Время шакалов

Недостаток денег Михаил компенсировал разовыми подработками вместе с другими студентами, плюс материальную помощь оказывал институт, как осиротевшему студенту. Это позволило Михаилу окончить институт в привычном образе жизни одинокого столичного студента, располагающего отдельной комнатой в общежитии, где проводились встречи с сокурсниками и студентками, вкусивших запретного плода общения с мужчиной и желающих продолжать это общение со всяким, имеющим уголок для уединения и такой уголок у Михаила имелся.

К окончанию института встал вопрос о дальнейшей судьбе Михаила. Уезжать на работу в село он не хотел, а оставаться в Москве не было оснований: ни для работы, ни по жилью. Разделяя свои заботы по учебе и общественной деятельности поровну, Михаил не получил ни крепких знаний, ни места работы профессиональным комсомольским вожаком: даже удачно жениться на москвичке у него не получилось ввиду отсутствия подходящей кандидатуры в жены.

Перед выходом на диплом, Михаил подключил к своей судьбе профессиональных комсомольских вожаков, которым неоднократно уступал свою комнату на ночь, для свиданий с комсомолками – половыми активистками, и вопрос решился в его пользу устройством в аспирантуру для дальнейшего обучения на профессионального ученого. Конечно, по своим знаниям Михаил не годился в ученые, но знакомства оказались важнее знаний.

Защитив диплом, Михаил прошел формальную процедуру зачисления в очную аспирантуру и сохранил за собой своё место в общежитии уже в качестве аспиранта.

Аспирантура – это как бы дополнительное образование выше высшего, когда в течение трёх лет аспирант изучает более глубоко свою специальность, проводит научные исследования, учится преподаванию в ВУЗе и, наконец, защищая диссертацию по своим исследованиям, становится кандидатом наук, то есть дипломированным ученым.

Удовлетворенный благополучным исходом дела и устроив все формальности, Михаил поехал на лето к матери, как и обещал год назад. Мать обрадовалась приезду сына: жить в одиночестве после гибели мужа она ещё не привыкла и не подозревала, что остаток жизни длиною в тридцать лет она будет жить одна, ожидая редких приездов сына.

Михаил показал матери новенький диплом об окончании института и сообщил, что остается в Москве, чтобы учиться еще три года. Мать неожиданно расстроилась:

– Что же ты, Мишенька, будешь учиться всю жизнь что-ли? – спросила мать, не понимая, как можно учиться ещё после института.

– Пора начинать работать, заводить семью и детей. Вон твои одноклассники, почти все переженились и есть дети, у некоторых даже по двое, а ты до седых волос всё будешь учиться? Я думала, вернешься домой, женишься, я при вас буду, рядом доживать вдовий век, а ты опять учиться хочешь! Мы с отцом не учились много, война помешала, но ничего, прожили вместе ладом, работали, тебя растили – больше господь не дал детей, а теперь единственный сын учится и учится без остановки и без семьи: куда это годится? – сказала мать, обиженно.

– Сейчас надо долго учиться, чтобы стать человеком стоящим, – объяснял Михаил, – и аспирантура почти как работа: стипендия уже в два раза больше и комната в общежитии отдельная, – приврал немного Михаил, чтобы успокоить мать. – Но потом, я буду уважаемым человеком, с большой зарплатой, может стану преподавать в институте или работать в науке, а чтобы всего этого добиться придется ещё поучиться.

– Это хорошо, что зарплату будешь получать, – согласилась мать, – я больше не смогу помогать, сам знаешь какая у меня маленькая зарплата бухгалтера, а сбережения отцовские уже потрачены на твоё обучение.

– Ничего, мать, – доучусь, и я тебе помогать буду, – пообещал Михаил.

– Не надо мне твоей помощи – зарплаты вполне хватает. Не хватает сына рядом, твоей заботы не хватает, внуков не хватает, а всё остальное наладится: жаль, что долго ждать придется, но потерплю, деваться некуда, – закончила мать. На том и сговорились.

IХ

Летний отдых Михаил провел вполне благополучно. Мать ходила на работу, а Михаил оставался дома: спал – сколько хотелось, потом ходил на пруд, где загорал вместе с мальчишками, поскольку все взрослые в будние дни были на работе, а в свободные от работы дни занимались приусадебным участком или домашними делами, которых всегда достаточно в сельском доме.

Из развлечений было вечернее посещение кино, куда стекался весь поселок, освободившись от дневных дел и забот. За месяц отдыха Михаил просмотрел столько фильмов, сколько в Москве не осиливал и за год.

Отдых закончился, и Михаил вернулся в московскую толчею, продолжать непонятное матери, доучивание в аспирантуре. Учеба в аспирантуре только называется учебой: на самом деле, дважды в неделю аспиранты учились философии и иностранному языку, а всё остальное время аспирант должен был заниматься самостоятельно, пополняя знания под присмотром научного руководителя.

Таким руководителем Михаилу был назначен ученый из НИИ – Семен Ильич Фалис, который составил Михаилу план обучения на первый год и исчез из поля зрения заниматься своими научными, преподавательскими и личными делами.

В свободном режиме Михаил пробыл полгода, болтаясь на кафедре, к которой он был прикреплен и выполняя разовые поручения профессоров и преподавателей кафедры и иногда наведываясь в комитет комсомола для участия в общественной работе по воспитанию студентов в духе беззаветной преданности идеалам социализма и коммунизма, оставаясь сами потребителями и приспособленцами.

Именно из комсомольских активистов, в последствие, образовались самые проворные, наглые и беспринципные проходимцы, разрушившие страну социализма и присвоившие всё её достояние, обездолив честных тружеников.

Время шло, сдвигов в научной работе у Михаила не наблюдалось и он, связавшись по телефону с научным руководителем, запросил помощи. Семен Ильич, ссылаясь на большую занятость, пригласил Михаила навестить его вечером, дома, где и можно будет обсудить дела и уточнить планы научной деятельности Михаила.

Вечером следующего дня, Михаил позвонил в дверь квартиры, по указанному Семеном Ильичом, адресу. Дверь открыла пышная дама, представившаяся Адой – женой Семочки. На звонок выглянул и Семен Ильич в халате и, увидев Михаила, представил его жене и дочери, как своего аспиранта.

– Проходите, Михаил, раздевайтесь, – пригласил гостя Семен Ильич, – мы как раз садимся ужинать и вы с нами. Я сам был студентом и аспирантом и знаю, как хочется домашней еды и уюта. Вот и дочка моя, Сана, навестила нас, вместе и поужинаем, а потом и обсудим твои творческие планы.

Ужин затянулся. Семен Ильич вспоминал свои студенческие годы, его жена Ада потчевала Михаила, похохатывая над рассказами мужа, а дочь Сана молча слушала отца, изредка поглядывая на Михаила оценивающим взглядом женщины, изголодавшейся по мужчине. Эти взгляды были знакомы Михаилу и обещали более близкое знакомство в недалеком будущем. Он и сам, уже несколько месяцев не знал женщины и был не против – как говорили студенты, справить нужду.

Ужин закончился запоздно, Семен Ильич пригласил Михаила в свой кабинет, расспросил его о предполагаемой теме исследований и, поняв, что ничего определенного Михаил не имеет, сказал, что он подумает и подберет Михаилу подходящую тему: полегче и попроще.

– Ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан, – так говорят у нас в НИИ, – обнадежил он погрустневшего Михаила.

Михаил собрался уходить, Сана вдруг тоже засобиралась и они, попрощавшись, вышли вместе на улицу. Сана сразу сказала, что живет неподалеку и попросила Михаила проводить её и помочь открыть дверь, в которой замок иногда заедает.

Михаил понял, какой замок заедает у Саны, и охотно согласился её проводить. Дверь квартиры открылась легко, они вошли, Сана сказала, что эта двухкомнатная квартира ей досталась от родителей, которые переехали в более просторную квартиру, полученную от государства совершенно бесплатно, так же, как и квартира Саны.

Прямо с порога, Сана впилась Михаилу поцелуем в губы и через пару минут они уже лежали в кровати, занимаясь естественными отношениями между мужчиной и женщиной, живущими в одиночестве.

Сана оказалась страстной и охочей до плотских утех женщиной, и Михаилу пришлось остаться ночевать у неё, благо следующий день был выходным. Утром они позавтракали бутербродами с кофе, потом Сана снова попросилась в постель, и Михаил вернулся к себе в общежитие только под вечер, совершенно измученным, и отсыпался весь следующий день.

С этого времени, он дважды в неделю стал навещать Сану по вечерам, снимая взаимные желания. Оказалось, что Сана работает в школе учителем иностранного языка после окончания пединститута. У неё есть сын Илья, трёх лет, который ходит в садик на продленку, а в день их первой встречи Сана, на всякий случай, отвела его ночевать к подруге, когда её пригласил к себе отец, обещая познакомить со своим аспирантом. Так Михаил оказался в капкане, расставленным Семеном Ильичом для поимки жениха дочери.

По научной части, действительно, Семен Ильич подобрал Михаилу подходящую тему исследований для диссертации и рекомендовал несколько книг, изучение которых поможет Михаилу вникнуть в тему.

Михаил почитывал эти книги, и навещал дочку Сану. Через пару месяцев, посещения Саны начали его тяготить – безудержная страстность Саны изнуряла его умеренность, раза три – четыре он пропускал свидания.

Неожиданно его навестил на кафедре Семен Ильич и прямо спросил о намерениях Михаила в отношении своей дочери. Намерений у Михаила никаких не было, о чем он и сказал Семену Ильичу. Тот возмутился: – Я ввел тебя в свой дом и свою семью, а ты злоупотребил моим доверием и совратил мою дочь и теперь смеешь говорить мне, что никаких намерений у тебя к Сане нет?

– Помилуйте, Семен Ильич,– оправдывался Михаил, – как я мог совратить вашу дочь, если у неё уже есть ребенок! Мы взрослые люди, вступили в отношения и разойдемся, если эти отношения прекратятся.

– Нет, так не пойдет, – отвечал Семен Ильич, – у нас так не принято, чтобы сошлись – разошлись. Если вы, Михаил, не женитесь на моей дочери, я позабочусь, чтобы вас исключили из аспирантуры и езжайте тогда из Москвы в отдаленную деревню работать агрономом. Это будет вам наукой за своё вероломство к моей дочери.

– Но у нас с Саной даже и разговора не было о браке, – оправдывался Михаил.

– У вас, может, и не было, а у меня с Саной такой разговор был, и она согласна выйти за вас замуж. У неё есть своя квартира, Илью мы заберем к себе, будете жить вдвоем в отдельной квартире. Вы, Михаил, станете настоящим москвичом, а я помогу вам по научной части. Так что решайте Михаил – ваше будущее в ваших руках.

Михаил обещал подумать, навестил Сану и рассказал ей о беседе с отцом и его предложениях. Он спросил Сану, откуда её отец знает об их отношениях, но Сана не растерялась и ответила, что об их отношениях Семену Ильичу рассказали соседки по подъезду, которые много раз видели Михаила и Сану вместе. Мол, отец и её спрашивал об отношениях с Михаилом и ей пришлось рассказать всё честно и замуж она согласна.

Михаил примерялся и так, и эдак, и получалось, что иного выхода у него нет, как жениться на Сане. Это своё предложение он и сказал Сане, та согласилась, известила отца и вскоре они зарегистрировали брак, отметили его в семейном кругу – даже мать Михаила не пригласили и Михаил переехал на жительство к Сане, покинув общежитие навсегда.

За этими делами закончился первый год обучения Михаила в аспирантуре и его тесть и научный руководитель Семен Ильич предложил ему перейти на работу в НИИ, где научной деятельностью заниматься более подручно, а в аспирантуре продолжать учиться заочно. Михаил вынужденно согласился, потому что уже полностью зависел от Семена Ильича и его дочери.

X

Семен Ильич Фалис – тесть Михаила, работал начальником отдела в НИИ агрохимии, одновременно и по совместительству подрабатывая доцентом в сельхозинституте, как кандидат наук.

Вообще-то такое совместительство разрешалось только докторам наук, но для своих людей всегда делаются исключения, а у Сифа, как звала Семена Ильича его жена Ада, свои люди имелись везде и всюду. В этот НИИАХ Сифа и устроил своего зятя Михаила младшим научным сотрудником лаборатории гранулированных удобрений к своему приятелю Арнольду Вагиновичу Рею – начальнику этой лаборатории и тоже кандидату наук. Чем ему предстояло заниматься на новой работе, Михаил представлял достаточно смутно, но по уверениям Сифа, работа предстояла не обременительная и с перспективой самостоятельной научной деятельности в будущем.

Так оно и оказалось: в смысле необременительности – никто к нему потом не приставал с заданиями и поручениями, каждый занимался своим каким-то делом, стараясь не привлекать к этому делу других, что создавало впечатление самостоятельности работы и незаменимости каждого сотрудника лаборатории.

В лаборатории было два научных сектора – так положено в любом НИИ: сектор из нескольких сотрудников, потом отдел или лаборатория из двух – трёх секторов, а затем отделение или направление. Такое устройство НИИ было придумано в СССР, чтобы творческим людям предоставлялась научная самостоятельность и возможность карьерного роста с повышением зарплаты: уже начальник или завсектором имел полную самостоятельность в работе и существенную прибавку в зарплате по сравнению с рядовыми сотрудниками, особенно при наличии ученой степени.

Советская власть, по предложению Сталина, ввела в 50-е годы существенные надбавки к зарплате сотрудникам НИИ, ВУЗов и даже на заводах и фабриках, имеющим ученые степени.

Когда Михаил перешел работать в НИИ, его оклад младшего научного сотрудника был 130 рублей в месяц, но если бы он имел ученую степень кандидата наук – неважно каких, его оклад составил бы 180 рублей; а при наличии 10-ти лет научного стажа работы – и все 250 рублей: то есть почти в два раза больше нынешней его зарплаты.

Соответственно, зарплата докторов наук – профессоров, была ещё в два раза выше и работники науки и профессура ВУЗов были одними из самых высокооплачиваемых категорий работников: больше зарабатывали только шахтеры, металлурги, да ещё, пожалуй, летчики, но у них был тяжелый и опасный труд, а в науке можно было просуществовать всю жизнь, не создав ничего полезного для страны – просто защитив диссертацию и пристроившись в НИИ или ВУЗе или и там и там, одновременно, как сделал Сифа. Именно поэтому, в НИИ и ВУЗах было много лиц ученой национальности – так называли сотрудников – бездельников с учеными степенями: здесь можно было не зарабатывать, а получать, и весьма неплохо.

Шел 1981-ый год и коммунизм в науке для лиц с учеными степенями и званиями уже наступил, как и обещал двадцать лет назад Никита Хрущев: он же не говорил, что коммунизм наступит для всех и навсегда.