те никак не отреагировали на их появление. Мало того: мужчины прятали глаза, будто все они, вместе, одновременно, совершили некий постыдный поступок. Нет, оно и понятно, вернулись с пустыми руками. Но ничего страшного Орайя в том не видела. Такое случалось и раньше.

Дело в том, что за дичью – кабаном, косулей, оленем, хэтком и очень вкусным, длинноухим лотту – нужно уходить далеко, в глубину Большого леса, туда, куда никто из женщин никогда не ходил. Пропавшие места, страшные. А всему причиной Трясущаяся земля. Ни олень, ни кабан, ни косуля, а именно их мясом предпочитали питаться соплеменники Орайи, не приближались к стойбищу именно из-за Трясущейся земли. Все звери боятся Трясущейся земли. Даже самый страшный зверь, бог Большого леса, лесной Охту и тот боится Трясущейся земли. А потому, чтобы получить столь вкусное и нежное мясо, охотникам приходится уходить на много – много дней.

Нередко зверь, по непонятной причине, исчезал из Большого леса. Племя довольствовалось тем, что плавало в реке и росло вблизи стойбища. Тогда наступали самые тяжёлые дни, но и они когда-то заканчивались. Зверь возвращался в лес, мясо снова жарилось над костром, вялилось в дыму, в пещерах слышался счастливый смех. Так что, ничего страшного в том, что охотники пришли пустыми, Орайя не видела. Можно потерпеть: в реке много рыбы, да и, если что, можно поймать Охту. Опять же, ягода выросла, сладкий корень появился, горький корень пророс из земли, с которым так приятно есть любое мясо, что оленя, что рыбы. Причин пухнуть с голоду, нет. И ещё: охотники вернулись все, никто не остался в лесу навечно. Ни один вдовий плачь не будет сегодня разноситься над стойбищем. Тогда почему мужчины прячут глаза? Почему отец не смотрит на неё? Прошёл мимо, будто Орайя не стояла на его пути? И щеки матери не коснулся, как обычно делал, когда возвращался с охоты. Мало того, Норк, отец Орайи, молча, кивнул старому Вонку, на холодное кострище, мол, разожги. Тут Орайя совсем растерялась.

Большой Огонь разжигали только в одном случае: когда племя должно было принять судьбоносное решение, касающееся каждого соплеменника. В последний раз Большой Огонь горел, когда Норк поставил перед племенем вопрос о своём отце, деде Орайи, Ндтоте, старом охотнике, который давно уже болел, а в последние дни ещё и перестал вставать. От чего в пещере стоял тяжёлый смрад от загноившихся ран и испражнений. Однако все терпели и ухаживали за ним. Ндтота уважали. И не потому, что он был отцом вождя. Ндтот научил охотиться почти всех мужчин племени. Он был самым старым охотником, пережившим всех своих друзей и родственников, кроме сына. Даже Вонк учился у него, хотя сам уже тоже не ходит на охоту по причине слабости зрения и ног. Потому все терпеливо переносили смрад от старика. А Боги всё никак не желали забрать душу старого вождя. Потому Норк и разжёг костёр. И первым сказал о том, что отец должен покинуть племя. Как только он произнёс эти слова, всем стало легче. Хотя, после слов Норка никто так и не решился высказаться о том, как ему надоело проживать рядом с живым трупом. Когда молчаливое решение было принято, костёр потушили. Норк сам отнёс отца в лес, где пробыл с ним два дня и две ночи. Никто и никогда не спрашивал вождя о том, что сталось с Ндтотом. Все ответы на этот вопрос были видны в той седине в волосах, которую принёс из леса вождь.

И вот новый костёр.

Вскоре охотники, не выпуская копий из рук, расселись вкруг кострища, за спинами старейшин. Женщины и дети, молча, встали за их спинами, в ожидании ответа на один вопрос: что произошло?

Норк обвёл долгим взглядом сидевших и стоявших соплеменников, после чего провёл рукой по грязной, скомканной бороде:

– Нужно уходить.

Женщины встрепенулись. Как? Зачем? Почему? Рыбы в реке много. Пусть трудно стало добывать крупного зверя, но мелкого-то в достатке. Опять же, ягода, корни, плоды деревьев….

Норк резко вскинул правую руку, все замолчали.

– Нам нужно уходить, потому что так хотят Боги.

Орайя замерла. Речь зашла о Богах. Что ещё нового отец расскажет про них?

Норк, тем временем, продолжал:

– Навсегда закройте мне рот, если говорю неправду. – Тяжёлым взглядом обвёл всех присутствующих. После чего начал рассказ. – Мы преследовали Ани. – Ладонь Норка, с растопыренными пальцами, несколько раз поднялась вверх. – Вот столько дней мы гнались за ним.

Орайя, приоткрыв рот, в восторге замерла, в ожидании продолжения. У девочки захватило дух: теперь рассказ вообще стал намного интереснее. Оказывается, отец ещё преследовал и Ани!

Ани мог прославить любого охотника. Большой, зубастый, очень умный хищник с мягкой, тёплой шкурой. На такой шкуре приятно лежать и спать. В их племени есть только две шкуры Ани. И они уже старые, местами вытертые до дыр, но, тем не менее, очень тёплые и уютные. В них всегда по ночам спят только малыши, пока не научатся ходить. За шкурами внимательно следят. Каждый день просушивают и проветривают, чтобы не завелись черви. Но убить Ани очень тяжело. Ани не Охту. Он может и на дерево влезть, и на скалу прыгнуть, а, если нужно, и реку переплыть. У Ани крепкие, большие, острые когти на лапах. Когда Ани проводит когтями по коре дерева, на нём навечно остаются глубокие, сочащиеся раны. И ещё у Ани из пасти торчат огромные клыки, каждый с ладонь Орайи. Нет, даже с две ладони! Никто из охотников не ходит охотиться на Ани в одиночку. Одиночки сами становятся дичью для Ани. Потому, слава о тех, кто победил Ани, живёт намного дольше, чем живут сами охотники. И о них всегда говорят: это они убили Ани, те, когда вождём племени был… Вот так могли сказать и про её отца. Но что там произошло дальше?

А Норк, тем временем, продолжил повествование:

– И он бы от нас не ушёл, хоть и пытался запутать следы. – Охотники утвердительно закивали головами. – Очень умным оказался этот Ани. Мудрым. Опытным. Долго пытался спасти себе жизнь. Петлял, покрывал новыми следами старый след, стараясь сбить нас с толку. Но так и не смог. Не одну ночь мы гнали его, думая, вот – вот убьём. На рассвете Ани вывел нас к племени Шарха. – Ого, рот Орайи в удивлении приоткрылся, далековато зашёл отец. Идти до племени Шарха, как знала Орайя из рассказов Вонка, столько дней, сколько пальцев на обеих её руках, да и тех не хватит. Оно проживало где-то очень далеко, там, где, как рассказывал отец, одна в одну вападают две большие реки. В том месте, где реки сливались, не видно даже противоположного берега. Вот какие большие реки. И люди Шарха живут не в каменных пещерах, как люди Норка, а в земляных норах. Что очень странно. В каменной-то пещере намного уютнее. Впрочем, то, что сказал отец дальше, заставило Орайю встрепенуться и забыть предыдущую мысль. – Нет больше ни Шарха, ни его племени.

Над стойбищем нависло молчание. Такое глубокое, что даже слышен был писк комара.

– Боги наказали Шарха.

– Как наказали? – не сдержалась Орайя.

В другой раз, за подобный проступок, её бы наградили крепким подзатыльником, но сейчас никто не обратил внимания, кем произнесена фраза. Главное, прозвучала мысль, которая волновала всех: Боги наказали Шарха?

– Боги сожгли его стойбище. Всё! До тла! – Не сдержался, вскочил на ноги Оод, самый молодой охотник племени. – Небесная птица опустилась рядом со стойбищем. Птица Богов забрала в свой живот всех, кто мог идти. Тех, кто не мог, Боги перенесли в большую нору. А после… – Голос Оода задрожал. – Потом птица Богов взлетела, опустилась над норой и выпустила из клюва огонь, который сжёг всё вокруг. И нору, и людей, и деревья… Мы видели… Я видел, как огонь ворвался в нору Шарха. Даже когда всё сгорело, клюв ещё долгое время плевал огнём. Очень долго горело стойбище Шарха. И очень долго доносились крики людей. Когда земля раскалилась, как эта головешка, – охотник кивнул на костёр, – птица Богов залила водой всё вокруг.

– Сначала птица выплюнула огонь, а потом воду? – раздались со всех сторон недоверчивые голоса.

– Да. – Оод с силой затряс головой. – Мы сами удивились.

– Боги сожгли и Ани. – Неожиданно вставил реплику друг вождя, Лик. – Когда Боги улетели, мы выбрались из кустов, в которых прятались, хотели забрать мясо Ани, или его клыки, но нашли только это. – С последними словами охотник поднял с земли пепел от костра.

Долго стояла тишина над стойбищем. Очень долго.

Первым её нарушил Хорк, отец Лика:

– Почему вождь решил, будто нам нужно уходить? Только потому, что Боги наказали Шарха? Но это ничего не значит. – Среди охотников послышался недовольный ропот, однако старик прекратил его жестом поднятой ладони. – Сколько дней понадобилось охотникам, чтобы вернуться домой?

Лик, бросив недоумённый взгляд на Норка, поднял обе руки с растопыренными пальцами. Сжал их в кулаки. Ещё дважды распахнул ладони. Только на третий раз на одной руке оставил открытыми три пальца (большой и мизинец, оставил прижатыми к ладони).

– Вот сколько дней понадобилось для вашего возвращения… – Хорк указал пальцем на руки сына. – А сколько птице Богов нужно дней, чтобы долететь до нас? – Норк догадался, куда клонит старик. И склонил голову: об этом он как-то не подумал. – Птица Богов пролетит весь этот путь за один день. А, может, и меньше. Все видели, как быстро летает птица Богов. Быстрее всех других птиц. Даже летающего Охту. – Хорк осуждающе покачал бородой. – Если бы Боги захотели наказать и нас, они бы давно это сделали. А вы бы вернулись на пепелище. Однако мы не видели Богов. Значит, нам нечего бояться, потому, как нам не за что мстить. Шарх сам виноват. Богам нужно поклоняться. А он всегда считал себя наравне с ними. Даже своё племя разместил поближе к Богам. Помню, как хвалился, мол, стал роднёй одному из Них, потому, как тот забрал к себе его дочь в жёны. Кто из вас может поверить в эти лживые слова? А даже если Бог и взял в жёны его дочь, имел ли он право хвастать? Никто из нас не может стать на одну землю рядом с Богом. Шарх был правильно наказан.

– Но почему Боги наказали всех, а не одного Шарха? – робко вытянул шею Оод.

– Потому, что они Боги. – Веско заметил Хорк. – Если они так решили – значит, так было нужно.

– А дети? В чём их вина?

– Хочешь встать против Богов? – Хорк оцарапал молодого охотника своим взглядом, чуть душу из того не вытянул. – Хочешь и на наше племя навлечь огонь с небес?

– То, что Шарх возомнил себя на одном камне с Богами, правда. – Согласно выдохнул отец Орайи. – Однако сомневаюсь, что Боги наказали его именно за это. Шарх хвастался родством с Богами много, очень много дней назад, когда моя Орайя делала первые шаги и ещё спала в шкуре Ани. Сейчас она бегает, как молодой олень. Почему Боги наказали Шарха только сейчас? Зачем Боги так долго ждали? Нет, – тряхнул головой вождь, – племя Шарха погибло по другой причине. Боюсь, что по этой же причине Боги придут и к нам. А потому, считаю, мы должны уйти. Так мы сможем сохранить племя.

– Не всё! – заметил Хорк.

– Да, не всё. – Согласился вождь. – Но это лучше, чем погибнуть всем.

– Но куда идти? – Вскипел Хорк. – Лучшего места нам не найти. – Охотник развёл руками. – Река рядом. Лес. Тёплая пещера. Лесные Охту не приходят к нам, потому, что им мешают боги Трясущейся земли, которых лесные Охту боятся. Сами Боги нам подарили эту землю! Никогда ещё племя не было так защищено, как сейчас.

– Как нам Боги дали эту землю, так они у нас её и заберут. – Тут же отреагировал на слова старика вождь.

– Это право Богов, решать нашу судьбу. – Хорк обвёл взглядом соплеменников, как бы взывая к поддержке. – И если Боги захотят, они нас найдут везде, где бы мы ни прятались. Нам некуда идти – везде ждёт верная смерть.