Еще один день

– Значит, надо разработать методику по накачиванию мускул, – сказал Остудин, оглядывая кабинет рассеянным взглядом. – Если одного двужильного мало, вытягивать надо всем.

В кабинет начали входить люди. Кивнув новому начальнику, со стуком отодвигали стулья и садились за стол. Он обратил внимание, что у каждого здесь свое, раз и навсегда обозначенное место. Сев, они вполголоса продолжали разговор, по всей вероятности начатый еще до приезда Остудина в контору. Скорее всего, обсуждали какие-то производственные дела.

Шумное появление своих новых сослуживцев не только не обидело его, он остался им даже доволен. Люди не собирались подстраиваться под новое начальство, им-то не надо было вникать в производство. Они этим производством жили, они им живут и будут жить впредь, какого начальника ни пришли. В ближайших своих действиях Остудин решил исходить из этого наблюдения.

Процесс знакомства есть процесс знакомства, и ничего необычного в него не привнесешь. Да и зачем? Поочередное представление одного, второго, третьего не есть знакомство. Это всего-навсего пофамильное обозначение. Знакомство начнется тогда, когда люди станут откусывать от одного на всех круто посоленного ломтя. А пока только фамилии: заместитель начальника по общим вопросам Кузьмин Константин Павлович… Начальник транспортного цеха Галайба Сергей Афанасьевич… Начальник ОРСа Соломончик Ефим Семенович… Всех руководителей отделов и цехов шестнадцать человек. Еланцев называл должность, имя и отчество каждого. Они поднимались, кивали и снова садились. В ответ Роман Иванович тоже приветливо кивал головой и поднимал руку над столом, изображая символическое рукопожатие.

Когда все были названы, Остудин, продолжая стоять, сказал:

– Признаюсь честно: от геологии я оторвался. В последнее время занимался эксплуатационным бурением. Но это сейчас может быть и к лучшему. Вы будете помогать мне, я – вам. Работать будем вместе. Никаких революционных перемен делать не собираюсь. Когда войду в курс событий, поговорим подробно. Если у кого есть вопросы, милости прошу.

Вопрос был всего один. Старший геолог Людмила Тимофеевна Кутепова спросила о семейном положении. И после того, как он ответил, поинтересовалась, почему жена не приехала вместе с ним. Он сказал ей то же самое, что и Батурину: жена приедет после окончания учебного года в школе. Других вопросов задавать не стали. Когда все разошлись, Краснов сказал:

– Может, сначала пообедаем, а потом займемся делами? Время-то уже к концу рабочего дня, а в самолетах Ан-2, насколько я знаю, не кормят.

Остудин посмотрел на Еланцева. Тот пожал плечами и сказал:

– Я только за.

С обеда в кабинет вернулись все вместе. Знакомить с делами экспедиции начал Иван Тихонович. Он подошел к большой геологической карте района и сказал:

– Вот здесь мы ведем поиск. Геофизики подготовили несколько хороших структур, но пока мы не можем до них добраться…

Остудин сразу же вспомнил тайгу, проплывавшую под крылом самолета, дымящуюся майну на Оби и понял, что с сегодняшнего дня все это становится его территорией жизни. «Первым делом надо побывать в транспортном цехе, – подумал он. – От него зависит половина успеха. А может, и больше». Еланцев между тем называл нефтяные залежи, разведанные экспедицией.

– Вот это – Юбилейное месторождение, – говорил он, обводя кончиком указки жирный контур на карте. – Самое крупное из открытых нами. Сейчас нефтяники строят там поселок. А мы… Черт знает что у нас происходит. Аварии, некачественное испытание скважин, бурим плохо… Короче, все один к одному.

– Черная полоса? – спросил Остудин, всматриваясь в карту.

– Белой ее не назовешь, это верно, – согласился Еланцев. – Некоторые даже подвели под это теоретическую базу: идет полоса невезения, и здесь ничего не поделаешь. Все старания как в прорву – все беды напоказ.

– А что ты лично думаешь об этом? – Остудин не заметил, когда они с главным геологом перешли на «ты».

– Не везет тогда, когда работают спустя рукава. – Еланцев опустил указку и повернулся к столу. – Привыкли, что все в порядке, все делается само собой. У всех на уме одно: Барсов уходит, появится новый начальник, тогда развернемся. Вот и появился. Вот сюда, – Еланцев показал на карте площади, где, по его мнению, может залегать нефть, – нам надо переводить хотя бы одну буровую бригаду. Но у нас острая нехватка оборудования. Одна бригада вместо того, чтобы бурить, помогает монтировать станок. Другая стоит из-за нехватки обсадных труб. И лишь одна ведет проходку. А ведь мы не зря говорим, что нефть находится на кончике долота. Будут метры проходки – будут открытия.

Еланцев снова повернулся к карте и начал рассказывать о геологических перспективах района. Он так увлекся этим, что заразил и Остудина. Роман Иванович несколько раз вставал из-за стола, чтобы получше рассмотреть контуры структур, на которые показывал главный геолог, задавал вопросы о путях к ним, о местности, о том, что думают об этом в объединении у Батурина. У Еланцева наболело. А поскольку говорил он страстно, апеллируя то к новому начальнику экспедиции, то к Барсову, то даже к министерству, никто не обращал внимания на время. Машенька высидела допоздна, искренне полагая, что с минуты на минуту может понадобиться новому начальнику. Часов в девять не выдержала. Осторожно приоткрыла дверь, встала на пороге, робко спросила Остудина:

– Роман Иванович, я вам сегодня еще понадоблюсь?

Остудин сначала ничего не понял, глядя на ее тонкую фигуру в широких валенках, потом удивленно развел руками:

– Прости, пожалуйста. Рабочий день давно закончился, я думал, ты ушла со всеми.

– Как же можно уйти без предупреждения? – удивилась секретарша.

Остудин только качнул головой и сказал:

– Иди отдыхай, я разрешаю.

Машенька молча кивнула в ответ. Скажи неосторожное слово, наверняка бы расплакалась. А Остудин подумал о своем предшественнике: «Барсов, по всему видать, был человеком строгих правил. Хорошие традиции надо беречь».

После того как секретарша закрыла за собой дверь, в кабинете наступила пауза. Руководители поняли, что даже самый интересный разговор должен иметь конец.

Первым попрощался Еланцев. В кабинете какое-то время стояла тишина. Краснов поднялся, покачался несколько секунд, переступая с носка на пятку, подошел к двери, приоткрыл ее. Убедился, что главного геолога нет в приемной, и сказал вполголоса:

– Талантливый человек Еланцев. А вот по женской части у него бывают заскоки.

– Не на тех заглядывается? – не скрывая иронии, спросил Остудин.

– Зря ерничаешь, Роман Иванович, – холодно отозвался Краснов. – В поселке ходят слухи, что у него в районе есть женщина.

– Ходят слухи или имеется?

Краснов пропустил вопрос мимо ушей.

– В Среднесибирске у него жена, артистка филармонии, она месяцами ездит с концертами. Поет.

Остудин смотрел на Краснова, не понимая, для чего тот затеял этот разговор. Если для того, чтобы с первой минуты посеять недоверие между ним и главным геологом, то это плохо. На недоверии прочного здания не построишь. Но тут же подумал, что Краснов мог таким образом предупредить его. Поселок геологов небольшой, здесь даже самые сокровенные тайны быстро становятся общим достоянием. Не зря Кутепова спрашивала, когда приедет его жена.

– Слухи, да и вообще сердечные дела не по моей части, – ответил Остудин. – Конечно, придется разбираться и в них, но я ведь больше специализировался по бурению.

Краснов пожал плечами и напористо сказал:

– Проблема одной семьи может вырасти в проблему всего коллектива. Особенно если речь идет о руководителе.

Остудин, конечно, все понимал. Краснов в первую очередь имеет в виду его, остудинское одиночество. Как бы оно ни затянулось, а то, не ровен час, придется и в остудинскую душу входить через партийную дверь. Поэтому Роман Иванович отозвался с коротким смешком:

– Досматривать за Иваном Тихоновичем у меня времени недостанет.

– Я ведь об этом сказал не для того, чтобы досматривать, – примирительно произнес Краснов. – Чем больше знает о своих сотрудниках начальник, тем легче ему принимать решения. Пойдем, я покажу тебе твои хоромы.

Они вышли из здания конторы. За ее стенами была непроглядная ночь. Лишь в нескольких домах светились окна, да в черном небе переливались хрустальными гранями недосягаемые звезды. Пройдя немного по скрипучему снегу, остановились около приземистого бревенчатого дома. Остудин, освоившийся в темноте, разглядел около него небольшой палисадник, а на задах – огород. Краснов достал из кармана ключ, на ощупь открыл дверь. Когда вошли на кухню, он нашарил на стене выключатель, зажег свет. Остудин осмотрелся. Кроме кухни в доме было три просторных комнаты. После ремонта здесь пахло свежей известью и краской. В особняке было тепло. Очевидно, кто-то каждый день приходил топить печи.

– Я думаю, тебе лучше поселиться здесь сразу, – сказал Краснов, очерчивая рукой пространство перед собой. – Печку будет топить Полина. Уберет твой кабинет и здесь распорядится. Если договоритесь, может и постирать.

– А мой моральный облик от этого не пострадает? – не скрывая иронии, спросил Остудин. – Вдруг слухи до тебя дойдут?

– Об этом не беспокойся, – улыбнулся одними губами Краснов. – Полине через два года на пенсию. Как тебе квартира? У тебя в Поволжье лучше?

– Это надо будет жену спросить, – обводя жилище глазами, произнес Остудин. – Я к быту нетребовательный. Переспать есть где, и ладно. Уют нужен женщине. Она без этого не может.

– Я думаю, и ей понравится, – сказал Краснов. – Мария Сергеевна претензий не предъявляла.

– Мария Сергеевна – это?..

– Жена Барсова. Кстати, не знаю, обратил ли ты внимание на палисадники. Это ее инициатива. Она завезла сюда сначала георгины, потом гладиолусы. Летом ты нашу красоту оценишь.

Остудин подумал, что жена Барсова, по всей видимости, была незаурядной женщиной. И красоту ценить тоже умела, если уж здесь, на Севере, сумела развести такие цветы. И тут же мысль перескочила на жену: «Нина небось обрадуется этому цветнику. Надо будет в письме упомянуть. Может, она еще каких-нибудь цветов сюда привезет?» Подумал об этом так, будто Нина появится в Таежном не сегодня завтра.