Дикая вода

– Почему здесь все так бросили? – оглядывая избушку, испуганным шепотом спросила Зина. – Хозяев, наверно, убили?

Ее лицо побледнело, в глазах отразился неподдельный страх. Она провела рукавичкой по краю нар, куда, очевидно, хотела присесть, но тут же отодвинулась и встала около двери.

– Ты думаешь, медведь? – спросил Димка.

– Ну а кто же еще? – Она подвинулась к нему, взялась рукой за ремень ружья.

Димка обнял ее за плечо, прижал к себе и сказал:

– Никаких медведей тут нет. Это избушка охотника. Охотники всегда оставляют в своих избушках и дрова, и провизию. Чтобы человек мог перекусить и отогреться, если нужда заставит его оказаться здесь. Ты даже не представляешь, как нам повезло.

Димка вытащил топор, прямо у порога нащипал от полена лучину, уложил ее в печку. Заглянул в угол, потом под нары, достал оттуда кусочек бересты, сунул ее под лучину. Вскоре в печке загудел огонь, избушка стала быстро наполняться теплом. Уставшая Зинка присела на краешек нар, стянула с головы шапочку, тряхнула головой. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам, она вытянула ноги, положила руки на колени и отрешенно уставилась в пространство.

– Сильно устала? – глядя на нее, сочувственно спросил Димка.

– До изнеможения. – Она закрыла глаза и покачала головой. – Как мы будем выбираться отсюда?

– Завтра утром пойдем по ручью, обязательно выйдем к речке. А там и до городка недалеко.

Он повернулся, взял ведро и толкнул рукой дверь.

– Ты куда? – испуганно спросила Зинка.

– За водой. Надо хоть чаю попить. А ты вот что, – он отстегнул с пояса рябчиков, протянул ей, – тереби пока их. Есть-то все равно что-нибудь надо.

На улице стало совсем холодно. В затянувших небо тяжелых тучах кое-где образовались дырки, сквозь которые проглядывали кусочки черного неба и льдистые звезды. Димка спустился к ручью, но добраться до воды оказалось нелегким делом. Ручей плотно сковало льдом. Он попытался разбить его ногой, но лед не поддавался. Димка стал шарить глазами по берегу. Увидев здоровенный сук, он разбил им лед, кое-как зачерпнул воды. Когда он вернулся в избушку, Зина, сидя около печки, теребила уже второго рябчика. Димка ополоснул чайник, налил в него воды, поставил на печку. Рябчиков сварили в ведре. В избушке нашлись и соль, и чага для заварки чая. Охотник, которому она принадлежала, оказался запасливым человеком.

Отогревшись, Зина повеселела. Отщипывая от рябчика маленькие кусочки белого, похожего на куриное, мяса, она посмотрела на печку, источавшую расслабляющее тепло, на желтый, дрожащий огонек керосиновой лампы и сказала:

– Здесь все, как в сказке.

– Не хватает только Бабы-яги, – заметил Димка.

– А я? – Она посмотрела на него ироничным, задиристым взглядом.

– Ну нет, – тут же ответил Димка, с возмущением отметая даже гипотетическую возможность подобного сходства. – Ты больше похожа на Василису Прекрасную.

Зинке польстило сравнение, и она рассмеялась. Ей было хорошо оттого, что она оказалась в тепле, утолила голод и теперь имела возможность отдохнуть от изнурительной и, в общем-то, глупой затеи поохотиться в тайге на рябчиков. Она отодвинулась от стола, сняла валенки и, забравшись с ногами на нары, навалилась спиной на стену.

– Так бы и уснула сейчас, – сказала она, закинув руки за голову и глядя на тусклый огонек чадящей лампы.

– Ну, так ложись, – ответил Димка. – Стели полушубок и спи.

Зинка посмотрела на полушубок, двумя пальцами отвернула одну его полу и, скривив губы, сказала:

– Он грязный. В нем ведь могут быть и блохи, и другие насекомые.

– Какие насекомые? – удивился Димка. – Если и была какая-нибудь блоха, она уже давно сдохла с голоду. Ты что, не видишь, что в этой избушке никто не был с прошлой зимы?

Он снял со стены полушубок, хлопнув дверью, вышел наружу и несколько раз встряхнул его с такой силой, что старая одежонка треснула от надсады. Вернулся в избушку, плотно прикрыв за собой дверь, постелил полушубок на нары и сказал:

– Ложись.

– А ты на чем будешь спать? – спросила Зинка.

– Обо мне не беспокойся. Я сейчас подброшу в печку дров и тоже лягу.

– Только не туши свет, пожалуйста, – сказала она.

– Ну, вот еще, – Димка дернул плечами. – Сожжем керосин за одну ночь, а потом хозяин избушки будет сидеть в темноте? Хороший подарок за щедрое гостеприимство.

– Тогда я не буду спать, – твердо сказала Зинка. – Я боюсь здесь спать в темноте.

– Я лягу с тобой. – Димка повернулся к ней, чтобы посмотреть, как она отреагирует на его слова. – И ружье заряженное поставлю к стене около нар.

– Разве только ружье… – неопределенно сказала Зинка.

Димка подбросил в печку дров, погасил лампу и лег на нары. Зинка, не дыша, отодвинулась к стене, и Шабанову показалось, что если бы она могла вжаться в нее, сделала бы это не задумываясь.

– Ты чего так далеко убежала? – спросил он. – Надо наоборот ложиться ближе друг к другу. К утру избушка выстынет, дубу дадим.

– Я не замерзну. – Зина повернулась спиной к стене и поджала ноги. – У меня свитер теплый и вообще я тепло одета.

– Ты стену внимательно осмотрела? – спросил Шабанов.

– А что там может быть? – сразу насторожилась Зина.

– Мыши, что же еще? – ответил Шабанов. – Нор там не видела?

– Здесь еще и мыши могут быть? – Зина испуганно отодвинулась от стены, прижалась к Шабанову.

– Чего ты так боишься? У нас же ружье заряженное, – рассмеялся Димка.

Он положил ее голову на свою руку, широкой ладонью притиснул к себе. Она прерывисто задышала ему в ухо, сердито сказала:

– Тебе хорошо шутить, а я зверей боюсь. А мышей особенно.

– Никакой мыши я тебя не отдам. – Димка повернулся к ней боком, губами нашел ее мягкие припухлые губы и осторожно поцеловал.

Зина уперлась маленькими кулачками в его грудь, пытаясь отодвинуться. Но в ответ на сопротивление он только сильнее притиснул ее к себе и поцеловал сначала одним долгим поцелуем, а потом начал осыпать жадными торопливыми поцелуями лицо, глаза, волосы. Зинка снова попыталась отодвинуться, но попытка была такой вялой, что это еще больше возбудило Димку. Он целовал ее, а она блаженно лежала, чувствуя, как, захлебываясь от накатившего жара, колотится сердце. Кровь ударила в виски, у нее закружилась голова, она ощутила под свитером Димкину руку, поняла, что он вытаскивает ее рубашку, пытаясь добраться до тела горячей рукой, но почему-то не сопротивлялась его действиям. У нее хватило сил лишь однажды с тихим стоном произнести: «Дима, не надо», но он или не услышал ее слов, или не обратил на них внимания. Она пришла в себя лишь тогда, когда он, успокоившись, лег рядом, а ей пришлось в темноте искать одежду и натягивать ее на себя.

– Зачем ты сделал это? – одевшись, спросила она и всхлипнула. – Как я теперь буду жить с таким позором?

– Зина, – Димка попытался прижать ее к себе, но она не далась. – Я же тебя не брошу.

– Насмотрелась я на такую любовь, – глухо сказала она и снова всхлипнула.

– Где насмотрелась? – спросил Димка.